Читать интересную книгу Без Нас - Александр Анохин

Чем дальше Я шел, тем больше её становилась на моём лице. Она не просто размазывалась по моему лицу, а уже начинала затвердевать. Теперь не только руки покрылись омерзительным слоем прочности, но и моё лицо, полностью покрыв левый глаз. Я и так плохо видел в темноте, а теперь и вовсе перестал хоть что-то различать. По удачному стечению обстоятельств у моего правого глаза было сильно посажено зрение, и видел Я им очень плохо. Теперь весь окружающий мир предстал для меня размытым пятном.

Нос резал запах застоявшегося гноя — Я очень надеялся, что смогу смыть это с себя. Запах был, просто не выносим. Единственное, что радовало меня в этой ситуации, что Я больше не вижу этого ужаса.

Сделав следующий шаг, моя нога внезапно провалилась во что-то липкое и хлюпающее. Она погрузилась по колено и начала потихоньку тянуть меня вниз. Я уперся обеими руками в пол рядом с провалом и начал пытаться вытащить ногу. Нога вытягивалась с огромным трудом и мне всё больше казалось, что Я быстрее её оторву. По ноге пробежала легкая дрожь постепенно перерастающее в легкое покалывание. Началось всё с пальцев — покалывание очень осторожно начало пробираться вверх по моей ноге. Сжав зубы до характерного скрежета, Я сделал ещё один рывок, схватившись за ногу. Она выскочила из провала с такой легкостью, что Я даже не успел увернуться и ударил коленом в лицо. Результатом удара оказался специфический хруст. От внезапного удара Я завалился на спину, сильно приложившись головой об пол. Даже находясь в полной темноте, Я отчетливо увидел белую вспышку. Удар оказался настолько сильным, что засохшая слизь на моем лице треснула и небольшими кусочками осыпалась.

Удар сломал не только застывшую мое лице корку, но и мой нос — дышать мне удавалось с огромным трудом и Я чувствовал, как по лицу стекает кровь. Она стекала небольшой струйкой через мои губы и на моем подбородке начинала беспорядочно растекаться, теряясь в слое щетины. Вытерев кровь с лица, Я прижал ладонь к носу — липкая жидкость не хотела останавливаться и продолжала идти дальше. Боль поразила не только мой нос — моя голова стала следующим объектом, который получил сигнал по незатейливой цепочке.

Тяжело дыша, Я попытался встать, но тут же упал. Нога, пробывшая в провале, совершенно меня не слушалась — она не могла держаться прямо и теперь сгибалась от любой нагрузки. Поэтому Я снова упал на пол. Перевернувшись, Я потрогал ногу: на ощупь она была точно такой же, как и раньше, но теперь Я никак не мог ей управлять. Я не мог не согнуть, не разогнуть её — теперь она стала балластом.

Сложившаяся ситуация с ногой меня не обрадовала ни на сколько. Представление, как люди живут без какой-либо части тело — это одно, но когда сам с этим сталкиваешься, да ещё и в экстремальной ситуации… Я просто не знаю, как это ещё назвать. Это совершенно меняло дело. Нога мертва. Иного объяснения нет — все ткани перестали выполнять элементарные процессы. И как результат — омертвление. Чтобы ни было в этом провале, Я очень счастлив, что не упал в него головой. Но что было бы тогда? Мгновенная смерть? Илисмерть полная агонии? Даже думать об этом не хочу.

Как же болит голова — даже думать о чем-то конкретном не получается.

Если можно так сказать, то Я собрал полный набор: сломанный нос, плохо соображающая голова и нефункционирующая нога. Вроде бы и немного: список только начался, как уже закончился. Но для меня это было более чем предостаточно. Нужно продолжать движение и не думать о боли…. Проще сказать, чем сделать. Но попробовать стоит.

Можно идти и на одной ноге, опершись на стену, Но долго ли Я смогу так идти? Я потрачу больше сил, но вряд ли достигну желаемого результата. Поэтому этот вариант отпадает сразу. Остается только ползти. Бесполезная нога будет медленно волочиться за моим телом.

Вытерев снова растекшуюся кровь по подбородку, Я пополз.

Каждое движение мне давалось с трудом — Я потихоньку прилипал к полу. Весь коридор был залит слизью, и Я буквально прилипал к полу. Каждый рывок давался мне с огромным трудом — чем дальше Я полз, тем сильнее Я прилипал к полу.

Но вдруг, вдалеке, Я начал различать лучи света, пробивающиеся сквозь потолок. Они падали косыми лучами, сползая по стене. Меня даже не удивило ни отсутствие двери, из-за которой все и началось, ни кардинального изменения окружения.

