всех кричал Сакман – вождь самого сильного у канглы рода идель. Затем он резко повернувшись ко мне угрожающе произнес:
– Ты виноват в погибели моей любимой сестры. От лица всех канглы рода идель я требую…
– Сакман, – перебил я его, – я не виновен в гибели твоей сестры и не забывайся…
– Да, ты лично не убивал ее, но это ты оклеветал мою сестру перед Шоже, от чего он впал в бешенство и, изрубив мою сестру, сбросил ее в эту проклятую реку, – показал он рукой в сторону Таласа.
– Я не помню… – но тут меня самого охватила злость. И тихо, почти шепотом сказал, но услышали меня все, так как после того как я встал, все затихли:
– До каких пор вы на радость всем нашим врагам будете продолжать убивать друг друга? – посмотрев на канглы, я продолжил, – что вам земли мало? На много дней на север до самых лесов простираются ваши кочевья. Всего в двух переходах на север отсюда в предгорьях Улытау живет племя гузов, бывшие когда-то частью великих саков-массагетов и сейчас они часть великих канглы. Ты, Сакман, носишь сакское имя и представляясь говоришь всем, что ты сак! Вы! – Я посмотрел на гуннов, – среди вас живет сильное племя называющее себя кыпсаками19. Вы! – Указал я пальцем на усуней, – были частью саков, носящих остроконечные шапки и почти шесть веков назад вместе с массагетами защищали эти земли от шахин-шаха парсов Куруша! Как вы можете желать друг друга убивать, когда нас и так мало в окружении стольких врагов? Если собрать всех жителей Степи от Великого моря на Востоке и до Большого моря на Западе вместе, то только ханьцев будет пятьдесят на одного кочевника.
Я вздохнул и обвел всех взглядом, постаравшись придать своему лицу суровое выражение, продолжил:
– Слушайте мою волю. Саки и примкнувшие к нам рода усуней будут пасти свой скот там, где я им разрешил. Гунны поселятся южнее от этого города. Тохары не будут воевать с нами. Им ханьцы предложили союз против нас, но они им отказали. Дахам тоже будет не до нас. Сейчас у западных границ Парфии римский военачальник Марк Антоний собирает армию вторжения. Через два года Тиридат – брат царя Парфии Фраата свергнет его и в стране начнется кровавая усобица. Усуни тоже нам не угроза. Скоро Фули будет убит Жиером и в стране усуней наступит война. Затем, по указанию императора Лю Ши убьют Жиера. Воспользовавшись отсутствием законных правителей, в страну усуней ханьцы введут войска и покорят их. Но мы не дадим им это сделать и используем все это так, как будет выгодно жителям Степи.
Все молчали. «Я поразил всех своими знаниями будущего и таким крутым планом», – стал хвалить я сам себя про себя.
– Да откуда тебе знать все это, когда ты даже не помнишь, что сказал своему отцу про мою сестру две луны назад, – крикнул Сакман. За ним с новой силой зашумели вожди.
Ту-уф, они не исправимы. Я продолжал смотреть на них и думал, как они напоминают мне казахов моего времени. Те же манеры, та же речь, то же открытое демонстрирование своего мнимого превосходства, та же зависть друг к другу и желание отобрать друг у друга то, чего у него нет. Тут в зал ввалился запыханный и весь в пыли воин.
– Великий хан, – обратился он ко мне, пытаясь отдышаться. – Кунбек усуней Фули убит Жиером. Шимыр с верными ему усунями не признал его власть и при поддержке ханьцев осадил столицу усуней Кызыл-Ангар!
* * *
– Ха-ха, Гай, видел бы ты лица вождей, когда они услышали, что Фули убили. Ха-ха, Сакман вообще не смог рта закрыть. Так и уехал с открытым ртом, ха-ха, – рассказывали Иргек с Иреком римлянину.
Я лежал в юрте на подушках у дастархана и слегка захмелел от выпитого кумыса. Приподнятая кошма у основания юрты создавала приятный, теплый сквозняк в этот летний день. Иргек и Ирек оживленно беседовали с Гаем.
«Вроде все шло так, как я и задумывал. Вожди племен снова согласились со мной, пораженные моим «видением» будущего. Удачно вышло. Гонец прям вовремя доложился. Еще Ужас прислал гонца, который сообщил, что Селеквиды смогли поднять для борьбы с Ишкашом коренных согдийцев. Они при помощи пяти тысяч канглы и тысячи гуннов под командованием Ужаса смогли скинуть саков и вернуть власть над Согдом. Правда, самому Ишкашу с тремя тысячами саков удалось бежать в Хорезм. Часть саков ушли дальше на юг, видимо к своим сородичам, основавшим на территории северной Индии Государство Саков. Часть снова признало права на власть Селеквидов. Но Парман, вероятно побоявшись повторного дворцового переворота, отослал пять тысяч их семей ко мне. Так что сейчас под моей властью собралось двенадцать тысяч юрт саков, почти семь тысяч юрт гуннов и десять тысяч юрт усуней, ставших толпами перекочёвывать ко мне после начавшейся у них войны между принцами рода дуглат. Это уже двадцать девять тысяч преданных мне и боготворивших меня великолепных воинов и лучших в мире всадников.
Сакман уехал из города сразу же, даже не дожидаясь окончания совета, что было по здешним меркам большим оскорблением и открытой демонстрацией неповиновения. Но, несмотря на это, я почувствовал какую-то симпатию к нему. Он был классическим примером молодого степняка-воина того времени. Среднего роста, но с мощным торсом и ногами, впрочем, как и у всех кочевников, привыкших с трех лет ездить верхом и пяти лет учиться стрелять из лука. У него было загорелое, но открытое располагающее к себе лицо. Зеленые глаза во время совета вождей всегда смотрели на меня прямо и с вызовом. Во всем – в походке, жестах, речах чувствовался характер хищника, готового в любой момент к прыжку, но при этом имеющего мудрость проявить осторожность. Ужас, как-то предупреждая меня о нем, что мне предстоит еще с ним столкнуться, сравнивал его с самым жестоким и умелым охотником во всей Степи – камышовым тигром. Одного такого кстати, убили на реке Или в конце IXX века солдаты Российской Империи. Тигр уже, будучи смертельно раненым, успел разорвать одного солдата, нескольких ранить и сломать девять штыков! Вот такой вот враг у меня есть, благодаря несдержанности «моего» отца. Что такого я, то бишь предыдущий владелец этого тела сказал Шоже, что он в ярости самолично изрубил ее, всех ее служанок и личную охрану, а останки бросил в реку Талас?
– Ха-ха-ха, – громко ржали близнецы и Гай чему-то.
Я погруженный в свои