был на сей раз сдержан и немногословен. За тот час, что провел этот клирик в келье, старец обронил лишь несколько слов. Монахиня Евпраксия, приносившая угощение в келью, после ухода клирика, спросила:
– Но почему, старче, ты совсем не говорил с этим батюшкой?
– Он пришел не для пользы духовной, но чтобы испытать меня, потому-то я и не хотел говорить.
И хотя он говорил просто, слова его всегда были «солью растворены», он старался не говорить ничего лишнего или того, что могло бы огорчить собеседника.
Внимательный к поучению св. Василия Великого «с целью смотри, с целью слушай, с целью говори, с целью отвечай», он не только избегал говорить пустые слова, но и слушать их. Если собеседник кого-то осуждал, то он останавливал его; старец осуждал грех, но никогда не судил грешников.
Однажды пришли к нему два духовных сына, старец рассказывал им о православной вере и о почтении, какое мы должны питать к преданиям Церкви.
Надо быть очень внимательными, дабы сохранить веру такой, какой нам ее передали святые отцы. Но сейчас много несообразного: священство стрижет бороды и волосы, снимает рясы; монахи скитаются по миру, как миряне, и что делать лисице на базаре? В одном монастыре, как я слышал, игумен приказал монахиням носить вместо православных ряс католические. К чему это все ведет?
– А, я знаю, – прервал его один из собеседников, – это такой-то из такого-то монастыря.
– Я спрашивал тебя об этом? Как смеешь ты осуждать? Я просто рассказал вам то, что слышал. Неважно, кто именно, я сужу действия согласно с тем, что слышал.
Если он и делал выговор своему собеседнику, то всегда с любовью, смирением и вежливостью и никогда в его отсутствии не говорил плохого слова о нем. После вразумления он старался его утешить и не давал человеку уйти без утешения. Старец учил духовных детей быть вежливыми во всех своих действиях.
Все, что говорил старец, исходило из Священного Писания, учения святых отцов и литургической жизни Церкви, так что часто он обращался и к служебным текстам. Как правило, старец заканчивал свою беседу таким предложением: «Давай пропоем что-нибудь: «Безначальное Слово» или «Достойно Есть…»»
Часто в беседе отец Иероним, чтобы своего слушателя возвести к духовному, приводил примеры из повседневной жизни. Удивляла легкость, с какой он делал переход от материального к духовному, используя множество метких образов и аллегорий.
– Удивительное дело эти радиоприемники. Кто-то говорит на другом конце света, а я слышу это здесь. Так и в молитве. Мы здесь молимся, а Бог слышит нас с небес.
Он с любовью принимал всех без исключения. Его помощь не ограничивалась лишь духовным наставлением и поучением, но если была необходимость, то помогал и материально, делая это без всяких просьб, когда сам чувствовал, что должен помочь. И как правило, в таких случаях денег, которые он давал, было ровно столько, сколько требовалось нуждающимся.
Его келья стала духовной лечебницей, настоящей купелью Силоамской. Выходя из нее, человек чувствовал себя возрожденным, утешенным и окрепшим, каким бы безнадежным и опечаленным он туда ни вошел.
Ежедневное служение
После утрени старец немного отдыхал, пил кофе, вешал на плечо сумку, его «мешок любви» и направлялся к Эгине. Это происходило каждый день, а к концу его жизни – три раза в неделю.
Велики были заботы старца: его ждали алчущие и жаждущие души и он чувствовал себя ответственным за них. И каждому нуждающемуся старец должен сказать слова утешения или дать пищу алчущему.
Давайте последуем за ним и попытаемся постигнуть величие его служения из тех немногих дошедших до нас случаев, оставленных очевидцами.
Около восьми часов утра, с молитвой в уме и на устах, он начинал свой путь к Эгине. Все, кто его встречал по дороге, подходили к нему под благословение. И он, благословляя, каждому говорил что-нибудь доброе и необходимое. В одном из переулков Эгины он останавливался у забора дома и звал хозяйку, сын которой изнемогал в болезни:
– Как живешь, Елена? Как дела у твоего сына?
– Плох он, старче, и я очень переживаю. Ведь врач сказал, что ему необходимо сделать операцию.
– Имей терпение, и Бог поможет. Бог нас сильно любит, и все, что Он нам посылает, бывает нам на пользу. А нам достаточно лишь принимать это с терпением и не роптать. Вот Господь попустил, чтобы отрезали мне руку, Он знает, что делает. Лучше с одной рукой в рай, чем с двумя во ад. Я ни разу не сказал: «Зачем, Боже мой?» Бог любит меня и знает, что мне на пользу. Я Его всегда благодарю и славлю. И ты благодари. Болезнь – это дар Божий. Многие познали Бога после тяжелой и сильной болезни.
Один монах на Святой Горе плакал и сокрушался о том, что Бог забыл его и не посылает ему скорбей. А мы неужели будем протестовать и роптать, когда приходит малая скорбь? Мы должны терпеть и молить Бога, что бы Он нас не оставил. Да предадим жизнь нашу Богу, и как Он хочет, пусть так и будет. Что бы с нами ни произошло, все на благо нам. Ведь Господь не хочет погибели человека, но его спасения. Не нужно отчаянье, но упование на Бога, поскольку отчаянье равносильно безверию. Тот, кто всецело верит в Бога, никогда не предастся отчаянию. Ты отчаиваешься потому, что не веришь в силу Божию. Без Бога мы не можем ничего сделать. Чрезмерная печаль и отчаяние – это искушение.
Когда я был в Константинополе и мне советовали уехать, то я не хотел и слышать об этом, предпочитая умереть.
Но меня склонила мысль, что, может быть, в этом и состоит воля Божия. И я уехал, а через некоторое время узнал, что многие из оставшихся были убиты турками. Повторяй всегда: «Да будет Воля Твоя».
И радость, и скорбь принимай с готовностью, но всегда гони прочь отчаяние. Какую бы скорбь ни воздвиг на тебя лукавый, никогда не отчаивайся. Говори: «У меня есть Христос мой, распявшийся за меня, и Он меня любит». Когда возникает сложный вопрос, ты обращаешься к адвокату, и он за тебя все решает. Так и тут. Возложи все тебя беспокоящее на Господа, прибегни ко Христу, проси Его дать тебе силу и не отчаивайся. Ты – создание Его, и Он тебе поможет.
– Благодарю, старче. Прошу, помолись и ты о здоровье моего сына.
– Я буду молиться, но и ты молись. Помысл мне говорит, что вам нужно избежать операции. Потерпите несколько дней, и Бог все