Стоило ей поймать себя на этой мысли, как на языке тут же стало горько. Она ведь даже не могла с уверенностью сказать, что император Реншу станет искать ее. Вдруг он попросту женится на другой первой встречной девице? В меру умной и понимающей. Таких ведь немало.
«Тебе нехорошо?» — голос Гекко зашелестел над самым ухом, отросшая щетина мазнула по щеке. В этот раз Яра даже не поежилась, слишком увлеченная тем, что корила себя за малодушие. Только помотала головой.
— Я знаю, что ты чувствуешь, — прошептал мужчина, пуская лошадь легким шагом.
— Ты знаток в области чувств похищенных невест? — хмыкнула Яра, стараясь придать своей речи легкости и непринужденности. Получалось плохо.
— Скажу честно, ты моя первая невеста. Но я знаю тебя. Ты хорошая девушка, которая хотела одного — выйти замуж за достойного человека и принести почет своей семье. И тут на тебя обращает внимание самый влиятельный мужчина. Он так важен, что за его статусом скрываются все преступления, которые творит империя, которую он держит в своих руках. Лучше партии не будет, и вот, как тебе велит долг, ты уже согласна выйти за него замуж и покинуть свой родной дом. Отправиться ко двору, где нужно внимательно следить, чтоб какая-нибудь наложница или министр не подсыпали тебе в вино яд. А что дальше? Служить империи, выдавливая из себя наследников, одного за другим? Тебе, наверняка, обидно, что сейчас при дворе все оставшиеся девушки будут грызться в попытках занять это аппетитное местечко. Но где-то глубоко в душе, очень глубоко, ты испытываешь облегчение. Ведь пока ты не стала женой императора, ты все еще хозяйка своей жизни.
— О, сейчас — особенно, — хмыкнула Яра.
— Ты еще не понимаешь, насколько, — хмыкнул Гекко. Он слегка подвинул руку, крепко прижимая Яру к себе. Девушка напряженно замерла. — Твое тело свободно от императорского двора, но твой ум, твой прекрасный, замученный долгом ум, все еще там. Но я уверен, скоро ты все поймешь.
— Пойму что?
— Что ты слишком хороша для этой помойки. Ты добрая. Ты внимательная. Ты сочувствующая и верная. Отчаянная. И смелая, — его пальцы аккуратно перебирали тонкую ткань на ее плече, и от каждого прикосновения в груди зажигалось мягкое тепло. Такое же, какое разгоралось, когда император был рядом, когда смотрел ей в глаза и мягко улыбался.
Мокрая трава хлестнула по босым ногам, как отрезвляющая пощечина. Девушка резко втянула воздух. Одни и те же слова, произнесенные одинаковым тоном, и лишь на второй раз она почувствовала вкус лжи и раздутого мужского эго. Предназначенные только ей, они ложились целебным бальзамом на раны, которые Яра наносила своей душе собственной неуверенностью. И вот, теперь, ее раны использовали, чтобы усыпить ее бдительность, сделать податливой и мягкой, как глина. Чего еще ожидать от этих мужчин?
«Запомни, дорогая, мужчины глупы, — в голове эхом зазвучал голос Мотоко. — Делай то, что они хотят, только когда они смотрят. Успокой их, пообещай им то, что они желают, а стоит им отвести взгляд — ты снова будешь сама по себе. Сколько бы они ни бахвалились, они не имеют привычки смотреть дальше собственного носа, и в этом твоя сила».
И тут в голове Яры родилась идея.
Она осторожно, помогая себе руками, чтобы не свалиться со спины лошади, повернулась. Взглянула мятежнику в глаза, словно только что осознала смысл его слов.
— Так ты… спас меня?
— Именно, Яра. Ты поймешь это, когда найдешь ответ на вопрос, что я задал тебе в повозке. Ты же еще не забыла о нем?
— Конечно, нет.
«Если ты хочешь видеть спасенную деву в беде, ты ее получишь», — подумала Яра и расслабилась, позволяя мужчине придерживать ее и дальше.
