– Зовут?
– Григорий Валентинович.
– Что еще?
Снова возникла пауза. Потом послышался голос Риты.
– Вы ведь не все мне сказали. Говорите.
– Да… Еще женщина…
– Какая женщина?
– Женщина, которая была с ним. Его родственница. Они ею тоже интересуются.
– Передайте им, чтобы забыли о ней. Она ни при чем. Запомнили? Пусть забудут о ней.
– Хорошо.
– Кто еще ищет Павла?
– Н-не знаю…
– Неправда. Подумайте и скажите, кто еще им интересуется.
– Соломатин.
– Кто это?
– Человек из окружения Президента.
– Как зовут Соломатина?
– Вячеслав Егорович.
– И зачем ему Павел?
– Не знаю. Правда, я не знаю.
– Вы меня видите?
– Да… Вижу.
– Какая я?
– Среднего роста. Волосы русые. Короткая шуба, светлая.
– Сколько мне лет?
– Примерно тридцать.
– Неправильно. Я высокая брюнетка, возраст – около сорока. В длинной шубе из нутрии. На нижней губе маленький шрамик, заметный, но меня не портит. При разговоре слегка заикаюсь. Совсем немного. Понятно?
– Да, хорошо…
– Кто с вами в машине?
– Помощник.
– Имя?
– Николай.
– Его будут спрашивать про меня?
– Не знаю. Наверное, будут.
– Скажете ему, что невысокая женщина в светлой короткой шубке – это случайная прохожая, которую я попросила встретить вас возле киоска. А разговаривали вы со мной, эта женщина сразу ушла, она меня не знает. Вы все поняли?
– Да.
– Я ухожу, а вы побудете здесь еще несколько минут. Медленно досчитаете до трехсот и можете возвращаться в машину. Передайте Чинцову наши условия. Павел позвонит ему завтра в десять утра. И запомните: он согласен сотрудничать, но, если вы попытаетесь его обмануть, вам придется пожалеть об этом. Павел не из болтливых, но мстительный.
– Да, я все передам.
– Я ухожу. Начинайте считать.
Рита прошла почти вплотную к Павлу. Она строго следовала инструкциям и не пошла по тротуару мимо автомобиля, в котором дожидался Николай, а срезала угол и прошла позади киосков. Шабанов послушно продолжал стоять в темноте, и Сауляк с удовлетворением отметил, что Рита квалификацию не потеряла. У нее все получилось.
Павел смотрел ей вслед, пока не зажегся зеленый сигнал светофора и она не перешла на противоположную сторону Профсоюзной улицы, потом, мягко и неслышно ступая, дошел до своего «Сааба» и поехал вперед, чтобы развернуться и подъехать к улице Генерала Антонова, куда должна подойти Рита.
* * *
– Устала? – заботливо спросил он, когда Рита уселась в машину.
– Немного. – Она слабо улыбнулась. – Отвыкла, наверное.
– Ничего, детка, ты молодец, у тебя все получилось. Ты напрасно боялась. Сейчас я отвезу тебя домой, отдохнешь.
– А завтра?
В ее голосе Павел явственно услышал страх.
– Что – завтра?
– Завтра нужно будет работать?
– А что, не хочется? Боишься?
– Нет, что ты… Я боюсь, что ты опять исчезнешь. Я без тебя совсем…
– Что, детка?
– Я не знаю, что делать. Чувствую себя никчемной.
– Ты работаешь все там же, в сберкассе?
– Теперь это называется сбербанком. Да, все там же.
– Скучно?
– Конечно. Но я привыкла.
Внезапно Сауляк понял, как одинока эта молодая женщина. Он взял ее в свою группу десять лет назад и очень боялся тогда, что Рита вот-вот взбрыкнет и начнет требовать свободы, захочет завести нормальную семью, рожать детей. И радовался, что ничего этого не происходит. Рита была послушной и исполнительной и не выдвигала никаких требований. Тогда он ничего в ней не понял и самонадеянно считал, что она работает с ним исключительно из чувства благодарности за то, что он вовремя сумел забрать ее из больницы, куда она попала по инициативе сволочных соседей по коммунальной квартире. Он сам мог спокойно обходиться без постоянных женщин, он не нуждался в эмоциональных связях и душевной близости, был отгороженным и холодным. И считал само собой разумеющимся, что и Рита может быть в точности такой же, потому и не требует свободы, не заводит постоянного мужчину, не рвется замуж. Павел вспомнил ее глаза, когда она увидела его на пороге своей квартиры, вспомнил, как она расплакалась. И понял, что все эти годы был полным идиотом. Он действительно ничего в ней не понял. Она же любит его.
