Однако основное влияние в духовной сфере в эту эпоху сохранялось за монашеством, особенно бенедиктинского направления. Так было не только потому, что монахи подавали христианам пример аскетической и добродетельной жизни, но и потому, что очень многие епископы вышли из числа монахов. Снова появились две формы монашества — монастырский монах и странствующий проповедник, — в качестве выдающихся примеров которых Леклерк приводит Беду Достопочтенного и св. Бонифация.[183]
В области аскетической практики и молитвы следует отметить следующие достижения этой эпохи. Строгий аскетизм древних монахов и отшельников, сохранившийся в значительной степени среди ирландских монахов, постепенно уступил место аскетическому служению ближнему и физическому труду. Епископы призывали в проповедях совершать конкретные дела милосердия в качестве главного проявления христианской любви и аскетизма. Однако люди, посвящавшие себя этому служению, все еще в значительной степени были движимы духом покаяния и ужасом перед Страшным Судом.
Молитвенная жизнь этого периода носила по-прежнему общинный и церковный характер. Духовная жизнь всех слоев христиан питалась мессой, молитвами по бревиарию, проповедями, чтением Писания, а также учением и наставлениями Отцов Церкви. Псалтырь была основой даже личной молитвы и размышлений, а наиболее трудные псалмы были разбиты на части по несколько стихов в каждой, которые перемежались "коллектами"[XLII] и другими молитвами. Многие из сохранившихся в бревиарии гимнов, а также и многочисленные литании были составлены в этот период.
"Несмотря на имевшиеся недостатки, — утверждает дом Леклерк, — этот период был поистине формирующим и плодотворным для христианского Запада и наложил заметный отпечаток на последующие века".[184]
Глава 5 Бенедиктинская духовность
В седьмом и восьмом веках Церковь все еще питалась плодами понтификата св. Григория Великого. Собор в Оранже (529) значительно повысил престиж Святого Престола и утвердил авторитет св. Августина в области церковной доктрины. Кроме того, распространению августиновского учения способствовали также труды Боэция (+524). Однако доминирующее влияние и унифицирующая сила исходили от монашества, особенно бенедиктинского его направления.[185] В Толедо (Испания) христианство было принято всеми вестготами, а св. Исидор Севильский (+636) выдвинулся как влиятельный богослов и защитник монашества.[186] В Италии лангобарды, отравленные арианством, постепенно переходили в ортодоксальное христианство. Англосаксы же, прибывшие в Англию язычниками, теперь направляли на континент монахов-миссионеров. Виллиброрд обратил в христианство Нидерланды[XLIII]. а св. Бонифаций, совместно с монахами, монахинями и клириками из Англии, с 718 г. до мученической кончины в 754 г. трудился над созданием Церкви в Германии и реформированием Церкви во Франкской империи. Последователи св. Бонифация проповедовали Евангелие в Венгрии и в Скандинавии. Беда Достопочтенный (+735) после возвращения в Англию посвятил себя ученой деятельности и литературным трудам, основанным на учении св. Августина, св. Григория Великого и Кассиодора.[187]
Карл Великий (Carolus Magnus), взошедший на престол в 768 г., сумел мирными средствами объединить Европу, что не удалось вестготам, вандалам и лангобардам, добивавшимся этого войной и грабежами. Несомненно, это не было возрождением древней Римской империи: Карлу Великому действительно удалось объединить романские и германские народы под властью одного императора и вселенской властью Святого Престола. За период его долгого правления (768–814) было упорядочено богослужение, унифицирован библейский текст, исправлен Сакраментарий Геласия, утверждено григорианское пение, введены новые гимны и молитвы. Важную роль во всем этом — в обновлении и реформе — играли монастыри. Карл Великий, кстати, желал объединить все монастыри под единым управлением, но первые шаги в этом направлении были сделаны только после его смерти.[188]
БЕНЕДИКТ АНИАНСКИЙ
Первым автором, посвятившим свои исследования богословию монашеской жизни, согласно Леклерку,[189] был Амвросий Аутперт, скончавшийся в 784 г. в сане аббата одного из монастырей на юге Италии.[190] Его учение полностью совпадало с доктринами св. Августина и св. Григория Великого, поскольку он рассматривал монашескую жизнь как особую форму аскетического делания, в котором монах через отречение от мира и через основанное на любви размышление о тайнах Христа ищет личного приобщения к святости. Не отождествляясь со спекулятивным созерцанием и гнозисом александрийских Отцов, бенедиктинская духовность отдавала предпочтение аффективному или исполненному любви созерцанию, превышавшему чистый интеллект.
