то, что религии больше нет.
* * *
Через минут пятнадцать пути они уже подходили к месту, где издалека виднелись двое парней, сидящий в таких же одеждах, что и Серега, с автоматами и палящих небольшой костерок. Они выглядели примерно лет по 25, может чуть больше. Когда он подходил ближе и их лица виднелись всё лучше, в их взглядах он начинал замечать очень странные выражения. Не доходя примерно метров пятидесяти до этих парней, в их сторону полетели громкие, неожиданные голоса.
– Стоять! Руки вытянуть! Живо, ёп вашу мать! Командир, чё за херня? Это что за леший не бритый? Ты че, террориста к нам привел? Или он тебя загипнотизировал? – громко говорил один из этих парней, держа наготове, скорее всего, заряженный автомат.
Тот же лишь молчал, только больше нагнетая страх у всех, кто был сейчас рядом. С каждой секундой, сейчас казавшейся вечностью, только больше к Роме приходило понимание, что эти парни не опустят оружие, а скорее только точнее будут целиться.
– В селе заброшенном нашел, там, недалеко. Он с нами пойдет и это не обсуждается. Приютим парня. Покажем дорогу, – тихо и без какого либо усилия сказал Серега, будто бы уже заранее зная, что будет дальше. Сейчас, его спокойствие немного напоминало этому самому «лешему» об отце Михаиле. Тот всегда был таким уверенным, даже в самых трудных моментах, где дальше казался лишь конец.
Парни всё так же, только уже молча, стояли, сильно держа автоматы в своих руках и смотря то на Серегу, то на его странноватого товарища.
– Опустили, говорю! Это приказ! Или для вас уже приказ ничего не значит?! – резко сорвавшись, грубо и ещё громче, чем тогда эти парни, сказал им он.
Роме это казалось чем-то невероятным. Ещё минуту назад в этих двух лицах была видна огромная злость и что-то даже хуже, но сейчас их трясущиеся руки медленно слушались Серегу и опускались к земле. Сначала это сделал тот самый парень, что давал команды, а за ним, намного быстрее, опустил и другой.
– Командир, скажи, кого ты к нам привел? Его же грохнут при первом моменте. Хотя, если хорошо подумать, его можно как мясо использовать. Отличная прикормка, да Лех? – засмеявшись, сказал немного худощавый парень, переглядываясь со своим товарищем.
– Отставить пустые разговоры. Никто не будет… Зовут его Рома, чтобы имели в виду. Это Леша, а этот говорун – Артур. Если будут проблемы – сразу мне докладывай. Оба получат по шапке, – сказал серьезным тоном Серега, ещё раз переглядываясь с ними обоими.
– Так, ориентир знаем? Точку уже нашли?
– Да, товарищ командир. Пару дней и мы на месте. По базам, правда, не особо сориентированы. Ну, мы думаем, тут только на вас надежда.
Серега молча достал из своего кармана какой-то сложенный потрепанный лист, который в развороте был довольно не маленьким. Раскрыв его, он подпустил к себе только молчаливого Лешу и тот стал показывать ему что-то, тихо нашептывая какие-то пояснения на ухо. Рома сначала даже не понимал, что происходит и с трудом пытался вникнуть в их загадочную беседу. Выловленные слова никак не могли связаться в одно целое и ком, из перемешанный слов, только больше рос в его памяти. Потом, после резкого взгляда Артура, того самого говоруна, даже этот ком уже невозможно было вспомнить.
В какой-то момент парни неожиданно переключились, начиная собираться, чтобы видимо, скорее всего, отправляться в путь. Они потушили костер, затянули рюкзаки и пошагали за Серегой.
Идя теперь в этой небольшой группе, их новенький быстро смог примерно сориентироваться, куда они идут? Скорее всего, они шли на юг. Рассветало и несколько лучей солнца всё же давали понять, где находится, теперь эта абсолютно ненужная восходящая звезда востока. Для него сейчас не играло никакой роли направление. Ему было всё равно, как в принципе было все равно и всем тем троим, куда потом пойдет Рома?
* * *
В первый день пути с новыми людьми и с новым миром Роме лезли в голову лишь всё те же краткие слова из Евангелия о надежде, которые терзали уже немало времени. Они казались ему описанием того, что происходит с ним сейчас. Описанием непростого пути, в котором уже ощущалась узость и где-то рядом, иногда, пролетал морозный и тяжелый запах погибели. Он шел с ними лишь примерно десять часов, но даже этого времени, ему уже казалось, хватило, чтобы понять, как изменился мир.
Чем дальше они отходили от его села, тем меньше он ощущал жизнь. Серая мгла лишь больше заполняла тяжелый воздух, который теперь заполонял его легкие даже в респираторе. Оказалось, что не все деревья навечно сбросили с себя свои частички. Были и такие, которые держали теперь на своих сухих ветвях мрачные гирлянды, похожие на то самое, что раньше называлось листьями. Это не было обычным серым снегом, осевшим, как пепел либо же какой-то пылью. Каждый полуживой объект теперь с виду было насквозь пропитан всем, что мертво царило вокруг. Серый мир был во всем, и даже в ни самих.
– Поп, а поп, – говорил Артур, смотря в Ромину сторону, – Эй, ты чё глухой? Алё?
Это началось примерно через несколько часов после того, как они зашагали по полям. Тощий, с множественными язвами на теле и почти без переднего ряда зубов, молодой парень, младше него лет на 10, видимо, изо всех сил старался не скучать в этой некомфортной для каждого обстановке. Это лицо не знало таких взглядов, какими в совершенстве владел этот «небритый леший», тем самым спасая его от множества проблем и тягот этой жизни.
– А может и он на моём тесном пути? – аккуратно и почти бессильно, про себя думал он.
Эта мысль разгоралась в нем так же быстро, как и тухла. Насильно вглядываясь в глаза этого юноши, он всё же надеялся, что это в нем лишь временно и когда-то пройдет, ведь такова обычная юность. Таково то, что ему так и не удалось пережить.
– Лех, ну всё, попом теперь будем звать, – сказал это парень, начав сильно засмеяться.
Тот парень обернулся на ходу и с небольшой натяжкой извлек из себя резкий выдох смеха, видимо, тем самым поддержав разговор.
– Не, ну а как? Борода есть, грива, как у коня, тоже, да и взгляд какой-то стремноватый. Точно Поп. Вряд ли командир к нам лешего привел, так?
Его монолог иногда прерывался какими-нибудь быстрыми звуками или усмешками, но в большинстве своем этот парень, как казалось ему, развлекал лишь только себя самого.
Через несколько