Он еще тогда, десять лет назад, сумел внушить ей, что она должна гордиться теми качествами, которыми ее одарила непредсказуемая природа. В этом – ее ценность, ее отличие от других людей, она должна беречь этот дар и совершенствовать его. Ибо только благодаря ему ее жизнь может наполниться смыслом, интересной и нужной работой. И она поверила ему. А ведь он все эти годы был в ее глазах единственным, кто мог оценить ее и похвалить. Рита не знала Булатникова и никогда его не видела, для нее руководителем был только он, Сауляк. Более того, Рита не была знакома и с остальными членами группы и даже не знала об их существовании. Павлу казалось, что, подчеркивая ее исключительность и уникальность, он сможет поддерживать в ней интерес к работе, поэтому никогда не говорил о том, что у него, кроме Риты, есть еще три человека, причем даже более сильных и одаренных. Опасно будить в женщинах ревность, даже если это касается не любимого мужчины, а работы. Павел стал для нее единственным, с кем она могла говорить о себе открыто и ничего не скрывая, кому могла пожаловаться на страх или усталость, от которого слышала слова одобрения и восхищения. И когда он исчез на два долгих года, она почувствовала себя одинокой, преданной, брошенной и никому не нужной. Бедная девочка! Конечно, она боится, что он снова исчезнет, и снова у нее не будет той работы, благодаря которой она может чувствовать свою нужность и полезность. У нее снова не будет ничего, кроме скучной работы в сбербанке, пустой квартиры и оглушающего одиночества.
Они доехали до ее дома и вместе поднялись в квартиру. Рита робко предложила ему поужинать, и лицо ее радостно вспыхнуло, когда он согласился.
– Правда, у меня нет ничего особенного, – стала она оправдываться, – ты появился так неожиданно.
– Ничего, детка, ты же знаешь, я неприхотлив в еде.
– Хочешь, я картошку поджарю?
– Хочу, – кивнул Павел. – Тебе помочь?
– Нет-нет, сиди, пожалуйста, я сама.
Они поужинали, выпили чаю со сладкими булочками. Время перевалило за полночь, а Павел все не уходил. Он никак не мог решить, уезжать ему или остаться. Он очень хотел уехать домой, близость с Ритой не была ему нужна ни раньше, ни теперь. Но он боялся, что по прошествии двух лет многое изменилось, и Рита может оказаться единственной, кто его не подведет. Значит, надо привязать ее покрепче.
– Я давно хотел тебе сказать, – начал он нерешительно.
– Что, Паша?
– Вернее, я хотел спросить тебя… Нет, не то, не так. Скажи, детка, ты считаешь меня только своим руководителем? Или я для тебя значу что-то еще?
Робкая улыбка осветила ее милое лицо.
– Конечно, Паша. Ты значишь для меня очень много. Я думала, ты догадался об этом гораздо раньше. Неужели нет?
– Нет. Представь себе, не догадался. Мне понадобилось прожить вдали от тебя два года, чтобы это понять. Знаешь, я очень по тебе скучал. Очень. А ты?
– Я умирала без тебя, – просто сказала она. – Где ты был целых два года?
– Далеко. Теперь уже не имеет значения, где я был. Главное – я вернулся. Больше я тебя не оставлю.
– Даже сегодня?
– Даже сегодня. Пойдем спать, детка.
Глава 6
Чинцов с нетерпением ждал десяти утра. Ну надо же, как все обернулось! Зверь выскочил прямо на ловца. Понятное дело, кому охота в нищете прозябать, вот Сауляк и решил денег подзаработать. Что ж, похвальное намерение. Конечно, живой соратник лучше мертвого врага, от живого хоть польза есть. Раз предлагает услуги, значит, вредить не собирается. А там видно будет. Надо использовать его на полную катушку, а потом посмотрим. Может быть, удастся завербовать его в свою команду.
Шабанов позвонил ему накануне поздно вечером и сказал, что немедленно приедет. Чинцов тогда понял: что-то случилось, но и предполагать не мог, какую новость привезет Евгений. Больше всего его заинтересовала женщина. Уж не та ли это родственница, которая встречала Сауляка в Самаре?
– Такая худая блондинка, да? – спрашивал он Шабанова.
– Нет, – покачал тот головой, – яркая брюнетка, немного заикается. На нижней губе шрамик такой, маленький.
– Не та, – разочарованно вздохнул Чинцов. – Хорошо бы ее найти, родственницу эту. Глядишь, и польза бы от нее была. А ты чего такой заторможенный, Женя? Выпил, что ли, со страху?
– Не пил я, – поморщился Шабанов. – Просто плохо себя чувствую. Слабость какая-то, сам не пойму.
– Может, заболеваешь?
– Может, – Шабанов неопределенно махнул рукой. – Голова чумная, будто три ночи не спал.