пока ничем себя не проявлять.
Усатый предупреждал: японцы под видом знакомства с русским бытом начинают обход квартир. Они проявляют большой интерес к семейным фотографиям, особенно к тем, на которых мужчины сняты в военной форме. Надо быть начеку...
Костя слышал, как на рассвете мать открыла отцу дверь. Прошло немного времени, и кто-то постучал в окно. «Папу вызывают в поездку», – сквозь дрему подумал Костя.
Но это пришел Веркин отец – смазчик Горяев. Тимофей Ефимович вышел на улицу. От смазчика несло водкой. «Наверное, заявился деньги на выпивку просить», – решил старый Кравченко.
– Дело есть, сосед! – прохрипел Горяев.
Кравченко потянул смазчика во двор и захлопнул калитку. Горяев заговорил плачущим голосом:
– Что они придумали... Хотят, чтобы я продал тебя, сосед... Это я-то, рабочий человек, да своего брата!..
– Кто они? Что ты мелешь? – спросил Кравченко.
– Да семеновцы!.. японский офицер сидел, зубы скалил. Пригласили в штаб, велят за тобой следить в оба глаза... Кто к тебе ходит, да часто ли, да о чем разговор у вас идет, и все такое. Хотят устроить так, чтобы я всегда с тобой в поездке был. Денег много обещали и водки – сколько хочешь...
Тимофей Ефимович закусил усы.
– Ну, а ты что же?
– Я ничего... Велели подумать. А если проболтаюсь – голову оторвут. Вот ночь не сплю, мучаюсь. Как же так, сосед?! Они думают, что я на водку и честь свою рабочую променяю. Да пропади она, водка эта! Да я, если хочешь знать, и пить могу бросить!
– Ты подожди, не горячись! Идем потолкуем!
И Кравченко с Горяевым скрылись в дровянике...
Утром японцы повсюду расклеивали большое объявление, отпечатанное на русском языке. Внизу стояла подпись – генерал-лейтенант К. Фудзия и дата – 23 августа 1918 года. Японцы распространяли это объявление во всех занятых ими населенных пунктах Забайкалья.
Костя и Индеец встретились около моста по дороге в школу. Потом подошли Пронька и Кузя, а за ними показались Томас Эдисон и Храпчук. Старый машинист шел на смену. Васюрка в школу идти не мог, и его не ждали. Объявление увидели недалеко от станции на заборе. Эдисон начал читать вслух:
«...Объявляю всему местному населению, включая военных, что выступление японской армии в этом районе является естественным последствием недавно изданной декларации Императорского японского правительства».
– Какая такая декларация? – спросил Кузя.
Ему никто не ответил. Эдисон читал:
«...Как уже сказано в этой правительственной декларации японская армия не собирается делить или присваивать себе русских земель и отнюдь не будет вмешиваться в русскую политику, а ставит целью своего выступления лишь исполнение веления многогуманного и многомилосердного нашего императора...»
Кузя дернул Эдисона за рубашку.
– Шурка, а что это... «многогугума...»
Он не мог выговорить мудреного слова и осекся.
– Молчи ты! – толкнул его в спину Костя. – Читай дальше, Эдисон!
«Видя страдания России, наш император послал свою армию в этот район для восстановления порядка и спокойствия...»
– Восстанавливайте, а мы ужо вас поблагодарим! – Храпчук показал огромный кулак.
Ребята захохотали.
«...Можно сказать, – читал Эдисон, – что японская армия является истинным спасителем для русского народа...»
- Мягко стелет, да жестко спать! – уже сурово сказал Храпчук. – В Чите они красногвардейцев расстреляли!
«...Но если кто-либо будет оказывать сопротивление нашей армии или препятствовать исполнению святого назначения ее, то она примет строжайшие меры и будет преследовать, не разбираясь в национальности...»
Машинист сердито проворчал:
– Не пугай, микадо, мы не из трусливого десятка!
Оглядев мальчишек, Храпчук добавил:
– Вот мы и познакомились с японским императором... Ну, хватит, хлопцы, вам за парты пора, мне на «компашку»...
Поднимаясь от станции в гору, школьники не обращали внимания на мелкий, как пыль, дождик, сыпавшийся с темно-серого неба. Каждый из них размышлял о японском объявлении. У Шурки изобретателя возникла мысль: «Хорошо бы вечерком сорвать все эти бумажки». Костя думал: «Выходит, хитрят япошки! Надо папу спросить, в чем тут дело». А Индеец жалел, что натолкнулся на объявление не один. Уж он бы рассказал, как собралась вокруг него большая-пребольшая толпа и слушала его с замиранием сердца и как взвод японцев напал на него, а он сумел отбиться камнями и улизнуть...
В этот день во время большой перемены произошло событие, которое взбудоражило всю школу.
Поселок Гора пересекался глубоким оврагом. На самом краю его, между школой и станцией, стояла пустая лавка купца Шамарского. Японцы заняли ее под склад. Ученики каким-то образом пронюхали, что в складе хранятся ящики с сигаретами. Два старшеклассника, сын аптекаря и сын начальника лесничества, добрались по оврагу до лавки, оторвали доску и выгребли много пачек сигарет «Каска». Парни благополучно вернулись обратно с оттопыренными карманами. Их примеру последовали другие. Скоро по дну оврага шныряли все любители сигарет. Стоявший у дверей японский часовой не видел и не слышал, что творилось с другой стороны склада.
Индеец тоже кинулся в овраг, но Костя схватил его за ремень и закричал:
– Куда? Пошел назад!
Вместе отошли подальше в сторону. Костя сердился:
– Какой же ты подпольщик?!
– Да я хотел немножко взять! Интересно все-таки, какие они, япошкины сигареты. Сегодня в хребет пойдем, покурили бы!
Костя вспомнил отцовские слова и сказал, грозя Индейцу кулаком:
– Я тебе покурю! Из ушей дым пойдет!
В это же время на школьном крыльце Кузя уговаривал Проньку:
– Сбегаем разочек, а то одному боязно!
– Не ворую ни один, ни в шайке! – отрезал Пронька.
Кузя потер переносицу.
– Да я нарочно сказал! Давай лучше сбегаем в лавочку, я две липучки куплю!
Уже в конце перемены Женька Драверт, узнав о «сигаретных экспедициях», побежал к складу и знаками растолковал часовому о краже. Японец, увидев выдранную доску, выстрелил вверх. Едва начались уроки, в школу явился японский офицер Цурамото с несколькими вооруженными солдатами. Директор созвал всех учителей и предложил им сделать обыск в классах. Лидия Ивановна первая заявила:
– Я отказываюсь! Это унизительно! Педагоги – не жандармы!
Ее поддержали другие учителя. Тогда директор предложил японцам действовать самим. Они обшаривали парты, вытряхивали на пол содержимое ранцев и сумок, выворачивали у учеников карманы, заставили расстегивать рубашки и брюки, но ничего не нашли. Пока учителя заседали, парнишки успели спрятать сигареты на чердаке и в поленницах во дворе школы. Некоторые выбросили пачки в окна. Кое-кто убежал домой. Правда, японцы обыскали потом и чердак и двор, но виновников обнаружить уже не