Читать интересную книгу Новые цари - Лена Ленина

Олигарх заворочался все сильнее и вдруг закричал: «Я не убивал ее! Нет! Светлана!» и проснулся.

Повинуясь инстикту старого мента, Рюфоль записал фонетически французскими буквами эту странную фразу «Ia ni ubival yeyo!» в свою старую в пятнах записную книжку.

В звуках русского языка всегда есть что-то приятное для французов. Рюфоль хранил в памяти звуки голоса советских маршалов, описывающих проникновенным тоном ужасы сражений, которые им довелось выиграть. Контраст между буддистским спокойствием и кошмарными подробностями всегда удивляли этого любителя истории Второй Мировой войны. Любая кровавая резня его интриговала. Но во фразе «Я не убивал» он услышал какие-то безнадежные нотки. Ему было любопытно. Он перепроверил запись и перемотал на момент пробуждения олигарха. «Я не убивал!» и «Светлана!». Слово «Светлана» он знал. Так звали пожилую домработницу соседей-итальянцев. «Навряд ли это одна и та же Светлана…» — пробормотал старым мент, выпивая остатки Baccardi. Похоже, он ухватил за хвост кое-что подороже тех десяти тысяч, что ему платили русские за этот маскарад. Инстинкт полицейского его не обманывал. Он умел различать запах дерьма. И он ничем не рискует, если немного поворошит это дерьмо…

Рюфоль выключил магнитофон и тот выплюнул кассету. Размеренно, не торопясь, Рюфоль взял из коробки возле монитора чистую кассету и без особого труда переклеил на нее этикетку с той, которую только что вытащил из прибора. Чистую он немного расковырял так, чтобы она стала невоспроизводимой и засунул в магнитофон на место первой. Затем нажал на клавишу «запись» и вышел из комнаты.

Комната пустовала недолго. Через пять минут в нее вошли Александр, Луи и двое других и расположились на стульях перед экраном.

— Бля, ну и повезло же братану! Потом мне спасибо скажет! — воскликнул Александр и обратился к Луи:

— Ок, все хорошо, но брат не дурак, все очень быстро просчитывается в его хитрой голове. Он просочится у нас сквозь пальцы. Пора усилить давление и вводить в клетку хищников.

Он отхлебнул из фляжки какой-то жидкости, которую ему прописали медики для улучшения пищеварения и про которую обычно со смехом говорили: «Пять глотков водки и одна ложка пыли — вот рецепт, который делает мужчину сильным!»

— Вы правы, — сказал Луи, поднимаясь.

— Я всегда прав, когда плачу́! Запомни это, Француз!

Луи, как обычно, смолчал. Он знал, что Александр презирает его, но вышел, не хлопнув дверью.

Луи прошел в подвальное помещение, о чем свидетельствовали трубы, протянутые по низкому потолку. Здесь было жутко накурено. Луи закашлялся. В центре стоял бильярдный стол и два типа, стоя спиной к нему, тренировались катать шары. Луи поздоровался:

— Ваш черед. И без глупостей! Все как я учил.

Когда оба обернулись, Луи невольно вздрогнул, настолько оттталкивающими были их физиономии. Он мысленно похвалил себя за удачный кастинг. Все-таки иногда в его бизнесе бывают приятные минуты удовлетворения от работы, а не только унижение. В любом случае, наступит день, когда Александр заплатит за свою наглость. Каким бы генералом он ни был. Терпение. Только терпение.

