Не паниковали, хотя боялись все. Шли живо, приняв сильно западней, чтобы обойти незаметно тропу и выйти на перевал, откуда будет сложней нас найти.
— Там скалистая местность, — пояснил Володька. — Следов не оставим. Пройдем через Клуховский перевал, выйдем к селу Соловки. Оттуда на автобус — и в город. А дальше — прямиком в милицию.
— Не нужно в милицию! — вдруг подбежал к нам Артем.
— Это еще почему?
— Затаскают!
Мы непонимающе глянули на парня, но тот больше ничего не смог внятно объяснить и отмахнувшись, вновь встал в колону, которой мы двигались.
За спиной, метрах в ста от нас, вдруг раздались голоса наших преследователей.
— Где они? Видишь их?
— Нет. Спрятались, наверное.
— Стреляй по ногам, если увидишь. Сначала рыжуху заберем. А уж потом замочим.
— Нету их!
— Значит, ушли. Костер еще не остыл. Не далеко они утопали. Давай, двигай!
Кусты позади нас зашевелились — волки взяли след.
Этот разговор еще больше прибавил нам мотивации идти быстрей и в какой-то момент мы побежали, выдав тем самым себя.
— Там они! — прошипел Шрам.
И вдруг грохнул выстрел.
— Стоять, сопляки!
Мы припустили еще быстрей, рванули сквозь кусты и чащобу, уже не обращая внимания на ветки, хлещущие по лицу и больно жалящую крапиву. Все было сейчас неважно, кроме одного — спастись.
Сердце мое молотило ребра, хотя я и заставлял себя не поддаваться панике. Однако еще один выстрел в воздух все попытки сделал тщетными. Скорее!
Прожил я долгую жизнь и всякое бывало. Но вот чтобы так, когда по тебе стреляют из ружья — это впервые. Вот уж действительно — незабываемые впечатления от похода останутся на долгу память. Если выживу, конечно.
Мы пробежали лес, выскочили в какую-то крутую ложбину, где едва не переломали ноги. Помогла смягчить падение прошлогодняя листва, которой тут оказалось очень много.
В ложбине можно было перевести немного дыхание, потому что преследователи отстали, чему способствовала ночная тьма.
— Это что еще за хмыри? — выдохнул Костя. — И почему они по нам стреляют?
— А тебе не все равно от чьих рук ты погибнешь — от пьяных охотников, перепутавших нас с дичью или от бандитов, желающих нас ограбить? — резонно заметил Генка.
— Хватит спорить. Нужно разделиться, — тяжело дыша, произнес Володя. — Все знаете, где Клуховский перевал? На две группы бьемся. Обойдем с двух сторон. Нужно запутать их. Встречаемся на месте, где в прошлом году лагерь разбивали. Там ждем друг друга. Если через час одна из групп не вернется — идем на помощь. Генка, Андрей, Марина — за мной. Остальные — с Костей. Все всё понятно?
Все кивнули.
— Тогда пошли.
Мы разделились. Одна группа поднялась и ушла круто вправо. Мы же двинули по ложбине, вышли на пологий подъем и оттуда взяли влево. Размытые паводковыми водами овраги сменились вновь лесом, в который мы зашли с приятным ощущением, что здесь прятаться будет лучше.
— Вторая группа должна с той стороны зайти, — пояснил Володька. Клуховский перевал где-то в паре километров отсюда. Если будем быстро идти, то за двадцать минут дотопаем.
План был разумным, только чертовски опасным. Но еще опасней идти одной кучей — так и выследить нас удобней, и попасть из ружья легче…
Я оглянулся. Конечно же, никого не увидел из-за темени. Но это только усилило тревожность. Показалось, что во тьме все же кто-то есть, следящий за нами. И очень опасный.
Мы миновали несколько сотен метров, остановились перевести дыхание. Повалились на землю, жадно ловя ртом воздух.
— Это еще что такое? — спросил Володька, приглядываясь в ночной тьме к своим ногам.
— Камень какой-то, — отмахнулся Генка. — Пошли, нельзя долго задерживаться. И так уже пять минут тут сидим. Уходить нужно.
— Погоди, — отмахнулся от него парень. — Какой-то кругляш. Это же…
Володька приглядывался в темноте, осторожно носком кеда катая предмет.
— Это же… Едрит твою налево! Это же череп!
