сегодня его возвращения.
Я впервые за долгое время не слышала ехидства в его адрес, даже среди адептов звучало:
– Альгор все решит.
Вся ненависть к нему поутихла, и меня это радовало. На него смотрели, как на спасителя, были, правда и те, кто до сих пор придерживался мнения, что «темным место в Мертвых землях», но в большинстве своем на него надеялись. Ферган даже выступил на Алой площади с заявлением, что все под контролем, и что он держит ситуацию в своих руках.
Ну а я… я просто ждала. По совету Сони углубилась в воспроизведение ритуала. Проверку расчетов и схем. Дома я этим не могла заниматься по понятной причине, а здесь, где мы якобы вместе учили уроки (хотя и это тоже делали) – пожалуйста. Получалось по чуть-чуть, но получалось же. И когда у меня все сходилось, меня прямо гордость брала. Я учусь управлять самой опасной магией в мире! Не просто учусь, я даже проведу ритуал. Сильнейший, один из.
Не будь Сони, конечно, я бы не стала этого делать, сейчас же уже начинала думать: а почему? Ведь темную магию тоже можно использовать во благо. Какая разница, какой полюс у твоей силы, главное – что у тебя внутри. Для чего ты это делаешь.
Во благо. Или во вред.
Светлой, например, тоже убить можно. Не будем вспоминать Люциана с золотым хлыстом.
Я пинком выпихнула Драгона из головы и вернулась к записям, Соня в это время делала задания по теоретической магии и магической зоологии. Я как раз заканчивала сведение контуров на закрытие смотрового портала между мирами, когда в гостиную вошел Сезар. Подруга недовольно вскинула голову:
– Мы занимаемся, – сказала холодно.
– Вы, может быть, и занимаетесь, но за окном уже стемнело. Никто из вас этого не заметил, – произнес он.
Правда: новые артефакты реагировали на темное и светлое время суток и включали лампы, подстраивая их под естественное освещение за окном. Можно было, конечно, зажигать и самому, по старинке, но сейчас по комнате уже лился приятный теплый свет. Я подозреваю, что мы не заметили этого из-за дождя, потому что тучи были густые, и свет включился давно.
– Намек поняла, – сказала, складывая бумаги. – Сейчас пойду.
– С чего бы это? – резко возразила Соня. – Сейчас опасно ходить порталами, даже ректор это говорит. А Валентайн еще не вернулся. Может быть, переговоры затянутся, и он вернется поздно ночью. Если хочешь, оставайся у нас ночевать.
Сезар развернулся и вышел, не сказав больше ни слова. Я же покосилась на нее, не представляя, что вообще говорить в такой ситуации. Чужие отношения, по идее, меня не касаются. Даже если это отношения лучшей подруги.
– Я подожду Валентайна дома, – сказала, складывая вещи в сумку. – Во сколько бы он ни пришел, мне будет комфортнее встретить его там и сразу обо всем поговорить.
Соня скривилась.
– Ну конечно, – хмыкнула она.
– Что – конечно?
– Конечно лучше его ждать дома, чем провести время с лучшей подругой.
Я вскинула брови. Если еще некоторое время назад этот упрек был бы в тему, то сейчас прозвучало как шутка или издевка. Потому что больше времени, чем с ней, я только с собой проводила. Или с Ленор. Мы с Соней учились вместе. Мы занимались вместе. Готовились к урокам, готовились к ритуалу, вместе сидели в столовой, вместе тренировались на физподготовке.
– Сонь, что это было?
– Ничего, – буркнула она. – Иди уже. Куда собиралась.
Я вздохнула. Конечно, проще всего было уйти, но я не могла. Поэтому отложила сумку, подсела к ней поближе, на подлокотник ее кресла, и спросила:
– А если серьезно?
– А если серьезно, я не хочу с ним быть. Видеть его не могу! – выкрикнула она. В ее словах, в ее голосе тьмы было побольше, чем в Адергайне. Ну или мне просто так показалось, но резануло отлично.
– Тебе не приходило в голову попросить его тебя отпустить? Если все так? – я пожала плечами. – Не думаю, что Сезар ничего не видит. Напротив.
– Ага. Отпустит он меня. Особенно сейчас. Когда я беременна.
– Ты не можешь этого знать, пока не спросишь. Ладно, про развод мы не говорим, но есть супруги, которые живут отдельно. Не думаю, что ему приятно чувствовать твое отношение, знать, что ты с ним против своей воли.
У меня все еще не укладывалось в голове, что Соня сделала это ради меня. Если бы я знала, сделала бы все, чтобы этого не допустить. Не просто сделала бы, ни за что бы не допустила! Лучше бы в сто десять судов сходила и выслушала про себя все самое приятное, чем такое.
– Мне плевать, – снова буркнула Соня.
Я положила руку ей на плечо:
– Тебе не плевать. Ты его боишься?
– Не знаю. – Она дернула плечом, сбрасывая мою ладонь. – Нет. Или да. Я никогда не знаю, что придет ему в голову после того… знаешь, Лен, в нашем мире после такого к психологу ходят годами, а мне даже толком поговорить не с кем.
– У тебя есть я.
– А еще у тебя есть твой Валентайн. Который скоро выдавит всех из твоей жизни.
Я кашлянула.
– Это ты сейчас к чему?
– К тому, что ты постоянно с ним!
– Да какой с ним, Соня?! Опомнись! – взорвалась я. – Я ни с кем не провожу столько времени, сколько с тобой! И я этому рада, рада, что у нас снова все как прежде, что мы наконец-то снова сблизились после всей этой межмировой суматохи! Но да, у меня есть личная жизнь, в которой есть любимый мужчина. Мне очень жаль, что у тебя с Сезаром не сложилось. Правда. Но это не значит, что я тоже должна страдать.
– Знаешь, что, Лен… иди-ка ты лучше к своему Валентайну.
Во мне кончились аргументы. А еще терпение. Понимая, что еще немного – и мы в этом круговом разговоре без начала и без конца разругаемся снова, я кивнула.
– Хорошо. Увидимся завтра. Доброй ночи, Сонь.
Я наклонилась, чтобы ее обнять, но Соня на объятия не ответила. Вообще ничего не ответила, отвернулась к окну и закуталась в плед.
М-да, если беременность и гормоны так действуют на настроение, то я не хочу быть беременной. Никогда.
Портал мне открывали прямо из дома Сезара в дом Валентайна, где меня встретила горничная, забрала сумку. После того, как я забрала из нее записи, над которыми работала. С ними и поднялась к нему в кабинет, для меня он теперь был открыт круглосуточно. Хотела еще поработать над заклинанием, имея