Ровно через час Люк выслушивал оправдания конюха.
— Как ты посмел отпустить ее одну? — У Люка выдалась чрезвычайно трудная ночь, и он вынужден был сдерживать себя, чтобы не схватить конюха за горло. — Я ведь строго-настрого приказал тебе не отпускать мадам Вайон одну с Касимом.
— Я пытался удержать ее, но она не послушалась.
Плохое предчувствие охватило Люка, когда упали первые капли дождя, а когда он обернулся на топот копыт, то его охватил страх. Он увидел, как во двор влетел Касим — без седока!
Дождь усилился, и Люк с диким проклятием пустил своего коня в такой галоп, будто все силы ада преследовали его.
Проведя много времени взаперти, Касим был еще резвее, чем обычно, и Эмили потребовалась вся сила, чтобы сдерживать его. Земля была пропитана водой, и несколько раз Эмили чувствовала, как скользят копыта Касима. Глупо было отправляться верхом в такую погоду, подумала она, когда здравый смысл начал возвращаться к ней. Эмили осторожно слезла с лошади. Как она могла подвергнуть риску крошечный, зарождающийся в ней комочек жизни? Какова бы ни была реакция Люка, сама она будет беспредельно любить этого ребенка.
Касим фыркнул и вздернул голову, услышав звук мотоцикла, мчащегося по дороге. Поводья вырвались из рук Эмили.
— Касим, стой! — закричала девушка, но конь уже скакал прочь.
Она бросилась за ним, но споткнулась и упала в куст ежевики, а когда осторожно поднялась, Касима уже не было видно за пеленой дождя. Ей осталось только молиться, чтобы он направился прямо в конюшню. А самой ей предстояло пройти через размокшие поля с адски ноющей лодыжкой.
Хорошо, что Люка нет дома. Он был бы разъярен, узнав, что она не послушалась его распоряжений. Он может продать Касима, как обещал. Эта мысль заставила ее идти быстрее. Но увидев возникшего из тумана всадника, Эмили замедлила шаг.
Издали он выглядел так, будто сошел с одного из старинных гобеленов, украшавших стены замка Монтьяр. Но когда подъехал ближе, Эмили уже могла разглядеть, что за кольчугу приняла черный свитер со сверкающими бусинками дождя. Было несправедливо, что, даже насквозь промокший, Люк выглядел немыслимо красивым, и Эмили вдруг поняла, что сама она предстала перед мужем замарашкой в забрызганной грязью одежде и с волосами, падающими на плечи крысиными хвостиками.
— Во что, черт возьми, ты играешь? — прорычал он.
— Я могу задать тебе тот же вопрос. Ведь любая встреча с твоими коллегами для тебя гораздо важнее разговора с женой. Должно быть, я нахожусь в самом конце списка твоих приоритетов!
— Не будь смешной. Конечно, ты важна для меня. Но что случилось? Ты хромаешь? Тебя сбросил Касим?
— Нет.
— Конь уже в конюшне. Ты хочешь сказать, что просто решила прогуляться под дождем с растянутой лодыжкой?
— Она вовсе не растянута. Я споткнулась и упала. С Касимом все в порядке? Ты же не продашь его? — умоляющим голосом спросила Эмили, и ее глаза показались ему огромными на бледном лице.
Люк выругался в ответ.
— С ним все в порядке. А насчет продажи я еще не решил. Он слишком резвый для тебя.
— Он не…
— Заткнись и дай мне руку, — отрезал он.
Его серые глаза сверкали, и Эмили вновь почувствовала прилив гнева. Скорее всего, он переживает, что она подвергла дорогую лошадь опасности.
— Я дойду сама, спасибо.
— Эмили! Ты что, хочешь сломать ногу или, может быть, разбить голову?
Люк наклонился и, схватив за руку, поднял и посадил ее перед собой, так крепко прижав к своей груди, что Эмили слышала биение его сердца. Запах, исходивший от него, сводил ее с ума. В ней опять проснулось желание. Она с трудом удерживалась от того, чтобы повернуться и обнять его.
Они медленно ехали под моросящим дождем, но Эмили ощущала только теплоту тела Люка и наслаждалась тем, как при каждом шаге коня ее прижимает к мужу все сильнее и сильнее. И это только увеличивало ее страсть. Ее дыхание участилось, сердце забилось сильнее. Эмили все же взяла себя в руки и постаралась привести мысли в порядок. Люк очень ясно дал ей понять, что секс между ними возможен только на его условиях. Но даже это не могло уменьшить силу ее желания. Люк тоже был возбужден, она чувствовала это каждой клеточкой своего тела и была готова биться об заклад, что его страсть могла прорваться наружу в любое мгновение. Его рука, лежащая на ее животе, медленно поползла вниз.
— Убери руку. Ты не можешь пользоваться мной тогда, когда у тебя есть настроение и когда ты не слишком занят. Вчера у тебя даже не нашлось и минутки, чтобы выслушать меня.
Она хотела, чтобы прозвучало гневное обвинение, но вместо этого ее голос был полон страдания.
— Я провел большую часть ночи, мотаясь по Орлеану на машине и пытаясь набраться храбрости, чтобы поговорить с тобой.
Его нежный голос обволакивал ее, и она чуть не поддалась его чарам.
— Не верю. Как только мы вернемся в замок, я уйду.
— Я не позволю тебе уйти, cherie.
Непримиримость его тона заставила ее вздрогнуть.
Они въехали во двор конюшни, и Люк спрыгнул, а потом снял ее. Эмили направилась к замку.
— Подожди! Я хочу поговорить с тобой.
Его голос хлестнул ее, словно кнут.
Она с негодованием повернулась к нему, но Люк уже разговаривал с конюхом.
Эмили с яростью подумала, что не собирается стоять здесь, как бедная родственница, и ждать, когда он соизволит обратить на нее свое драгоценное внимание. Люк все еще был повернут к ней спиной, когда она успела проскользнуть в сарай. Может быть, он и хочет поговорить с ней, но у нее нет настроения, слушать его. Она все еще была озадачена его признанием о том, что ему надо было набраться храбрости перед встречей с ней. Возможно, он собирается объявить, что хочет развестись. Хорошо, что она не сказала ему о своей беременности. И не скажет ему об этом, пока не узнает, что у него на сердце.
Шло время, а она все еще лежала на пушистом сене. Возможно, Люк уже ушел, считая, что она в замке, но ее сердце рухнуло, когда она услышала, как скрипнула дверь сарая.
Черт побери! Он не найдет ее! Эмили зарылась в сено и крепко зажмурила глаза, стараясь не чихнуть. Но тщетно. Нос щекотало так сильно, что девушка громко чихнула и услышала в ответ его издевательский смех.
— Я не смог бы выбрать лучшего места для разговора, cherie. Я хочу поговорить с тобой о Робин.
— Тогда приготовься к самому короткому разговору в мире, поскольку о Робин, мне говорить совсем не хочется.
Его улыбка творила с ней чудеса. А крепкие ноги, соблазнительно обтянутые мокрыми джинсами, сбивали ее с мысли. Внезапно она задрожала, объяснив себе это тем, что на ней мокрая холодная одежда, а вовсе не тем, что Люк находится от нее в такой опасной близости, и не тем, что его глаза скользят по ее мокрой рубашке, так хорошо очерчивающей ее возбужденную грудь. Люк опустился на сено рядом с ней.