рыба об колесо…
Шутка не прозвучала.
— Ага, дай-ка догадаюсь. А потом отмечали победу с дружками, ага? — хмыкнула пренебрежительно девушка.
Алексей прокашлялся.
— Слушай, ты это… Ты прикинь, что у нас за разговор такой! Ты мне как сварливая жена выговор делаешь. Может, сковородкой ещё по лбу?
Эта шутка тоже не задалась.
Настя прищурилась.
— Нет, сковородкой — нет. Я же тебе не жена. Я для тебя так — вроде консьержки в гостинице, где ты на ночь остановился. Полный пансион, да между делом её трахнуть можно. А наутро забыть. Чего уж там прислуге какой-то звонить…
Блин, ошизеть! От кого-кого, а от такого во всех обстоятельствах самостоятельного котёнка Алексей никак не ожидал таких претензий! Ну точно — Светка, жена, когда он вот так же забывал позвонить, когда задерживался! Был за ним такой грех, каялся в нём Кравченко не раз, в том числе и перед самим собой. Но потом всё возвращалось в прежнюю колею. Но то Светка! Домохозяйка классическая провинциально-московская. Со всеми достоинствами и печальками. А эта-то! Боевой Кот женского рода!
— Что, в точку попала, раз молчишь? — принялась вонзать в него когти «боевой кот женского рода». — Давай, оправдывайся!
В Алексее начала подниматься злая тёмная волна. Но он ещё попытался — фигурально — примирительно поднять руки ладонями вперёд.
— Оправдываться не могу: не в чем, — проговорил он, пытаясь улыбнуться. — Сама же заешь: никому не звонил. Было некогда. Там Ирку в заложницы взяли, надо было освобождать… Потому и спросил про вечер, что хочу… это, загладить…
— Ах, И-ирку… — протянула Анастасия. — Ну, если Ирку — тогда ладно.
Должна же она спросить: что и как? Как это случилось? Что с Иркой?
— Ну, так на вечер у меня планов никаких, — почти беззаботно пропела Настя. И добавила резко: — С тобой!
Стало больно. Спиртной ли дух в голове подействовал, уютно плававший ещё в голове, общая ли усталость от длинного и тяжёлого дня, вместившего кучу событий и эмоций, нежданная ли эта агрессия со стороны Анастасии, — но возникло ощущение, будто его сдавило внутри в огромном кулаке и одновременно затрясло. Алексей смотрел на её лицо, успевшее, оказывается, стать дорогим, и чувствовал, будто его трясёт током…
И не отпускает.
Он со всей силы сжал кулаки.
Стало легче. Будто тяжёлая сумка с плеча упала.
Он сделал шаг вперёд. На лице Насти что-то промелькнуло.
Он мягко, как мог бережно, отодвинул её рукой и сделал другой шаг — в коридор.
Второй шаг дался легче. Третий — ещё легче. Далее всё пошло само.
Он вытащил из угла свою сумку, которую вчера там оставил. Собственно, собирать в неё было нечего. Так, туалетные принадлежности, разве что…
Тем не менее он зашёл в ванную, забрал зубную щётку, бритву. Полотенце своё кургузое.
Больше ничего его в этом доме не было.
Настя…
Насти — тоже.
Не было.
Получается так.
Она стояла в дверях, неотрывно глядя, как он собирается. Лицо со странным выражением — будто хотела что-то сказать, но остановилась. Глаза были сухи и темны.
Больше ничего его тут не было…
Он прошёл мимо неё, молясь внутренне, чтобы она его остановила.
Но она молчала.
Он остановился на пороге, спиной к ней, наполовину повернув голову назад, к плечу.
Молчание.
Он задержал дыхание и шагнул на лестничную площадку.
За спиною клацнул дверной замок.
Всё…
Глава 5
— Ты знаешь, что сегодня боец комендатуры погиб? — огорошил первым же вопросом Мишка.
— Нет, — ответил Алексей. — Откуда? Кто?
— Олег Коротков, — хмуро сказал Митридат. — Из тех, что тебя на «Тетрисе» прикрывали…
В горле вдруг пересохло. Он задал главный для себя в эту минуту вопрос:
— Из-за меня?
Мишка скривился:
— Частично…
У Кравченко мигом потяжелело сердце.
— Да нет, — успокоительно сказал Митридат, поняв состояние друга. — Не бери на себя. Это наши. Решили до конца отыграть этого Мирона. Ну и организовали, — он выделил это слово интонацией, — чтобы резидент вызвал на связь своих кураторов. Дескать, удалось тебя взять, пусть высылают группу для транспортировки пленного через линию фронта.
Пусть группа сама из «Айдара», но мы-то знаем, что «Айдар» на коротком поводе у СБУ ходит. И кураторы их оттуда. Наши предполагали, что простых бойцов на такую операцию не отрядят, и возьмём мы минимум одного, кто знает за кураторов. А то и куратор забалует в прифронтовой вольнице и сам пожалует…
— Да ладно, — всё ещё ёжась душою от поселившегося в ней холодка, буркнул Алексей. — Дураки они там, что ль? А планировать в расчёте на дурака… — он махнул рукой. Мелькнула надежда, что его вины в потере комендача не так и много. Или вообще нет. Подленькая, конечно, надежда, но лучше она, нежели ледяное осознание, что из-за тебя погиб человек.
Они опять сидели с Мишкой в «Бочке», и при небольшом напряжении воображения можно было ощутить себя три дня назад, в том несчастном посленовогоднем 1 января. Из-за перехода в ОРБ у Алексея внезапно нарисовались ещё свободных полдня и вечер. И ночь. Которую, впрочем, он проведёт в располаге. Чтобы утром отбыть к новому месту службы.
Правда, сейчас был вечер, и в отличие от того полупустынного пейзажа ныне подвальчик был прилично наполнен. Со стены из телевизора всё так же верещали певички, на их фоне всё так же плыли строчки телетекста, призывающие особей противоположного пола к процессу размножения.
За соседним столиком сидели ждущие знакомств девушки, как когда-то сидела Ирка. К ним с энтузиазмом клеились какие-то ополченцы, и из этого угла просто веяло молодым оптимизмом. Дальний угол, напротив, представлял собою пример развития былого оптимизма до драмы привычного быта. Неимоверно пьяный, но ещё не буйный гражданский всё никак не желал отправляться домой, куда его с неизобретательным матом тащила полная и неопрятная то ли жена, то ли подруга в ополченской униформе и с кобурой под мышкой. Ей помогала подруга, весело подхихикивая и предлагая не принимать поведение мужчины близко к сердцу.
Наблюдать за всем этим было бы забавно, если бы… Если бы не тема разговора, поднятая Мишкой.
— Ну, на дурака и не планировали, — продолжал между тем Митридат. — Практически стандартный ход — ловить заказчика на живца.
Он помолчал.
— В общем, лажанулись, — сказал Мишка, переждав очередную вспышку мата в противоположном углу, когда уже уведённый было прочь гражданский вырвался из рук вооружённой бабы и вернулся за столик. — Не так и сильно лажанулись, двоих всё же задержали. Беда, что командира их завалили. Именно он парня нашего свалил, так что по нему и врезали от души… Маршрут выявили, по которому они просочились. Относительно свежий