— Фу, какая гадость.
— А у этой девочки теламер ссохся слишком рано, — объяснила Ева.
— Мд-а.
— Она унаследовала этот мутированный ген от одного из родителей, но у самих родителей никакой болезни нет. Ее мама или папа просто имеют такой ген, и кто-то из них передал его ей.
— Так эта девочка умерла от старости?
— Или какой-то ее орган вдруг быстро постарел.
— Я же так и говорила. Одно и то же у многих подростков. Видишь? Я не такая уж глупая. Это эпидемия!
— Но это только теория, Кейт, — охладила ее пыл Ева. — Посмотри первое слово, которым начинается заметка. «Предположение». Точно никто не знает.
— Но так бывает со всеми великими открытиями. — Кейт схватила мышь. — Мы на пороге чего-то грандиозного, Ева. Премии Тоуни.
— Бери выше — Нобелевской.
— Не смейся. Мне кажется, я могу найти и другие сайты.
Кейт начала бродить по Интернету, и на экране выплывали все новые фотографии, иконки, тексты.
Лицо.
Оно промелькнуло в череде сменяющих друг друга образов, так что его и разглядеть было невозможно.
— Стоп! — крикнула Ева.
— Что? — спросила Кейт.
— Вернись назад.
Кейт кликнула раз, другой…
Вот оно!
Выплыло лицо. Фотография из школьного ежегодника. Смотрит куда-то вдаль. Тысячи таких лиц заполняют тысячи ежегодных книжек выпускниц средней школы.
Подпись: АЛЕКСИС УЭЙНРАЙТ.
Но лицо до жути знакомое.
Мое лицо!
Нет. Волосы не такие. Короче. Кроме того, Ева ни за что не одела бы мятую тенниску, когда надо сниматься для выпускной фотографии.
Ева опустилась на колени. Заглянула в глаза.
Глаза. Я знаю их.
Мои. И не мои.
— Чудеса, — пробормотала Кейт. Ее палец замер на клавише мыши. — Она же вылитая ты.
Она незнакомка.
Вот и все.
Просто фотография.
В жизни она, наверно, совсем на тебя не похожа.
Не была похожа. Она умерла.
— Ева? Земля зовет Еву! Очнись! — тараторила Кейт.
Глаза Евы теперь впились в подпись.
Что-то стало всплывать в сознании. Какой-то образ.
Девочка из ее прошлого.
Сильная. Злая.
Глаза смотрели на Еву. Это я, словно говорили они. Я, Алексис.
НЕТ!
Это же смешно.
Чистое совпадение.
Е-рун-да!
— Ева? — снова позвала Кейт. — Ты меня пугаешь. Ева набрала полную грудь воздуха.
— Я вдруг вспомнила себя маленькой и страшно расстроенной. Я как бы превратилась вот в это колючее создание, и ее звали…
— Алексис! — выпалила Кейт.
— Ты помнишь?
— Помню ли я? Ты была как одержимая.
— Так, значит, тебе знакомо это лицо, имя. Меня как по голове ударило.
Кейт замолчала. Она смотрела на экран:
— О боже.
— Что? — напряглась Ева.
— Почему ты взяла это имя — Алексис?
Ева пожала плечами:
— Ну, наверно, это так классно звучит.
— Ты кого-нибудь знала, кого бы так звали?
— Да нет.
— Даже в далеком-далеком прошлом? Еще до того, как тебя удочерили?
— Но я же была грудным младенцем! Откуда мне помнить?
— Мы ничего не забываем, Ева. Даже мне это известно. Ты должна была видеть свою родную мать, понимаешь? А может, и отца. Слышала их голоса.
— Ну, положим. И что из того?
— Как что? А если у твоих родителей была старшая дочь? И ее звали Алексис?
Сестра.
Родители.
— Погоди, — проговорила Ева. — Ты хочешь сказать, что эта девочка… моя…
Выброси из головы.
Не слушай.
— Но ты посмотри на нее, Ева.
— Кейт, это чистая…
Посмотри.
Глаза.
Я знаю их.
НЕТ.
Да откуда?
Лицо. Имя. Вот и все. Случайность.
— Что? — посмотрела на нее Кейт. — Что? Я права? Припоминаешь?
Она вкладывает эти мысли в меня.
Хватит.
— Хватит, Кейт. Не нравится мне все это.
— Но ты должна найти их, Ева!
— Кого?
— Твоих настоящих родителей. Уэйнрайтов!
— Да никакие они мне не родители!
— Но, Ева, это же очевидно.
