потом, не сомневайся!
Денисыч беззаботно фыркнул, поправил холщовую сумку на плече и, перекинувшись парой фраз с Германом, потащил меня в сторону белой стены. Как оказалось, через двадцать шагов, минуя сувенирные ряды и картины уличных художников, мы добрались до касс музея «Горгиппия». Наверное, я зря сказал слово «касс» во множественном числе, по факту это была одна крохотная кабинка, где продавали билеты.
– Бери ты, бро, м-ня штормит… два билета-та, Гемрн… Гремлин… Герман не идёт!
Что ж, я протянул в окошечко два удостоверения сотрудников ЧВК «Херсонес», дающих нам как всем работникам этой отрасли право бесплатного посещения любых музеев и выставок по всей России. Очень удобно, знаете ли. Похожими правами пользуются ещё члены союза художников, но по галереям их всё-таки не всех пускают и не везде, увы…
Женщина за кассой и бровью не повела, равнодушно выдавая мне два бесплатных билета. Когда я обернулся, здоровяка Земнова рядом уже не было. Диня лишь пожал плечами:
– Да куда он денется? Увидитесь на вечернем шоу, не томи, Саня, пошли уже…
Я был совершенно с ним согласен: чего и как бы тут не происходило, а ещё с полчаса – и даже на вечерней температуре пластилиновая фибула с золотым мечом поплывёт в лужу.
Пока же она хранилась в нагрудном кармане моей рубашки, аккуратно завёрнутая в носовой платок, но это ненадолго. Вне холодильника заколка быстро станет мягкой. Исключение составляет специальный скульптурный пластилин, но у Светланы в ящике был самый обычный – разноцветный, детский, за девяносто рублей – из дешёвого магазина.
Короче, мы с приплясывающим и улыбающимся всем подряд Диней кое-как прошли в одноэтажное здание музея. То есть нас пытались тормознуть на входе типа: «Мужчина, ваш спутник пьян», но мой приятель выдохнул бабке на контроле перегар прямо в нос, и старушка осела на стульчик с самым блаженным выражением лица. Как он это делает – загадка века…
– Куда теперь?
– Куда и все, – мгновенно трезвея, прошептал он, – расходимся в разные стороны, и ты ищешь фибулу. Как найдёшь, стой на месте. Не ори, не маши руками, не подпрыгивай и не привлекай внимания. Жди меня.
– А ты?
– Как и договаривались, сваливаю заниматься сигнализацией.
Сам музей был относительно небольшим. Как я понимаю, основная часть территории была занята под древнегреческие раскопки, и да, тут было на что посмотреть. Каменные фундаменты древних домов, колодцы и ванны, остатки стен и линии улиц старой Горгиппии до сих пор внушали уважение, близкое к благоговению, перед трудом и стараниями греческих мореходов, открывающих новые колонии-поселения.
Именно поэтому музейный комплекс в Анапе также заслуживал особого внимания.
За стеклом витрин можно было увидеть терракотовые скульптуры, изображающие богов, старинные вазы, осколки первой стеклянной посуды, монеты и бусы, бронзовые мечи и медные орудия труда. В общем, если вам вдруг доведётся быть в тех краях, то настоятельно рекомендую их музей для посещения. И простите, что мы посетили его не с целью приобщения души к прекрасному, а с куда более низменными порывами…
– Здравствуйте, – ко мне навстречу приподнялась милая брюнетка в огромных очках, сидевшая в углу зала. Судя по внешности, классическая «музейная мышка».
– Хотите меня?
– Вас? – не понял я, но Денисыч разулыбался и закивал.
– Ой, мамочка… простите! Вы хотите экскурсовода?
– То есть вас?
– Опять неправильно? – окончательно смутилась она. – Да что со мной не так сегодня? В общем, вам нужны услуги экскурсовода? Сегодня суббота, с восемнадцати до двадцати часов – бесплатно!
– Да! Ему оно надо прям вот очень-очень, – влез мой спутник, прежде чем я хотя бы рот открыл. – Проведите его по сакральным местам вашего заведения, покажите ему запретное, раскройте все витрины, а то у него так долго экскурсий не было, что он уже меня ночью обнимал…
Я обернулся, чтобы врезать этому брехуну, но тот успел удрать в другой конец зала. Девушка зарделась, её чуть лопоухие ушки (не знаю, можно ли так говорить?) вспыхнули красным, она поправила очки и, расхрабрившись, решительно шагнула мне навстречу.
– Гюзель Яхъяева, – представилась она, оправляя ладошками длинную юбку в пол. – Сегодня я буду вашим экскурсоводом. Или гидом. Я и так и так могу. Что вам показать?
– Александр, – в свою очередь назвался я. – Показывайте сразу всё.
– Прямо вот всё?
– Да, мне будет любопытно.
Почему-то в подсознании крутилась мысль о том, что всё это крайне странная и очень двусмысленная игра слов. Хотя вроде по факту всё было нормально, а там уж каждый делает выводы в меру своей испорченности. И похоже, что самый испорченный тут я…
Денисыч исчез из поля зрения так, словно его вообще не было. Вот только что тут стоял, ухмылялся самым пошлейшим образом, а потом мимо прошла уборщица с половой тряпкой – и нет его.
– Вы о чём-то задумались. Мне начинать?
– Да, простите. Напряжённый конец недели.
– У вас льготный билет, вы тоже из музейной сферы? Где работаете? В какой области специализируетесь?
На минуточку мне показалось, что девушка задаёт слишком много вопросов. А по идее вопросы должен задавать я. Мне пришлось многозначительно улыбнуться, сдвинуть брови и поднять указательный палец вверх. Гюзель охнула и опустила взгляд.
Этому нехитрому приёму меня научил полковник морской пехоты, когда отбивался от журналистов. Вроде бы ты ничего не сказал, не соврал, не обманул, а человек уже считает, что ты имеешь определённые связи или задания с самого верха! О которых, сами понимаете, вслух говорить нельзя-я…
– Я поняла.
– Я ничего не сказал.
– И не надо. Нас учили, я всё понимаю, постараюсь быть полезной, – едва ли не по-военному козырнула она. – Вы хотите осмотреть весь музей или у вас есть определённый интерес?
– Всё, что недавно было принято на баланс музея. Любая мелочь.
Гюзель безропотно провела меня к двум витринам. Пока она что-то рассказывала о месторасположениях раскопов и дарах случайных копателей, я быстро осмотрел десятки черепков, позолоченные пряжки, два скифских меча-акинака, остатки упряжи в меди, серебряные монеты-чешуйки русского и турецкого происхождения, а напоследок даже почти целую краснофигурную вазу с изображением героя, замахнувшегося двухлезвийным топором на голого лысеющего мужика.
– Это популярный миф о Тесее и Прокрусте, чьё имя переводится как «растягивающий», – старательно щебетала девушка. – На самом-то деле его звали Дамаст или Полипемон. Разбойник, грабивший и убивавший случайных путников.
Память услужливо подсунула яркие картинки недавних событий, когда конченый психопат, которому место в карательной клинике с толстыми стенами и высокой оградой, вдруг решил изобразить из себя героя древнегреческих мифов и чуть не укоротил мне ноги.
Забыть такое кажется