метать! – И ты реально думаешь, что я добровольно на такое соглашусь!
– Ага, – высовывает кончики раздвоенного языка.
– Не дождешься! Фиг тебе! – даже для меня самой эти слова звучат неубедительно. Но признать вслух, согласиться на подобное, покориться ему – ни в жисть!
– Предпочитаешь его? – кивает на заляпанную едой рожу.
– Предпочитаю, чтобы ты разрулил все нормально, без своих хитрожопых уловок.
У меня на языке вертятся тысячи ругательств, и я собиралась их обрушить на него все до одной, гад и тут опередил меня, накрыл мои губы своими. Впился жадно, впуская электрические разряды под кожу. Отключая мой мозг. Дергая за неведомые мне внутренние струны и распаляя странный жар во мне.
Пока я растекалась лужицей от поцелуев наглого раздвоенного языка, Дарки расправил крылья, подхватил меня, сиганул в окно, и в мгновение ока мы оказались в другой комнате.
– Дверей для тебя не существует, похоже, – оглядываюсь по сторонам. Маленькая комнатка, конечно же, в золотых тонах. Но тут все довольно скромно, нет этой кричащей вычурности.
– Так безопасней, – сжимает одной рукой мою талию, второй перебирает волосы.
– Я еще не давала своего согласия, – не хочу сдаваться. Хотя, что греха таить, порочная часть меня, которую пробудил инквизитор, так и пищит от желания попробовать.
– Ага, – ухмыляется и отходит от меня к кровати. Скидывает бархатное золотистое одеяло, извлекает из шкафчика белоснежную простынь, и умело так ее расстилает.
Девственная кровь! Новый приступ ярости меня накрывает.
– Готовишь место для своих экзекуций! Все у тебя просчитано, да, инквизитор! Пытать, так по всем правилам! Белая простынка, кровушка, мне умилиться сразу, упасть на колени и рассыпаться в благодарностях! Ах, спаситель ты мой! Этого ждешь, гад?! – жалею, что нож с вилкой выпали из рук, пока он подло меня целовал. Усыплял бдительность.
– А поблагодарить бы могла. Сколько раз я твой зад спасал, – поворачивается, расстегивает пуговицы черной рубашки. – Но ты скорее свой язык проглотишь, чем «спасибо» скажешь.
– А не за что тебя благодарить. Все произошло только по твоей вине. И играешь в супергероя ты из страха подставить свой инквизиторский зад.
Мигом оказывается рядом, так что глаз не успел уловить движения, проводит рукой в перчатке по моей щеке, нежно целует нос, губы, подбородок, спускается к шее.
– Как же ты дурочка, – урчит мне в кожу. Глаза закатываются, я должна разозлиться, вспылить, а его слова успокаивают, меня снова уносит водоворот странных ощущений.
Желание сопротивляться пропадает. Не хочу, не могу, мои пальцы помимо воли обвивают шею инквизитора, голова откидывается назад, сама подставляю ему шею. Там, где кожи касаются его губы, все горит, печет, и я хочу, чтобы такие ощущения были на каждом участке моего тела.
– Сними перчатки. Или ты собираешься ко мне в них притрагиваться? – запускаю пробный крючок. Если и поддаться его соблазнам, то на моих условиях.
Я ведь даже не видела его рук. Вообще ничего о нем не знаю. Об индюке и то больше инфы.
Смотрит на меня, в глаза заглядывает, затягивает в огненную воронку, а у него глаза постоянно цвет меняют, то обжигающе огненные, то черные, то переливаются золотыми бликами, как калейдоскоп, сколько ни смотри, а всегда разные узоры будут. А самое притягательное – то, что скрывается в их глубине, хочется нырнуть и изведать. Мотнула головой, снова он меня зачаровывает.
Инквизитор все же отбрасывает перчатки в сторону. Беру его руку, рассматриваю. Аккуратные ногти, грубая, шершавая кожа, жгуты вен выпирают, хочется провести пальцем и изучить их узор. Несколько шрамов, которые лишь украшают его руки. Облизываю губы от дикого желания почувствовать его прикосновения на себе.
Сама ведь попросила, и теперь еще больше сгораю от желания. Смелею. Протягиваю руку к его сорочке. Расстегиваю пуговицы. Дарки скидывает ее на пол.
Аж приоткрываю рот, сглатываю обильное количество слюны. Нельзя, чтобы тело было таким совершенным. Под бронзовой кожей бугрятся мышцы, идеальные пропорции. Не в силах устоять, провожу рукой, там течет лава, сила, энергия. Под левой грудью у него татуировка с какими-то символами и надписями, тянет ее погладить. Когда протягиваю руку, татуировка воспламеняется, вспыхивает, но она не обжигает, наоборот, притягивает, манит неведомым до этого момента теплом.
– Что это? Почему она… засветилась? – губы дрожат, я не в силах отвести взгляд от надписей, которые становятся только ярче.
Это странное свечение делает его тело еще более совершенным, отбрасывает блики на кожу. Дарки стоит в огненном сиянии, мышцы перекатываются под кожей, глаза сжигают меня живьем. Как тут сохранить самообладание? Как не поддаться его соблазнам? Инквизитор-искуситель! И эта татуировка, что продолжает приковывать мой взгляд, она манит, притягивает. Безумно хочу провести по ней языком и впитать этот жар в себя.
– Родовая метка, не бери в голову, – говорит небрежно.
Лицо мое руками обхватывает, словно специально, от светящейся татуировки хочет внимание отвлечь. Большим пальцем по губам проводит.
– А почему она светится? – я не унимаюсь. И глаза все туда косятся, манят она меня, словно вот в этих надписях все сокровища мира спрятаны.
– Тебя сейчас не это должно заботить, – проводит руками по моим оголенным плечам, в глазах пожар, и я хочу там гореть вместе с ним. Рот приоткрывается, ноздри втягивают запах дракона, будоражащий, сшибающий мозг напрочь.
– А что?
Одним рывком он разрывает мое платье и отбрасывает в сторону. И нагло так по моему телу проходится, лапает его глазами, ожоги оставляет.
– Совсем охренел? – бью кулаком в его грудь. – Я еще не дала согласия!
– То-то твоими соками за версту пахнет, – ведет носом, и выразительно так вниз смотрит. На мне кружевные трусы, больше на панталоны смахивающие, такое вот бельишко в драконьем мире. А лифчика и вовсе нет, такой аксессуар у них не предусмотрен. И стою я перед ним в одних этих кружевных панталонах, краснею, и понимаю, что нравится мне на себе его взгляд ловить, хоть и злит инквизитор меня неимоверно.
– Я женщина, ты мужик, ничё такой, природа берет свое. Но это не значит, что я готова. Я вот только узнала, что девственна, может, хочу в этом статусе еще походить, – задираю голову кверху, скрещиваю руки на груди, не фиг на мои соски пялиться.
– Ничё такой? – губы в чувственной улыбке разъезжаются. К себе притягивает, к торсу стальному прижимает. Вот зачем