1915. Май
Эст-Тойла
Бирюзовая поэза
Как солнце восходит раз в сутки,Восходит в крови моей страсть…И счастья минуту украстьСпешу у Тоски-Беспробудки,Сидящей собакою в будке,Оскалив зубастую пасть.
Вся уличка в маевой тюлькеКачается, чуть бирюзясь.Окрепла подснежная грязь.Эстонка проносит копчульки.И в птичьем восторженном булькеЕсть с бульком крови моей связь…
Я молод! Отдайся мне, солнце!Отдайся, вся зелень! вся синь!Отдайся отдачей святыньПчелиной душе аполлонца!Сквози голубая коронцаНад ликом любимой! Аминь.
1915. Май
Эст-Тойла
«Поклонница»
Приехала из ПетроградаПоклонница и — вот досада! —Блуждает целый день вдоль сада, Неинтересна и суха.
Мне пишет пламенные письма.Пойди, Барбос, старушку высмей,Полай, кусни!.. Встречался ты с ней? А я — подальше от греха:
Боюсь, не удержусь и резкоНаговорю ей, не без блеска,Что в море, право, больше плеска, Чем в письмах, пошлых и тупых…
Что эти письма и букетыМешают мне писать сонеты,И что лишь для того и лето, Чтоб летом отдохнуть от них…
Избрала б цензора иль гусяИ поклонялась им, не труся,А у меня — моя Маруся, И я давно ее жених.
1915. Май
Эст-Тойла
Царство здравого смысла
Царство Здравого Смысла — Твоя страна.Чуждо над нею нависла Моя луна.
Все в образцовом порядке В стране твоей;Улицы блестки и гладки, Полны людей.
Люди живут, проходят Туда-сюда,Все, что им нужно, находят, И без труда.
Учатся, и на спектакли Ходят подчас.Только поэты иссякли Что-то у вас…
Да! Но никто не скучает: Меньше грехов,Благо, страна процветает И без стихов…
1915. Июнь
Эст-Тойла
Это страшно
Это страшно! — все одно и то же:Разговоры, колкости, обеды,Зеленщик, прогулка, море, сон,Граммофон, тоска, соседей рожи,Почта, телеграммы про победыИ в саду все тот же самый клен…Из окна коричневая пашняГрандиозной плиткой шоколадаНа зеленой скатерти травы.Где сегодняшний и где вчерашнийДни? Кому была от них услада?Я не знаю! Знаете ли вы?
Лето 1915
Эст-Тойла
Летняя поэза
Белеет черемуха над сонной гусынею,И море прохладою подернулось синею…А в поле так воздушно! а в парке так сосново!О, радости праздного! восторг безвопросного!
Где желтые лютики златеют на солнышке,Забегали клевера веселые волнышки,И белые бабочки, и белые курочкиДоверчиво ластятся к резвящейся Мурочке…
Блаженство бессмысленно, и в летней лилейности —Прекрасен и сладостен триумф безыдейности…Лишь думой о подвиге вся сладость окислена,И как-то вздыхается невольно двусмысленно…
1915. Июнь
Эст-Тойла
Шутливая рондель
Тебе в альбом электростишуСвою шутливую рондель,Возьми же эту самодель,Чтоб спрятать в башенку под крышу.
Ты что-то говоришь, я слышу?Что? лучше скрыть ее в постель?Как хочешь! — я электростишуТебе в альбом свою рондель.
А может быть, ты спрячешь в нишуСвоей души, под сердца хмель?Там ненадежно? неужель?Своей тревоги не утишу,Но все-таки электростишу.
1915. Июнь
Эст-Тойла
Триолет о клене
О, если б клен, в саду растущий,Расправив ветви, улетел!..О, если бы летать хотелБезмозглый клен, в саду растущий!..Он с каждым днем все гуще-гуще,И вот уж сплошь он полиствел.Что толку! — лучше бы: растущий,Взмахнув ветвями, улетел!
