только мне кажется, что Картер и Николас особенно грубо встречаются в атаке, толкая друг друга плечами.
Если они и друзья в жизни, то в сегодняшней игре в лакросс на это ничуть не похоже.
Картер
В мужской раздевалке шумно и тесно. И, как всегда после игры, пахнет потом и разгоряченными телами.
Парни перебрасываются шутками, осматривают легкие ушибы от столкновений и ждут от меня обязательных замечаний. И я, как капитан «Беркутов», коротко отмечаю вниманием каждого.
Это только начало сезона, нас всех впереди ждет сложный год, и я честно предупреждаю парней, что никому легко не будет. Что будет настоящий ад, и если кто-то из них не готов через него пройти, пусть подумает дважды, прежде чем явиться на следующую тренировку…
Игра на сегодня закончилась, но настроение по-прежнему паршивое. Злость никуда не исчезла, как я надеялся, а лишь притупилась до времени, и я предчувствую, что в смеси с адреналином в крови она еще потребует выхода. И скорее всего куда более радикального, чем показательный матч по лакроссу.
Чертова девчонка Холт! Кто бы мог подумать, что она так выведет меня из себя!
Я долго терпел на себе ее тоскливые взгляды, вынимающие душу, но сегодня сорвался!
Прошлой ночью снился Алекс. Будто живой. Так явно, что не хотелось просыпаться. Сидел в нашей комнате на своей кровати, скрестив ноги, улыбался и спрашивал о Трескунке.
Я велел ему заткнуться, и мы снова поругались, как всегда, но это не важно. Когда проснулся и увидел пустую постель брата… Когда понял, что всё мне лишь приснилось — захотелось выть. Или напиться.
Помнится, после его смерти я валялся у Криса в гараже, как сопливый мешок с дерьмом, и если бы они с Лукасом меня не связали и не вставили в сорванную глотку кляп, не знаю, чем бы для моей семьи все закончилось.
Я не смог утром сесть за мотоцикл, чтобы приехать в школу — настроения не было. Я бы и вовсе забил в этот день на учебу, если бы не «Беркуты» и не обещание вытащить команду, данное Херли. Он слишком много надежд возложил на меня, а я ему позволил. Но не ради старины Херли — не люблю чванливых нудил, а ради отца. Последний год он стал совсем молчаливым и все больше напоминал тень. Да и ссоры с матерью не проходили для него бесследно. Она и раньше не была подарком, а сейчас мигрени все больше превращали ее в истеричную стерву.
Одной Виктории удавалось со всем справляться.
Пока что удавалось.
В отличие от ее подруги.
Похоже, той тоже было не сладко, иначе бы она бежала от меня сломя голову, а не возникала тенью на горизонте, думая, что я ее не замечаю. Что я не понимаю ее надежд: а вдруг я окажусь не тем, кто я есть?
Лена Холт. Тихая девчонка-соседка. Алекс бы, наверное, удивился, если бы увидел ее сейчас. Уже не тощая пигалица с острыми коленками и большими глазами. За последний год она сильно изменилась, действительно став похожа на мать — та же гибкая фигура с тонкой талией и округлой грудью, походка, взгляд. Светлая, фарфоровая кожа с нежным румянцем, и волосы… Нет, не рыжие, как у Адели Холт, а темно-русые. Длинные и густые, с мягкой волной.
Глава 15
Они злили меня, когда я видел их распущенными, словно девчонка приглашала парней обратить на нее внимание. Словно стирала Алекса из памяти, желая казаться привлекательнее. А насчет всего остального…
Что ж, сегодня я хорошо почувствовал это «все остальное» под собственными руками. И надеюсь, доходчиво показал ей, кто я есть.
Я Картер Райт, если надо — ублюдок без принципов, и жалость мне ничья не нужна.
Я никому в этой чертовой жизни не позволю себя использовать. Никому!
Надеюсь, теперь девчонка Холт распрощалась с надеждой увидеть во мне лучшие стороны моего брата, и будет держать дистанцию, иначе я сломаю ее прежде, чем она сломает мою душу. Здесь двух «или» быть не может.
Наша встреча на уроке права вышла неожиданной. Так же, как моя реакция на ее близость — не ожидал, что будет почти невыносимо вытерпеть ее возле себя. Как и того, что не сдержусь.
Идиот! Таким напористым я не был даже в свой первый раз. Но она хорошо отомстила, брезгливо стерев с губ след моего поцелуя. Тем лучше, может хоть теперь пялиться перестанет.
— Тебя подкинуть домой, Райт?
Я стою в раздевалке, возле своего шкафчика в одних джинсах, и оборачиваюсь.
Ник Холт только что вышел из душа и улыбается мне. Но улыбка у друга натянутая, как и его поза — даже в одном полотенце на бедрах он непривычно напряжен и, твою мать, придется с этим разобраться.
Но, главное, с тем, что я в этот самый момент в себе ощущаю — а именно отсутствие вины и острое раздражение. Совершенно точное знание, что все произошедшее в кабинете его не касается.
Скорее уж меня и его сестры, которую, как мы всегда с друзьями считали, Холт едва терпит. И если в этой истории и есть кто-то третий, то это точно не Ник, а Алекс. Так что придется другу с этим считаться, иначе мне станет плевать, понравится ему это или нет.
— Ты хочешь поговорить?
Я беру со скамейки футболку и натягиваю через голову. Застегиваю на джинсах молнию и ремень. Мои движения нарочито спокойные, но внутри, под кожей, где в венах течет кровь, злость по-прежнему требует выхода, и я оставляю парня в зоне внимания, давая понять, что готов к любому разговору.
— Ну, типа того.
— Давай, — соглашаюсь коротко. — Где?
Ник внимательно смотрит на меня. Мы хорошо знаем друг друга, чтобы почувствовать взаимное напряжение, которое звенит в нас, и которое начинают замечать остальные парни, притихнув по сторонам, поэтому Холт сдается первым. Он вдруг дружелюбно хлопает меня по плечу и отходит к своему шкафчику.
— Выдохни, кэп! Ты сегодня всю игру взвинчен. Не сейчас, позже.
Я и не заметил, как крепко сжал кулаки.
Ник сбрасывает полотенце и натягивает боксеры. Повернув голову, спрашивает вполне привычным тоном, каким спрашивал до этого сотни раз:
— Так тебя подбросить к дому, Райт? Сам знаешь, тачка у Лукаса — дерьмо. Крис мог бы и лучше брату подогнать, раз уж на то пошло. Смотреть жалко!
— Это точно! — с готовностью подхватывает Лукас, который стоит позади Ника и тщательно расчесывает пальцами мокрые, кудрявые волосы,