— Добрый вечер, миссис Марек, — уважительно поздоровался с торговкой супом, расположившейся под единственным горящим на площади фонарем, Эйзенхарт. — Двойную порцию, пожалуйста.
Получив керамическую кружку с густой зеленоватой жижей, в которой проглядывали чьи-то кости, и ломоть хлеба — от меня не укрылось, что торговка, грузная женщина с оплывшими от возраста чертами лица, вложила ему в руку горбушку вдвое толще остальных кусков, — Эйзенхарт предложил мне присоединиться к трапезе.
— Вы хотя бы знаете, что здесь? — поинтересовался я, гадая, что заставило Виктора, которого в любой момент ждал в родительском доме ужин из пяти перемен, приготовленный под присмотром выписанного из метрополии повара (и бесчисленное количество ресторанов и забегаловок, если у него не было желания посещать родных), привести меня сюда.
— Горох. И мясо.
— Чье?
Судя по размеру костей, задумываться об этом не стоило.
— Если сегодня хороший день, то голубиное. Сегодня хороший день? — спросил он у торговки, которая в ответ захихикала; и не понять, серьезны ли они или сообща насмехаются над забредшим на другой берег чужаком. — Бросьте, Роберт, не будьте таким серьезным. Как вы вообще выжили в армии с таким пищевым снобизмом?
Я попробовал объяснить, что жизнь в империи и жизнь в колониальной армии подчиняются разным правилам, и не имеет смысла их сравнивать, но вскоре махнул на это рукой и по примеру Эйзенхарта обменял мелкую монету на кружку и вторую горбушку. Суп, правда, я после первого же глотка отдал Виктору. А вот хлеб оказался вкусным: серый, ноздреватый, с кислым привкусом закваски, он еще хранил тепло полотенца, в которое была завернута буханка.
— Итак, что мы здесь делаем? — задал я вопрос Эйзенхарту, протиравшему стенки кружки хлебной коркой. — Мы ведь не просто поужинать сюда пришли?
— Нет, — Виктор с сожалением отдал пустую тару торговке. — Назовите мне всех людей, которые могли забрать бумаги у Хевеля — или у его трупа.
— Я, — начал перечислять я, — Мортимер, работники морга, в чью смену привезли тело, сотрудники труповозки, человек, обнаруживший тело и вызвавший их, убийца.
— В принципе правильно. Только ни машины, ни человека, вызвавшего полицию не было.
— Как так?
— Очень просто. Или, по-вашему, нет ничего странного в том, чтобы обнаружить в морге тело со следами насильственной смерти, но без следов вскрытия? — я был вынужден признать его правоту. Я не задумывался над этим ранее, но полицейский протокол не допустил бы такого, даже если бы над обнаруженным телом стоял убийца с чистосердечным признанием, заверенным у нотариуса. — Труп Хевеля в одну прекрасную ночь оказался в морге с оформленными задним числом документами и разрешением от полиции на его дальнейшее использование.
— Я не совсем понимаю.
— Все просто. Ночью в морге дежурит только один человек. Это дает определенную свободу действий…
В самом деле, куда проще. Я попробовал угадать, что мне говорил Эйзенхарт.
— Вы считаете, что убийца — дежуривший в ту ночь санитар?
Мне удалось развеселить своим предположением не только Виктора, но и торговку.
— Слышь, — не пряча улыбки, она обратилась к Эйзенхарту, — твой дружок случаем не куп? Нет? Уверен? Хвала Духам, коли так; дураков у вас полно, но таки фантазеров я еще не встречала.
— Тогда при чем здесь санитар?
Эйзенхарт поковырял брусчатку носом ботинка.
— Сторож. Санитары дежурят только днем. Но и их часто просят… О всяком. То достать определенный предмет…
— Вынести мертвяка, это вон особенно студенты всякие хотят…
— … То потерять пару протоколов или поправить их. Или спрятать тело и направить его как неопознанное на официальное захоронение в общую могилу… У работников морга маленькие зарплаты, — пояснил Эйзенхарт, видя мое удивленное выражение лица. Миссис Марек подтвердила это громким фырканьем. — Действительно маленькие, по сравнению с ними мы с вами, можно сказать, купаемся в роскоши. А на человеческие тела — да и на избавление от них — есть большой спрос. Поэтому как бы город не пытался бороться с подобными… нарушениями, они имеют место быть.
— Я ничего не понимаю, — повторил я. — Пусть даже тело Хевеля подбросили… При чем здесь миссис Марек? Что вы хотели показать мне здесь?
Видимо, прозвучало это достаточно беспомощно, чтобы Эйзенхарт сжалился надо мной и попробовал объяснить.
— Миссис Марек — сестра сторожа, дежурившего в ночь, когда был убит Хевель. После смерти мужа она поселилась у брата и потому в курсе его дел. Миссис Марек, — он поклонился торговке с серьезной учтивостью, — вы не откажетесь повторить моему другу то, что рассказали мне?
Миссис Марек благосклонно согласилась.
— Пришли к нему. К брату. Ночью дело было, я только отсюдова возвратиться успела, как стук в дверь. Брат еще говорил, мол, опосля заживем как никогда, съедем с берега, а то и подадимся в деревню, монет хватит. Этот показывал…
— Аванс, — подсказал Эйзенхарт.
— Этот самый. Много, за обычное дело столько не платят, я-то знаю.
В очередной раз удивившись превратностям гетценбургской системы, в которой существовали тарифы на противоправные поступки, я позволил себе задать вопрос:
— Вы видели того, кто заплатил вашему брату?
— Франт какой-то, — миссис Марек пожала плечами. — Хлипкий, будто пополам сломать можно, но сила она внутри, чувствуется. Остального не скажу. Темно было, особо и не разглядишь.
Описание было мне незнакомо.
— Но он был Быком, — ради проформы уточнил я.
— Э, не, точно скажу, не был.
— Вы сами сказали, что было темно.
— Было, — согласилась торговка. — Только, как говорят, Бык Быка узнает издалека. Этот Быком не был.
В поисках помощи я обратился к Эйзенхарту, но не нашел ее там.
— Вы не задали самый интересный вопрос, док, — его глаза весело блеснули в фонарном свете.
— Какой же?
Это был долгий тяжелый день, и я слишком устал, чтобы играть в загадки.
— Когда был уплачен аванс.
— Аккурат первого и был, — откликнулась торговка.
В голове билась какая-то мысль, отдавая болью в висок.
— Не сходится. Хевель был убит…
— Днем позже, — закончил за меня Эйзенхарт.
— Именно. Тогда почему вы считаете, что эти дела связаны?.. Вы считаете, что тот человек знал, когда умрет Хевель, — внезапно осознал я. — Вы считаете, что это и был убийца!
— Как я говорил, когда знаешь планы противника, его очень легко переиграть, — туманно отозвался Виктор.
— Но кто это был? И как он связан с Алефом?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});