1915. Июнь
Эст-Тойла
V. Бессмертника золотоцвет
Поэма беспоэмия
А если я себе позволю,Дав ямбу пламенному волю,Тряхнуть прекрасной старинойИ, вдохновляемый весной,Спою поэму на отличье,В которой будет пенье птичье,Призывотрели соловьевИ воды рек, и сень лесов,И голубые лимузины,И эксцентричные кузины,И остро-пряный ассонанс,И элегантный Гюисманс,И современные-грезэрки,Заполнившие этажеркиТомами сладостных поэз,Блестящими, как полонез,И просто девственные дамы,Себе построившие храмыВ сердцах совсем чужих мужей,Забывшие своих детей,Своих супругов — из-за скуки;И тут же Скрябинские звуки, —Поэма, полная огня, —И жалопчелье златодня,И сумасшествие Берлина,И мудрость английского сплина,И соком блещущий гранат,Эолпиано БоронатИ с ней снегурочность Липковской,И Брюсов, «президент московский»,И ядовитый СологубС томящим нервы соло губ,Воспевших жуткую Ортруду,И графоманы, отовсюдуВ журналы шлющие стихи,В которых злющие грехи,И некий гувернер недетскийАдам Акмеич Городецкий,Известный апломбист «Речи»,Бездарь во всем, что ни строчи,И тут же публикой облапен,Великий «грубиян» ШаляпинИ конкурент всех соловьевИ Собинова — сам Смирнов,И парень этакий-таковскийСмышленый малый Маяковский,Сумевший кофтой (цвет танго!)Наделать бум из ничего.И лев журналов, шик для Пензы,Работник честный Митя Цензор,Кумир модисток и портних,Блудливый взор, блудливый стих…. . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . .И свита баб Иллиодора,Сплошной нелепицы и вздора,И, наконец, само Танго —«Бери ее! бери ero!..»
Мой пылкий ямб достиг галопаИ скачет, точно антилопа,Но я боюсь его загнать:Вдруг пригодится мне, как знать!Уж лучше я его взнуздаюИ дам погарцовать по маю:Иди, пленяй собой луга…А там — ударим на врага!
1915. Май
Эст-Тойла
«Бродячая собака»
1
Залай, Бродячая Собака!И ровно в полночь в твой подвалИ забулдыга, и гулякаБегут, как рыщущий шакал.Богемой в папах узаконен,Гостей встречает Борька ПронинПодвижен и неутомим(Друзья! вы все знакомы с ним!)И рядом — пышущий, как тульскийС солидным прошлым самовар,Распространяющий угар,Известный женовраг Цибульский,Глинтвейнодел и музыкант,И, как тут принято, талант…
2
А кто же эти, с виду дети,А по походкам — старички?Их старший книжку издал «Сети»,А эти — альманах… «Сморчки!»Глаза подведены кокотно,Их лица смотрят алоротно,И челки на округлых лбахВнушают дамам полустрах…О, сколько ласки и умилийВ глазах, смотрящих на своих!..От них я очищаю стих,И, избегая их фамилий,Уж превращенных в имена,Оставлю им их времена!..
3
Все это «цвет литературы»,«Надежда» выцветших писак,Готовых пригласить на турыПоэзовальса этот «брак»,Дабы помодничать прекраснымЗло-недвусмысленным маразмом,Себя их кровью обновить…Но тут легко переборщитьИ гнилокровьем заразиться…Нет, в самом деле, черт возьми,Какими полон свет «людьми»!Я не могу не возмутитьсяИ поощрителям «сморчков»Бросаю молнии зрачков!
4
«Они талантливы»… Допустим!Но что — в таланте без души?Бездушные не знают грусти,А только скуку. НапишиПоэзу, вызванную скукой, —И гений мой тому порукой, —Как тонки ни были б слова,Она останется мертва.Ни возмутит, ни зачаруетСкопец, развратник, женофоб.И современца медный лобТеперь лишь сталь бича взволнует,Да, сталь бича иль гений! ВотКакой пошел теперь народ!
5
«Ну что же, разве это плохо?Ведь требовательность нужна…» —Тут не сдержалась бы от вздохаМоя знакомая княжна.Однако ж, чем живет богема?Какая новая поэмаБездушье душ объединит?Что мысли их воспламенит?Чего хотят? о чем тоскуют?Зачем сбираются сюда?Да так… Куда ж идти? куда?Посплетничают, потолкуютИ, от безделья отдохнув,Зевают: «Скучно что-то, уф…»
6
Ничьей там не гнушались лепты, —И в кассу сыпали рублиОтъявленные фармацевты,Барзак мешавшие с Шабли!Для виду возмущались ими,Любезно спрашивая: «ИмяКак ваше в книгу записать?»Спешили их облобызать,А после говорили: «Странно,Кто к нам пускает всякий сброд?…»Но сброд позатыкал им рот,Зовя к столу на бутерброд…Но это все уже туманно:Собака околела, иЕй околеть вы помогли!
1915. Май