по поводу подобных эскапад?
– Мой жених?
– Тот бравый инспектор, которого мне до сих пор не представили. Но я видела его фотографию, стоящую у вас с недавних пор. Когда я вытирала пыль, видела, вот когда: не подумайте, что я сую везде свой нос!
Госпожа Вундерлих на секунду потеряла самообладание и Хульда улучила момент.
– Мы не помолвлены, господин Норт и я просто друзья.
– Друзья, не смешите меня! – фыркнула госпожа Вундерлих и принялась убирать посуду за своей жилицей, убедившись, что та больше не притронется к еде. – Так это сегодня называется. – Она накрыла тарелку Хульды другой тарелкой и поставила в кладовку. После чего приглушенным голосомпродолжила: – Такой женщине, как вы, не стоит долго мешкать. Вы пригожи, почти что красавица, если бы не ваши необычные глаза. Но без средств и – если позволите – не первой молодости. Если уж появился на горизонте такой бравый комиссар, с государственным окладом, в умных очках и, возможно, из приличной семьи, то нужно хватать его немедленно! Чего вы еще ждете?
Хульда уставилась на клеенку, которая каждый божий день во время завтрака покрывала стол. Светло-зеленая с черными треугольниками, сливающимися в геометрические узоры, если как следует присмотреться. Под столом жирный черный кот хозяйки терся об ее ноги, и Хульда украдкой отпихнула его. Животное зашипело, убегая, и Хульде стало стыдно: ведь кот не виноват, что у него столь въедливая хозяйка.
Из приличной семьи, хм, подумала Хульда. Карл был сиротой и не знал ничего о своем происхождении, но для Хульды это роли не играло. Что касается других пунктов… Госпожа Вундерлих права? Может, Хульда слишком нерешительная, и нужно тащить Карла заключать брак и в будущем проводить каждую ночь с ним, не боясь за последствия, не боясь остаться одной? Она же не хочет оказаться в бедственном положении, как многие девушки после внебрачной связи? С ребенком на руках и без средств к существованию?
– Вы прекрасно знаете, что я права. – Голос госпожи Вундерлих снова звучал звонко и отчетливо: она уже закрыла дверь в кладовку и теперь натирала до блеска котел в раковине. – Не глупите. Берите его, девочка, лучшего уже не будет. – Она сделала паузу. – Или это из-за романтики? Вы, молодые, всегда ее жаждете. Но аппетит приходит во время еды, а любовь во время брака, вот увидите.
– Дело не в аппетите, – тихо возразила Хульда. – Он имеется.
– Ну вот и прекрасно! – с воодушевлением воскликнула госпожа Вундерлих, водружая тяжелый котел на сушильную полку. – Тогда я жду уведомления о вашем браке в «Моргенпост».
В дурном настроении Хульда поднялась из-за стола. Кофе остыл, но она тем не менее допила его. Конечно, это был не зерновой кофе: зернового в Берлине не было уже несколько месяцев. «Может быть, у Феликса на складе в кафе «Винтер», припрятана парочка пакетов?» – подумала Хульда. Жаль, что она там уже давно не бывала. И, судя по их последней встрече, не так уж скоро соберется.
– Так как же все произошло на самом деле? – поинтересовалась госпожа Вундерлих.
Хульда очнулась от своих мыслей.
– Что? – рассеянно спросила она.
– Несчастный случай, – нетерпеливо напомнила хозяйка. Она преградила путь Хульде: блестящая голубая гора шелка с колышущимися бигудями в волосах, руки скрещены на груди. Проскочить мимо не представлялось возможным.
– Хорошо, – сказала Хульда, снова садясь, что пришлось очень кстати, потому что у нее опять закружилась голова. – Я была вчера в танцевальном зале. – Она проигнорировала вскинутые брови госпожи Вундерлих. – И там произошла драка.
– Какой ужас! – охнула Вундерлих. – И вы оказались в центре драки?
– Так уж совпало, – успокоила Хульда. – Чистое недоразумение – просто потому, что я стояла на пути.
– Нет, нет, – запротестовала госпожа Вундерлих, морща лоб, – тут нечто большее, я мозолями чувствую.
Хульда прикрыла веки и тайком закатила глаза. Мозоли госпожи Вундерлих часто играли роль оракула, знали погоду в ближайшие дни, могли предсказать болезнь или смерть. А теперь, по всей видимости, еще и научились заглядывать в прошлое.
Госпожа Вундерлих не отставала:
– Что это были за дебоширы?
– Правые, – ответила Хульда, открыв глаза.
В глазах хозяйки промелькнул испуг.
– Правые? Вы имеете в виду, политические?
– Да, они были в форменных рубашках, наподобие армейских, и с самодельными флагами. У одного был кастет, у другого дубинка.
– Какая жестокость! – вскричала госпожа Вундерлих, пододвигая стул. Присев, она обмахивала себя рукой, словно веером. – И чего хотели эти ужасные люди?
– Большую часть публики в этом заведении явно составляют евреи, – сказала Хульда, нарочито вскользь, и в то же время пристально следя за реакцией хозяйки. – Целью шайки были молодые мужчины в кипах. Их и били.
– Ужасно, – простонала госпожа Вундерлих, прижав руку к вздымающейся груди. Потом встала и направилась к буфету, удивительно шустро при ее полноте, вытащила шлифованную бутылку и два хрустальных стакана. Наполнив доверху, подошла с ними к столу и протянула один стакан Хульде.
– После такого шока мне нужен ликер, – объявила она, потягивая прозрачную жидкость.
Хульда медлила, но подумала и залпом осушила его. Приятное жжение разлилось по горлу, груди и дошло до желудка.
Госпожа Вундерлих наблюдала за ней одновременно с долей тревоги и одобрения. Затем снова прошаркала к буфету, вернулась с бутылкой к столу и, подлив себе и Хульде, плюхнулась с довольным кряхтением на стул.
– Я вас никогда не спрашивала, – она подняла на Хульду круглые, как у куклы, глаза, – и теперь не стану спрашивать. Кем были ваши предки, меня не касается…
Хульда благодарно кивнула и промолчала. У нее не было желания обсуждать с хозяйкой свое происхождение и вести споры о том, кто считается еврейкой, а кто нет. Тут же вспомнилась Тамар Ротман. Не еврейка, не немка. Всем чужая, полностью зависимая.
Дальше воспоминания принесли полный ненависти голос арестованного полицией пьяного, его оскорбления. Смачный плевок, прилетевший к ее ногам, словно она была прокаженной.
– Почему все так ненавидят евреев? – спросила Хульда, походя в этот момент на плаксивого ребенка, обидевшегося на оплеуху, полученную на школьном дворе.
Госпожа Вундерлих печально покачала головой:
– Не имею понятия, девочка. Мне совершенно все равно, в каких богов верят люди или из какой семьи они происходят.
Она поймала недоверчивый взгляд Хульды и щеки на ее стареющем лице порозовели.
– Ну не совсем все равно, – призналась она, – но в конце концов, все мы люди, так ведь?
Хульда кивнула.
С глазами, полными печали, госпожа Вундерлих снова покачала головой:
– Это правительство, ох-ох-ох. Я не понимаю, почему политики позволяют кучке хулиганов нарядиться и разгуливать по городу, словно это у нас такие хозяева. Их место в тюрьме и баста!