— Есть миллионы лиц, Кейт. На миллионах вебсайтов. И эта вдруг ни с того ни с сего оказывается моей давным-давно потерянной сестрой? Дочерью моих давным-давно потерянных родителей? Ты это серьезно?
— Я понимаю, Ева, тебе это трудно представить. Я не виню тебя. Правда иногда непосильна…
— Я и так знаю правду!
У меня ЕСТЬ родители.
Я Ева Гарди, а не Ева Уэйнрайт.
Ева вскочила, распахнула дверь и замерла от слов Кейт:
— А что, если я права?
А что, если?..
Мама. Папа. Настоящие.
И сестра. И я.
Семья.
Счастливая.
Наконец собравшаяся вместе.
Ева замерла на пороге комнаты.
— Кейт, ты просто не понимаешь, что ты делаешь со мной.
— Но ты должна знать, — ласково проговорила Кейт. — Знание — сила. Ты же сама мне говорила.
— Ну и что, если они и настоящие родители мои? Они же не воспитывали меня. Они же не заботились обо мне. Почему я должна о них беспокоиться? И ради этого ехать бог знает куда через всю страну? А что, если они меня снова выбросят? Или упадут на колени и будут просить прощения? Что то, что это — мне от этого ни холодно, ни горячо!
— Медицинская история семьи, — проговорила Кейт.
— Что?
— Алексис умерла из-за болезни, Ева. Болезнь наследственная. Ты ее сестра!
Что за бессмыслица?
Никакая я ей не сестра.
У меня не…
Ее…
Глаза.
Опять.
Следят за ней.
Словно что-то хотят сказать.
С экрана монитора.
Из смерти.
Стоит нажать мышь, и они исчезнут с экрана. Но они уже никогда не исчезнут из ее сознания. Они знают.
Они живут.
Во мне.
Все не имело смысла. Ну и пусть. Есть что-то важнее смысла.
Ева так и стояла, навалюсь всем телом на ручку двери. Совсем обессилев.
Потом медленно закрыла дверь:
— Скоро поедем на лыжную базу. У нас будет целых две недели.
— Я прикрою тебя, — спокойно вставила Кейт. — Твоим родителям вовсе не обязательно знать, куда ты едешь.
— Твой брат может нам помочь?
— Мы скажем, что он отвезет нас на базу. А он высадит тебя на железнодорожном вокзале.
— Я не умею врать. Напишу маме и папе с дороги.
— Как знаешь.
Ева усмехнулась:
— У меня просто ум за разум заходит…
— Ты уверена?
Ева задумалась. Но это было за пределами ее возможностей. За пределами разума.
Это был инстинкт.
— Надеюсь, Колд-Харбор не у черта на рогах, — проговорила она со вздохом.
Кейт заулыбалась.
6
Ну, у этой-то есть шанс?
Столько же, сколько и у тех, кто был до нее. Не больше.
— Следующая Фрррррррипорт!
Голос проводницы пробудил Еву от глубокого сна.
Она сидела, прижавшись щекой к чему-то ворсистому. Шерсть.
Свитер. Чей-то.
— О, — Ева резко отшатнулась.
Пожилая женщина, сидящая рядом, улыбнулась и повела плечом.
— Все в порядке. Я и не собиралась двигаться, — ласково сказала она. — У вас счастливые родители.
— Счастливые?
— Вы говорили о них. Во сне.
— Правда?
Соседка весело засмеялась:
— Я кое-что о вас теперь знаю, Алексис.
Алексис.
Дом Уэйнрайтов из красного кирпича. Большая лужайка перед домом. Фонарный столб с деревянным знаком.
Я играю на лужайке. Рою ямки. Хороню Кена за то, что он обидел Барби. Папа разворачивается на подъездной дорожке. Вид у него сердитый.
Не папа.
Мистер Уэйнрайт.
Еву охватывает дрожь.
Стоп.
Это был сон.
Я не Алексис.
Она попыталась сосредоточиться. Эти сны были странные. Бестолковые.
Какие-то вспышки из младенческого прошлого.
Когда она считала, что она Алексис.
Фантастическая Алексис, а не возможная сестра Алексис.
Она не могла быть ее сестрой. Это абсурд.
Ева оглядела пассажиров, сидящих в купе. Незнакомые люди, которых она впервые видит и с которыми больше никогда не встретится.
То же и с Уэйнрайтами. Кто они мне? Чужие люди.
Незнакомые люди, в жизнь которых она пытается вторгнуться.
Ее начала колотить нервная дрожь. Вся эта затея показалась вдруг смеху подобной.
Без приглашения врываться в чей-то дом. Даже без звонка. Врать.