Александр Васильевич заметно поморщился. — Многие считают, что железные дороги это тупик, и для их амбиций такое положение вещей не подходит категорически, зарплаты у нас в институте не самые большие в отрасли, на любом производственном предприятии специалист в такой же должности будет получать раза в два больше. Вот и имеем отток стариков и приход зеленой молодежи. Ладно, всё это хорошо… Допивай да пошли, скоро матч начнется.
* * *
У меня были странные представления о популярности футбола в Советском Союзе — я почему-то был уверен, что любой матч вызывал повышенный интерес, на дальних подступах спрашивали лишний билетик, как на выступления каких-нибудь звезд в будущем. Впрочем, я точно знал, что эти прекдставления у меня взялись из-за кинохроники сороковых или шестидесятых, когда футбол если и транслировался где-то, то лишь по радио. А реальность восьмидесятых оказалась немного другой.
Если я правильно помнил, эта версия стадиона «Динамо» вмещала около сорока тысяч человек. Зрителей набралось меньше четверти — основная группа сидела на южной трибуне, а остальные как-то распределились по двум длинным, позволяющими видеть всё поле в нормальном ракурсе. Диктор долго представлял команды, называя сплошь незнакомые фамилии — судя по всему, в будущем никто из этих футболистов звездой так и не стал. Ну а потом началась какая-то пародия на футбол, в которой хозяевам была отведена роль мальчиков для битья.
Нет, они куда-то бегали, кому-то пасовали, пытались забить; но уже на одиннадцатой минуте бакинцы повели в счете, а после перерыва закатили в ворота армейцев ещё один мяч. Судя по табло, оба раза отличился один и тот же игрок, которого противник постоянно оставлял в одиночестве — и мне было непонятно, как тот в таких тепличных условиях не забил ещё с десяток. В общем, почти весь матч я вспоминал сказанную кем-то из великих фразу про то, что такой футбол нам не нужен[5].
Александр Васильевич тоже в какой-то момент потерял веру в любимую команду — он хорошо продержался весь первый тайм, но во втором уже с нетерпением поглядывал на часы, видимо, ожидая финального свистка, который закончит это мучение. Я обладал чуть большей закалкой, и мне просто было интересно смотреть и на футболистов, и на других болельщиков — особенно тех, кто поддерживал армейцев до самого бесславного конца.
— Хрень какая-то, а не игра, — сказал он, когда мы спускались по длинным подтрибунным лестницам. — Знал бы, что так будет — не потащил бы тебя, а так даже стыдно за наших.
— Ну это спорт, — примирительно ответил я. — Кто-то должен был проиграть… на ничьи смотреть ещё мучительнее. А так — мяч круглый, в следующий раз и ЦСКА повезет.
— Остается только на это надеяться… — пробормотал Александр Васильевич[6].
Он хотел ещё что-то сказать, но осекся. Я тоже насторожился.
Мы как раз вышли на улицу и вместе с остальными зрителями шли по милицейскому коридору к станции метро. Толпа гомонила, обсуждая матч, и не сразу все осознали, что за звук повис в воздухе — и почему передние ряды как-то застопорились, а милиция не призывает народ к порядку, ведь давка сейчас не нужна никому. Толпа колыхалась, нас с Александром Васильевичем мотало по ней — и в какой-то момент мы оказались у края высокой террасы, выходящей на Ленинградский проспект. И увидели причину замешательства.
По дальней от нас стороне проспекта длинной колонной шло огромное множество самой разнообразной военной техники — в основном различные бронетранспортеры и боевые машины пехоты, а также тентованные грузовики, из которых выглядывали любопытные солдатики. Колонна шла аккуратно, в правом ряду, и её то и дело обгоняли припозднившиеся автолюбители, которые, кажется, специально прибавляли газ, чтобы оставить военных позади. А вот те, кто ехал в сторону области, наоборот — притормаживали. Всё-таки подразделения советской армии на улицах столицы были редким явлением.
— Началось? — на выдохе спросил меня Александр Васильевич.
Я не знал, что ему ответить.
Глава 9
Старая добрая Ходынка
Из толпы пришлось выбираться, и это оказалось непростым делом — нам с Александром Васильевичем потребовалось около получаса, чтобы оказаться на относительно свободном пространстве у Петровского путевого дворца. Спуститься в метро «Динамо» не было никакой возможности — все зрители матча столпились вдоль проспекта и смотрели на боевую технику, а уходить с поверхности никто из них не торопился. Милиционеры из оцепления тоже оказались не готовы к новым условиям — нас, например, они выпустили без малейших возражений, поскольку всё их внимание было сосредоточено на том, что происходит на Ленинградке.
Я покрутил головой, оценивая обстановку.
— Александр Васильевич, пойдем на «Аэропорт», до «Белорусской» мы вряд ли пробьемся, да и не стоит туда сейчас соваться, — я рукой махнул в нужном направлении.
Идти до соседней станции было километра два, и я очень надеялся, что мы успеем оказаться под землей раньше, чем милиция опомнится и примет какие-то меры — например, перекроет движение метропоездов. Хотя мне вспоминалось, что в будущем я что-то читал об этом — и там какой-то высокий начальник рассуждал, что именно метрополитен будет работать до самого конца, поскольку остановить его в условиях большого города — смерти подобно. Кажется, это было в самом начале пандемии двадцатого, когда власти думали над карантином Москвы, но в итоге они на такой радикальный шаг не решились. Метро, насколько я помнил, спокойно работало и в августе девяносто первого, и в октябре девяносто третьего. Да и январь двадцать пятого тоже прошел без сбоев в движении серых вагонов.
— Зачем туда? — переспросил Александр Васильевич. — Извини, я немного отвык от Москвы… так что думаешь — началось?
— Либо началось, либо закончилось, — без раздумий ответил я. — Мы же не знаем, чьи они, — я кивнул в сторону техники. — Может, очень даже не наши.
— А такое возможно?
— Я бы не удивился, — я хмыкнул. — Пойдем уже, а то в толпу угодим, не одни мы такие умные.
Некоторые зрители тоже успели оценить обстановку — и потянулись в сторону «Аэропорта». Пока их было мало, но если мы простоим на месте ещё с десяток минут — идти придется в густой толпе. А мне не хотелось ходить толпой на виду у автоматических пушек боевых машин. Там, конечно, всего 30 миллиметров калибр, но безоружной толпе и этого хватит с лихвой.
Я не мог по силуэту различать советские боевые машины; к тому же где-то читал, что у них основное отличие было в вооружении — на какую-то из версий умельцы из секретных