Вскоре показался берег. Утренние сумерки стремительно таяли, и мятежникам пришлось поторопиться. У прибрежных камышей их ждали две лодки. В одну из них аккуратно посадили Яру, компанию ей составил Гекко и крепко сбитый обладатель кустистой бороды, нависавших бровей и сверкающей лысины. Звали малого Лян, и, судя по голосу, именно этот басовитый мятежник правил повозкой. Во вторую лодку сели еще трое, а остальные слушали приказания Гекко. Он говорил на северном диалекте острова, языке бедняков. Яра понимала только отдельные слова, но в целом уловила, что оставшиеся должны продолжить «работать» на берегу. Что была за работа — нетрудно догадаться. Замести следы, избавиться от остатков повозки и лошадей. Ни один бедный фермер не откажется от пары хороших жеребцов, отданных за бесценок. Яра вспоминала истории отца, когда во время гражданской войны, во время пеших переходов, они так оставляли своих скакунов у доверенных людей. Закончив с указаниями, Гекко запрыгнул в лодку. Дал своим людям знак браться за весла. Первая лодка бесшумно заскользила по воде. Гекко и Лян напряженно следили за ними. Яра же изучала пейзаж. Искала хоть одну зацепку, способную подсказать ей, где она находится. Но поблизости не было ни одного моста. Не видно ни одной башни. Только низкий берег, превратившийся в топь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Госпожа, — окликнул ее Гекко. Яра тут же развернулась к своему похитителю. Тот достал из рукава шелковый платок. — Прости, но я снова обязан завязать тебе глаза.
— Ну на-а-адо же, — протянул Лян. — Он еще и прощения у нее просит. Шелковый платочек для госпожи припас. Это тебя дворцовая жизнь так обработала, а, Гекко?
— Лян, — цокнул языком мужчина. — Госпожа Кин должна чувствовать себя комфортно. Мы же этого хотим?
Но Лян словно не заметил грозного нажима, с которым говорил Гекко.
— А что потом? По прибытии будешь по привычке помогать госпоже купаться? Поясок по утрам повязывать будешь? Ха!
Он жадно хватал ртом воздух, чтоб как следует рассмеяться. Стоило ему пошире открыть усеянную пожелтевшими зубам пасть, как в нее, с влажным шлепком, впечатался ком грязи. Гекко умыл руки и вернулся к Яре.
— Прости, за время моего отсутствия мои люди успели позабыть о манерах. Может, дашь им пару уроков, когда прибудем?
— Почту за честь, — кивнула Яра, бросая прощальный взгляд на берег. Затем ее голову снова стянули повязкой. Раздался плеск весел по воде, и лодка плавно двинулась вперед.
— Тебе у нас понравиться, госпожа. Больше не надо будет никуда так расфуфыриваться, — бормотал Лян, налегая на весла.
— Лян, займись делом, — процедил Гекко.
— Как скажешь, капитан.
— В одном, Лян, ты прав. Госпоже у нас понравится.
— Я вам верю, — тихо проговорила Яра. Еще одна капля лжи в бесконечном море, в которое она ступила.
***
— Я не верю своему счастью, — причитал генерал-губернатор Джао, пока Ики, в компании Шани, сидела, скромно опустив взгляд. Джао то смахивал выступавшие на глазах слезы, то всхлипывал так, что казалось, будто его раздутое тело вот-вот лопнет.
— Вы сами отмечали среди добродетелей Ики неравнодушие, — напомнила Шани, немало удивленная реакцией престарелого жениха. Ей всегда казалось, что люди такого возраста будут… подозрительнее. Особенно, когда их невесты так несравненно хороши собой.
— Да, да, конечно. И все же, каждый раз, когда юная госпожа Чен демонстрирует их… свои добродетели, я отказываюсь верить, что мне повезло найти такую добрую и отзывчивую невесту. Должен сказать, дорогая Ики, что Ваше предложение развлечь императора и отвлечь его от тоски по госпоже Кин — это просто замечательная идея. Его Величество сейчас так взволнован. А когда он взволнован, он, как правило, зол… Так что, если девичья красота возымеет на него такое же умиротворяющее действие, как и на всех нас, то можете быть уверены, двор никогда не забудет о Вашем подвиге. Правда-правда, — тараторил он.
— Оставьте, — стыдливо опустила глаза Ики. — Я просто выполняю свой долг. В первую очередь я — женщина. И моя главная задача — облегчать мужчинам их тяготы, будь то скука, тоска или одиночество.
— Я распоряжусь, чтобы вас обеих пригласили на ближайшее чаепитие. Шани, надеюсь, Вы не против. После той истории со служанкой… сами понимаете.