— Чего? — не понял Генка.
— Володя, хватит! — с укором произнесла Марина. — И без твоих шуточек паршиво.
— Я не шучу! — ответил тот, взглянув на нас так, что мы сразу поняли — он говорит чистую правду.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Как — череп? — растеряно промолвил Генка.
И подсел ближе к Володьке, принялся разглядывать круглый черный предмет, издали и в самом деле похожих на гладкий морской камень, размером с футбольный мяч.
Едва присмотрелся — как тут же отскочил как ошпаренный.
— Ребята! — прошептал Генка, окинув нас выпученными глазами. — Это и в самом деле череп! Настоящий! — и зловеще добавил: — Человеческий…
Лицо у парня побледнело как маска призрака.
Я подошел к Володьке и тоже присмотрелся. Холодок пробежался по моей спине. Действительно. Череп.
Черный глазницы слепо уставились на меня, жуткий оскал словно бы злорадно насмехался — влипли вы, парни, по самые помидоры.
Повисла гнетущая пауза. Мы молча взирали на жуткую находку и не находили что сказать.
— Это их рук дело, — произнесла Марина, отойдя от первого шока. — Это они убили его.
— Нет, — покачал я головой. — Череп старый. Он умер — или его убили, — давно. Может быть, лет двадцать назад.
— Откуда такая уверенность? — спросил Володька.
— Биологические ткани полностью отсутствуют, видны воздействия почвы на костях, ну и характерный цвет. Те, кто за нами сейчас гонится, не могли это сделать. Он давно уже здесь мертвый лежит.
— А кто сказал, что его вообще убили? — резонно спросила Марина. — Может быть, это обычный грибник? Заблудился и умер. Бывает и такое.
— Его убили, — ответил я, палочкой повернув череп и указав на небольшую дырочку в виске. — Выстрелом из пистолета. Видимо, в упор.
— Твою мать! — выдохнул Володька, схватившись за голову. — Вот так влипли! Убитого нашли!
— Да мы просто на могилу набрели, — попыталась объяснить появление черепа тут Марина. — Что тут такого? Убитых ведь тоже хоронят, как и умерших своей смертью. По осени размыло почву, вот череп и показался на поверхности.
— А что, вполне может быть, — кивнул Генка, удовлетворенный такой версией.
— Нет, — вновь разочаровал я их. — Это не дождем его вымыло.
Я поднялся на ноги. Отошел чуть в сторону. Ткнул пальцем:
— Здесь.
— Что — здесь? — не понял Володька
Все последовали за мной, столпились у места, куда я указал.
— Яма какая-то, — пожал плечами Генка.
— Свежая, недавно вырыли, — добавил Володька, изучая ров.
— Кажется, еще что-то там есть, — пригляделся Генка. — Точно! Кости!
— Подождите, — вдруг прошептала Маринка. — Я, кажется, начинаю понимать, в чем дело. Это они и вырыли эту черепушку!
— Верно, — кивнул я.
— Только вот зачем? — не унималась девушка, поймав кураж сыщика.
— Думаю, вот за этим.
Я осторожно спрыгнул в небольшую ямку, достал оттуда стальную каску.
— Гена говорил, что тут в войну партизаны были?
— Верно, — кивнул парень. — И бои плотные тоже шли, немцы этих партизан долго вылавливали, и сами полегли толпами здесь. В общем, жарко было.
— Вот эти двое, — я кивнул в сторону, откуда мы бежали, — эти тела и выкапывают. Солдат этих, кто в войну тут остался.
— Но зачем⁈ — спросила Марина.
Только она одна еще не понимала до конца смысл во всем этом. Остальные уже, кажется, догадалась, к чему я клоню.
— Это — черные копатели, — терпеливо пояснил я, вспомнив вдруг бабушку с тросточкой в автобусе.
«Черные», — презрительно произнесла она тогда им вслед. И только теперь я понял, что она имела ввиду, хотя все было на поверхности.
— Они раскапывают места боев. Ищут все — от личных вещей, до трофейного оружия. Но наибольший интерес представляют награды.
— А еще — коронки, — добавил Генка и все одновременно повернулись в его сторону.
— Золотые зубы, — пояснил он, и я вдруг понял, как он пришел к такой мысли.
Ржавые плоскогубцы детины. Ими как раз легко выдирать зубы у трупов.