Свет вызвал у меня неописуемый приступ радости — он был для меня своеобразным лучом в конце тоннеля. Только будет ли этот конец последним? Как и ранее: желание доползти до конца, а теперь доползти до света было для меня первоначальной задачей. Как будто он мог спасти меня от тьмы и от того ужаса, что в ней творился.

Слизь продолжала покрывать меня — мое лицо было почти полностью залито ей. Она пока не попала в оставшийся глаз, но уже благополучно попало мне в уши. Слух Я не потерял, но слышимость ухудшилась в разы. В этот раз моя цель не спешила увеличивать расстояние до себя. До света оставалось совсем немного, как силы начали покидать меня — каждое действие было теперь не просто тяжелым, но и болезненным. Как будто под слизью начала слазить кожа, доставляя жуткий зуд и желание расчесать всё до крови. Зуд не прекращался, но и Я на него не отвлекался — Я был убежден, что если остановлюсь, то это будет концом для меня. Я делал рывок за рывком, пока не оказался под лучами света. Свет струился медленно и хаотично, как будто он состоял из какого материала, но в то же время, оставаясь светом в привычном понимании. Он совершенно не резал глаза, а наоборот — счищал слизь и грязь с моих глаз. Свет — всегда был хорошим оружием с порождениями тьмы. И сейчас этому был наглядный пример.

Я перевернулся на спину и раскинул руки. Я был совершенно без сил и был готов потерять сознание в любой момент. Единственное, что удерживало меня в сознании — это мысль, что свет сразу исчезнет, как только Я провалюсь в омут бездействия. Слизи вокруг не было… наверное. Я был прав, когда думал, что свет имеет какую-то силу. От осознания, что ты был прав с самого начала, всегда становилось тепло на душе. Именно такие моменты меня радовали, и будут радовать.

Но после этой мысли сила стала улетучиваться, а вместе с ней и моя радость. Как же некоторые вещи, даже совершенно разные, взаимосвязаны. От удара по одной, страдает и другая.

По свету, льющемуся из потолка, пошла трещина. Черная жирная трещина, которая стала распадаться на множество ещё таких трещин. Я с удивлением смотрел на всё это и никак не мог понять: что происходит? Я знал, что бы это ни было — это не к добру. Нужно было выбираться отсюда: куда угодно, лишь бы подальше. Но Я не мог пошевелиться — силы окончательно меня покинули, поэтому оставалось смотреть за растущим разломом. Он продлился недолго — дойдя до границы света, он взорвался глухим хлопком, и на меня полетели тысячи осколков. Их природу Я не мог назвать, но из чего бы не состоял свет, его осколки стремительно приближались ко мне. Единственное, что Я мог сделать в данной ситуации — это закрыть глаза. Это, конечно, не спасет мои глаза, если осколки будут большими или их будет слишком много. Но лучше хоть какое-то действие, чем ничего. Осколки с огромной скоростью и со свистом начали втыкаться в моё тело, принося несдерживаемую боль. Сотни осколков врезались меня, поднимая небольшие брызги крови. Я ожидал всего, но не такой боли. Это было очень больно. Я рефлекторно открыл рот, чтобы закричать, не пытаясь понять, что осколки, попав внутрь, будут разрезать всё что им попадется на пути. Но даже закричать у меня не получалось — новые осколки прерывали мой, ещё не начавшийся, крик. Эти осколки были необычными — все из-за их нестандартной природой. Как только они втыкались в мое тело, разрезая все на своем пути, они бесследно исчезали. Как капля воды, упавшая на горячую конфорку. Я не знаю, сколько они ещё сыпались — Я потерял счет времени. И когда они кончились, Я лежал весь разрезанный с открытым ртом, из которого так и не вырвался долгожданный крик. Я не мог пошевелиться, куда уж там — мне теперь даже дыхание давалось с огромным трудом. Всё тело горело от нестерпимой боли, из ран текла кровь. Единственное чего мне сейчас хотелось — так это умереть. Больше не было никакого желания бороться за свою жизнь — она приносила мне одну боль. И если раньше она была душевной, то теперь она стала и физической. Но не все мое тело получило повреждения: мои глаза остались нетронутыми. Осколки втыкались в мое тело куда угодно, но только не в глаза. И мой открытый рот так и остался не тронутым: ни один осколок не попал туда и не смог лишить меня возможности говорить. Только при количестве сил, которые у меня остались, говорить Я все равно не захочу. Точнее, это будет даваться мне с огромным трудом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});