– С удовольствием.
Марстон взял из рук лакея подбитую норкой мантилью и накинул ее на плечи хозяйки дома.
– Когда мы закончим наш разговор, я угощу вас чаем, – холодно бросила леди Кейт Беверидж.
С трудом подавив ухмылку, Марстон указал рукой на двойные двери, выходившие на террасу:
– После вас, миледи.
В саду было уныло и холодно. Тисовая изгородь слишком сильно разрослась и нуждалась в стрижке. Но Фебе приглянулся этот просторный уголок, изрезанный изящными гравийными дорожками.
– Весной здесь будет красиво, – сказала она, беря подругу под руку. – Я вижу, вдоль восточной тропинки растут розы. Ты будешь сажать новые сорта?
– Да, мне нравятся мускусные розы, высаженные вперемежку с традиционными большими и круглыми цветами. Но не надо меня отвлекать. Мы пришли еюда не для того, чтобы обсуждать розы. Нам надо оценить то опасное положение, в которое ты себя поставила, сделавшись объектом лондонских сплетен. Ты помнишь, что обещала три года назад, когда только начинала свой безумный маскарад?
– Конечно! Я сказала, что, сделавшись джентльменом, буду вести суровую жизнь аскета-отшельника – во всяком случае, постараюсь не слишком выделяться в свете. Но, Кейт…
– Теперь я вижу, что это обещание было пустым звуком.
– Но, Кейт…
– Ты не понимаешь, как мы за тебя волнуемся: я, Джонатан, Эмили и бедный мистер Симмс – особенно мистер Симмс! Как ты можешь быть такой невнимательной к тому, кто всей душой печется о твоем благополучии? Он приходил ко мне вчера и в полном смятении рассказал про твою ссору с лордом Линсли. Ты устроила потасовку у себя дома, Феба. О чем ты только думала?
– Я искренне сожалею о том, что встревожила дорогого мистера Симмса. Разумеется, ты права. Мне надо ввести его в курс дела, но…
– Опять «но»! Ты пытаешься оправдать любое нарушение правил приличия.
Леди Кейт могла еще долго бранить свою гостью, но Феба вдруг захихикала.
Мистер Марстон в досаде прикрыл рот ладонью, делая вид, что закашлялся, но радостный смех прорвался наружу.
Кейт удивленно уставилась на подругу.
Девушки стояли лицом к лицу возле ветхой беседки, увитой голыми стеблями винограда.
Феба постепенно пришла в себя, но на щеках ее горел предательский румянец.
– Сегодня необычно тепло для декабря, – пробормотала она.
– Да, конечно.
– Он знает, Кейт. Он был на холме в Роуэн-он-Клоуз. Помнишь, мы видели там двоих крупных мужчин, которые смотрели на нас сверху? Потом миссис Грэйнджер сказала нам, что направила их в Озерный край. Он видел нас… видел меня… в женском платье. Он сразу все понял.
– Ах!
– Он хороший человек, Кейт. Мы можем ему доверять. Он обещал мне помочь.
– Помочь разобраться с угрожающими письмами?
– Они стали еще более угрожающими. Сегодня утром я получила новое послание: «Неестественной женщине – неестественная смерть». Я отправила лорду Линсли письмо, в котором сообщила об этой последней анонимке. Мы с ним нарочно притворяемся врагами, чтобы он сумел заручиться доверием моего таинственного недоброжелателя.
– Но это опасно!
– Он производит впечатление бесстрашного человека, – сказала Феба, беспечно разглядывая кустарник в углу сада, как будто смелость графа не имела для нее никакого значения. Потом пожала плечами и опять посмотрела на Кейт: – Что самое огорчительное, он взял все заботы о моей безопасности на себя. Приставил ко мне глупого охранника – вон там, видишь, за воротами? Дюжий парень в шляпе с отвислыми полями. А мне приходится беспомощно ждать новой встречи с лордом Линсли. Разумеется, я встречусь с ним только для того, чтобы узнать о его успехах.
– Разумеется.
Леди Кейт Беверидж взяла мистера Марстона под руку и быстро провела его по саду.
– Ты смеешься надо мной, Кейт, – прошептала Феба.
– Я не издала ни звука.
– Все равно я знаю, что ты смеешься. Впрочем, скоро ты сможешь составить о нем собственное мнение. Он пригласит тебя на вальс на новогоднем балу в «Олмаке».
– Ах да, до моего дебюта в свете осталось всего две недели! Одна мысль об этом приводит меня в смятение.
– Не волнуйся, все будет хорошо. Я уверена, что тебя ждет успех.
– Спасибо, милая. А теперь пойдем в дом, я покажу тебе свое новое бальное платье. Модистка говорит, что надо пришить к подолу еще одну оборку, но я сказала ей, что не буду ничего менять до тех пор, пока мой костюм не оценит мистер Марстон.
Глава 9
Две недели спустя Кейт явилась в ассамблею «Олмак» под руку со своим знатным седым родственником. Мистер Марстон запретил нашивать на подол дополнительные оборки: платье из темно-зеленого бархата, отделанное петлями из золотых нитей и венецианским кружевом, было безупречно.
Завышенная талия подчеркивала нежную грудь, украшенную тяжелым ожерельем из золота и изумрудов. Бархат красиво переливался в свете люстр, гармонируя с изумрудами и зелеными глазами Кейт, которые сияли ярче золотых гребней, воткнутых в ее темные волосы.
Конечно, лицо девушки было рябоватым после оспы, но это нисколько не портило очарования леди Кейт Беверидж, от гордой стати и всего облика которой веяло аристократическим спокойствием и невозмутимостью.
Феба знала, что сегодня у Кейт не будет недостатка в партнерах. Во всяком случае, мистер Марстон с удовольствием будет кружить ее по залу. Мистер Марстон и лорд Линсли. Щеки Фебы покрылись румянцем, когда она вспомнила про графа.
Мистер Марстон пришел на бал на двадцать минут раньше леди Кейт и тут же смешался с толпой. Он внимательно наблюдал за Кейт, которая вежливо приветствовала хозяйку бала и других женщин.
Из своего угла Фиц не слышал тех комплиментов, которыми обменивались дамы, но слова не имели значения: по улыбкам, кивкам и взглядам было совершенно ясно, что Кейт снискала благосклонность влиятельных матрон, верховодивших на ярмарке невест. Даже упрямая леди Кларингуорт растянула свои старческие губы в подобие улыбки. Марстон едва заметно пожал плечами: за все те годы, что Феба была замужем за Генри, она ни разу не получила от своей свекрови даже этого знака любезности.
Убедившись, что Кейт вписалась в компанию, Фиц Марстон испустил долгий вздох, чем сильно удивил компанию юношей, внимательно изучавших покрой его нового сюртука.
– Мой портной – мистер Эндрюс с Риджент-стрит. Чертовски дорогой, но вещи, которые он шьет, стоят этих денег, – сказав это, он смешался с праздничной толпой.
Самодовольная усмешка Марстона померкла, как только он вышел за пределы видимости своих обожателей. В этот вечер обычная невозмутимость ему изменила. Он с затаенным страхом и видимым волнением разглядывал лица вокруг себя, как будто боялся столкнуться с объектом своих поисков.