он это сделал, гад! Почву из-под ног выбил. – По нраву пришелся, – шепчет мне в ухо, и раздвоенные кончики в раковину пробираются.се… панталоны совсем промокли. Сама чувствую, как теку, и колет все внутри, словно пустоту там надо срочно заполнить.
– Не неси чепухи. Просто неотвратный. Сортом получше, чем индюк. Но… это еще проверить надо, – а-а-а… как сложно дышать, инквизитор весь кислород спер. – Маску ты так и не удосужился снять, – протягиваю руку к черной бесячей кожаной штуковине.
Инквизитор мою руку перехватывает. Каждый палец в свой рот засовывает и обвивает кончиками языка, а у меня вместо вен словно электрические провода, и напряжение зашкаливает. Так и до короткого замыкания недолго.
– И не сниму, – и продолжает разврат с моими пальцами творить.
– А я тебе девственность не отдам, раз рожи твоей не вижу. Вдруг испугаюсь. Ты, считай, вообще для меня незнакомец с дороги. И ко мне в трусы забраться надумал. Не будет этого, инквизитор, – а сама уже губы облизываю, глаза закатываются, в трусах такой пожар, что я не прочь сейчас на лед есть. Хотя чего там, и лед от гада не спасет. Он продолжает распалять, заводить за черту, и манить, искушать, по руке моей вверх крадется, поцелуями ее осыпает.
А он берет и нагло так руку мне в трусы запихивает, хозяйничает там. Татуировка еще сильнее загорается. Это что, шкала его страсти, чем больше накал, тем ярче горит?
– Уже забрался, – и ехидно так скалится, и ответить мне не дает, мой рот своими губами накрывает.
Бью его по спине. А там кожа горячая, бархатистая и в то же время грубая, и я сама не соображаю, как вместо ударов уже глажу его. Ярость схлестывается с желанием, вонзаю ногти ему в спину, рычит мне в рот, слова его по горлу проходятся, вибрации голоса внутри волнами удовольствия расплываются. Грудь об обнаженный торс трется, соски сжались и ноют, а рука инквизиторская в трусах моих безумие вытворяет. Бесстыдные пальцы искры из глаз высекают, тело больше меня не слушается, плавится, к Дарки все плотнее прижимается.
– Вот и вылезай! – губу его закусываю, исследую языком. Все же вкусный, гад.
– И не подумаю, – подхватывает меня и на кровать несет, укладывает на заботливо расстеленную простынку.
– Маску сними! – ловлю мимолетную передышку, пока не улегся рядом со мной, а над кроватью нависает.
Он снимает. Только вместо маски на пол летят его штаны…
Мгновенно сажусь на кровати. Отползаю в дальний угол. Продолжаю рассматривать инквизитора с ужасом и каким-то животным восторгом. Без одежды ему однозначно лучше, тряпье скрывает фигуру, а он, надо признать, идеальное творение матушки-природы. Кроме одной детали…
Его орган, стоит в полной готовности таранить… Меня?! Он большой, нет, огромный! Моя ладонь кажется микроскопической в сравнении с этой штуковиной. Да что там ладонь, я сама себе кажусь букашкой, которую настойчиво пытается отыметь слон.
Член, ровный увитый сеткой вен, налитый кровью, стоит между его длинными накачанными ногами. Зрелище завораживает, но еще сильнее вводит в шоковое состояние. А глаза мои бесстыдно шарят по смертоносному орудию, хочется изучить штуковину до мельчайших деталей.
Плоский живот, кубики пресса идеальных пропорций, как нарисованные, отливают бронзой, под ними сталь, сила, и снова глазами вниз, к чертовски красивому, но все же орудию пыток.
Он вообще своей башкой соображает, что тут контакта не выйдет?!
– Дарки, я ценю твою помощь, но… тут дело…. в том, – начинаю спокойно, язык заплетается, и тут же меня накрывает, – Ты что слепой?! Ты этим огурцом–мутантом меня порвешь! Как мое платье до этого, меня на две части расколешь! Фу, Дарки, брось эту затею, – мотаю головой, отползаю еще дальше.
– Жалоб не было, все девственницы остались целы и просили добавки, – заявляет с улыбочкой, берет меня за лодыжку и по простыне к себе тянет.
– Гад и кобель, так и иди к своим довольным девственницам, чего передо мной яйцами трясешь, меня не впечатлило! – руки в кулаки сжимаются от бессильной ярости. Эх, мне бы сейчас силу, разорвала бы казанову хренова.
Как представила перед глазами толпы голодных баб, так все мир помутнел. И сердце колет так, будто сейчас инфаркт меня долбанет.
– Я тебе хочу, Злата, – подминает меня под себя, в глаза мне заглядывает.
– А я не хочу тебя! – в губы ему шиплю, коленом хочу в пах ударить, сбить его кобелиный настрой.
А он своим орудием к животу моему прижимается, трется, а там огненная лава струится, мою кожу расплавляет. Только я протестовать собираюсь, как змеиный язык у меня уже во рту оказывается. Инквизитор мои руки над головой зафиксировал, и пожирает мой рот. Накал растет, в трусах потоп, и тело моих страхов не разделяет, выгибаюсь, чтобы сильнее в себя дьявольский орган впечатать, и такой кайф испытываю, что не в силах стон сдержать, пальцы на ногах поджимаются.
– Врешь, – покусывает скулы, и тут же языком зализывает.
– Отпусти мои руки! – в моем голосе появляется странный хрип.
Инквизитор отпускает, удивительно. Но я ничего не успеваю сделать, так как его руки тут же начинают блуждать по моему телу. Огромная ладонь накрывает грудь, сжимает сосок, вторая рука гладит мой живот, а губы порхают на ключицах. Он пленил меня, гад такой.
Раскрываю рот, чтобы высказать ему все, а вместо этого издаю стон. Руки уже блуждают по его спине, как магнитом тянет гладить инквизитора, от этого сносит башку, и совсем не хочется останавливаться, а ведь надо… или нет… Может, не так страшен огурец-мутант, как я его себе намалевала?
У него на спине много шрамов, обвожу каждый, исследую на ощупь, пока он подчиняет мое тело. Змеиный язык и огненные губы не оставляют без внимания шею, руки, грудь. Чувствую, как во мне, подобно неведомому монстру, растет желание, черное, едкое, и я немедленно хочу его удовлетворить.
– Откуда столько шрамов? – это у меня такой тихий и приторный голосок? Ох, Дарки, ты еще за это ответишь… вот только приду в себя… а пока ласкай, гад, не останавливайся… Как же мне хорошо… нет, это полный улет…
– Враги любят бить в спину, – отвечает, ненадолго прерывая ласку моего соска, вздрагиваю, и ноги раздвигаются шире, там все болит, и уже молит о его драконьем внимании. У меня ощущение, если он сейчас там ко мне не