Однако человеком, которого Карл Великий избрал для работы по унификации и обновлению монашеской жизни был Флакк Альбин, известный под псевдонимом Алкуин (+804). Получивший образование в традиции Беды Достопочтенного и пропитанный духом Правила св. Бенедикта, он разработал серию особых литургических посвящений на каждый день недели. Он, возможно, больше других внес вклад в молитвенную жизнь монахов, добавив множество молитв и увеличив, таким образом, продолжительность общей молитвы, прерываемой, однако, физическим трудом и lectio.[191]
Карл Великий призвал к себе на службу также испанского мыслителя Теодульфа (+821) и итальянца св. Павлина (+802), который, хоть и почитал Карла Великого безмерно, тем не менее, всегда, когда император стремился превысить свою власть, смело защищал права Церкви. Чиллеруэло отмечает, что в Испании короли находились в зависимости от церковных властей, но в эпоху Каролингов император подчинил их себе.[192]
Появившись на исторической сцене как реформатор, св. Бенедикт Анианский стремился восстановить соблюдение Правила св. Бенедикта, но при этом к молитвам по бревиарию он добавил продолжительные богослужебные молитвы и ввел изучение трудов Оригена, св. Иеронима, св. Августина и св. Григория Великого, увеличив тем самым lectio divina. Бенедикт не стремился восстановить первоначальное Правило, пытаясь, скорее, приспособить в соответствии с уже устоявшимися обычаями и традициями бенедиктинское монашество к новому веку и к новым потребностям.
Родился Бенедикт в 750 г., в 774 г. принял монашество, а позднее основал и свой монастырь в Аниане, вблизи Пириней. Вначале он явно склонялся к монашеству в духе св. Пахомия, считая Правило св. Бенедикта слишком строгим, но, в конце концов, изменив свое мнение, принял Правило св. Бенедикта как единственно приемлемое в монашеской практике. Бенедикт Анианский был убежден, что единственный путь уберечь монастыри от упадка состоит в том, чтобы найти основу для постоянного обновления и объединить их в некую централизованную организацию.
Когда в 814 г. на императорский престол взошел Людовик Благочестивый, Бенедикт стал чем-то вроде инспектора всех монастырей и направил монахов своего монастыря проводить реформу в других, основав, таким образом, объединение монастырей, которое сам и возглавил в качестве "примас-аббата". Он также составил два монашеских документа: Codex Regularum, собрание существовавших латинских правил, и Concordia Regularum, своеобразный комментарий к Правилу св. Бенедикта с параллельными выдержками из других монашеских правил.[193]
Синод в Э-ла-Шапель в 816 и в 817 г.г. утвердил канонический устав, касающийся жизни клира (De institutione clericorum), и свод предписаний о реформе монашеской жизни.[194] К сожалению, большая часть этих законов игнорировалась, и, когда в 821 г. Бенедикт Анианский умер, в Империи, терзаемой междоусобными войнами между сыновьями Людовика Благочестивого и набегами норманнов и сарацин, реформа монашеской жизни, естественно, застопорилась. Когда же она начала воплощаться в жизнь, то протекала на тех самых основаниях, которые были заложены св. Бенедиктом Анианским.[195]
Он представляет собой одну из наиболее важных фигур истории бенедиктинства; его замыслы, или очень близкие к ним принципы, были моделью жизни бенедиктинцев на протяжении почти всего Средневековья… Это не означает, что бенедиктинские монастыри, следовавшие традиции Бенедикта Анианского, в точности копировали Монте Кассино шестого века. Введение Правила св. Бенедикта отнюдь не уничтожило многочисленные уклады, существовавшие в русле традиции, уже сложившейся в Галлии. Галльские монастыри все еще хранили отпечаток старого мартиновского монашеского уклада, традиций Лерина, кельтские и англо-саксонские наслоения, особенно же сказались на их жизни глубокие изменения социально-экономической ситуации феодального периода.