Ольга

В своей роскошной каюте на «Экстази» Ольга проснулась с пьяным мужиком около себя в кровати: со своим мужем. Эта свинья даже не разделся! Он стянул с себя лишь куртку, которая теперь валялась на полу, а из ее карманов вываливались вещи. Ольга наклонилась поднять с пола мобильный телефон и золотой портсигар, инкрустированный бриллиантами, как вдруг заметила кусочек фотографии, торчащий из верхнего кармана. Она не смогла преодолеть любопытство. Ольга привыкла к изменам Спиридона. Она знала штук десять его любовниц, одна блондинка вульгарнее другой. Поэтому очень удивилась, увидев портрет молодой женщины: красивая, с умными глазами, улыбающая, брюнетка и… чернокожая. Ольга долго смотрела на ту, которая должна быть новой любовью мужа. Раз он носит ее портрет у сердца, это у них серьезно. Экзотично и серьезно. Она хотела уничтожить фотографию, но удержалась. Нежность, связывающая ее со Спиридоном, давно умерла, и Ольга не ревновала мужа к девушкам, с которыми он спал. Она их скорее жалела. Но эта девушка была совсем другой… Интересно, что же она дала ему такого, чего Ольга не смогла ему дать? Взволнованная, она захотела закурить, чтобы прогнать дымом дурацкие мысли. Она взяла портсигар и одним движением открыла. Почти все место внутри занимал конвертик с белой пудрой и золотой трубочкой и такой же золотой крошечной ложечкой. Одна сигарета там все-таки нашлась и Ольга взяла ее, даже не глядя на приспособления кокаиномана. Ольга вышла из каюты и поднялась на пустынную палубу. Все еще спали после вчерашней гулянки. Глядя на восходящее солнце, она зажгла сигарету, глубоко затянулась и выдохнула длинную струю дыма, растворившуюся на фоне голубого моря.

— Ты в курсе того, что твоему брату выдвинули обвинение в убийстве?

Это проснулся и бесшумно подкрался сзади Спиридон. Он искоса следил за ее реакцией, держа в руке бутылку шампанского.

— Может отметим? Кстати, не вернешь ли ты мой портсигар?

Квази

В самом сердце Сибири, ровно тридцать три года назад, в этот же самый день, родился ребенок, орущий и умилительный, как все младенцы. В Академгородке это событие отпраздновали тесным кругом друзья и близкие виновников торжества, двух блестящих ученых, молодых родителей, посвятивших свою жизнь служению советской науке. Ему было сорок дней, когда мать, втайне от местных надзирающих за гениями органов с погонами внутрь, окрестила его в маленькой деревянной церквушке, спрятавшейся в густом еловом лесу. Старый священник проводил обряд замерзшими пальцами, ступая по холодному деревянному полу. Но теплый цвет золота икон, казалось, обещал комфорт и благополучие маленькому комочку, шевелящемуся в шерстяном одеяле.

Тем не менее, тридцать два года одиннадцать месяцев и тридцать дней спустя, Виталий Романов дрожал от холода, обессилевший и заброшенный всеми, на тюремной скамье на чужбине. Вот так он встретил свой тридцать третий день рождения.

Два имени боролись в его мозгу: Елена и Светлана. Первое вселяло в него надежду на счастье, жизнь и любовь, несмотря на сведения о помолвке, а второе возвращало на двадцать лет назад, к ночи, холоду и смерти. Он все еще вспоминал этот кошмарный сон и даже в лучах зарождающегося дня слышал, как наваждение, звуки Master of Puppets:

Master of Puppets I’m pulling your stringstwisting your mind and smashing your dreamsBlinded by me, you can’t see a thingJust call my name, cause I’ll hear you scream

Полицейские ввели в его камеру еще двух арестованных. Двух отвратительных типов, помятых, как после ночи пьянки, хулиганского вида. Первый, лет двадцати, напевал мелодию летнего хита «бум, бум, бум». Будто он умел читать мысли Виталия и отвечал ему и его «Master of Puppets». Он даже произвел, в такт музыке, несколько вульгарных движений. Второй, постарше, уселся на пол в противоположном углу камеры и, не двигаясь, уставился на Виталия своими черными глазами, собранный, как тигр перед прыжком. Он был опасен. Его предплечья были покрыты татуировками. Это позабавило Виталия. Наконец-то он сможет немного почитать! Преступники всего мира покрывают свои тела татуировками, означающими этапы их истории или принадлежность к той или иной группировке. На русских уголовниках достаточно расшифровать некоторые татуировки, чтобы понять, как ты будешь убит. Виталий вспомнил первое сотрудничество с «Первомайскими». В том районе у него был первый офис и в смутные 90-е многие бизнесмены защищали свой бизнес с помощью местных группировок. Их главарь, известный спортсмен-борец, выстроил очень прибыльный бизнес, сдавая в аренду своих накачанных стероидами бойцов. Это Александр познакомил его с теми типами, потому что уже давно предпочитал улицу институтам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});