Читать интересную книгу Уарда. Любовь принцессы - Георг Эберс

Катути с удивлением посмотрела на карлика и сказала:

– Ты знаешь людей.

– К сожалению, – согласился Нему. – Не прибегай к помощи наместника и, вместо того чтобы принести в жертву труды многих лет, а также будущее величие свое и своей семьи, пожертвуй лучше честью своего сына.

– И моего мужа, и моей собственной! – вскричала Катути. – Да знаешь ли ты, что это значит? Честь – это такое слово, которое раб может произнести, но значение его он никогда не будет в состоянии понять. Вы потираете место, по которому вас бьют, а мне каждый палец, которым с презрением укажут на меня, нанесет такую рану, как и копье с отравленным наконечником. О бессмертные боги, к кому мне обратиться за помощью?

И она снова в отчаянии закрыла руками лицо, точно желая скрыть свой позор от собственных глаз.

Карлик смотрел на нее с состраданием, затем он сказал уже другим тоном:

– Помнишь ты алмаз, выпавший из лучшего кольца Неферт? Мы искали его, но не нашли. На следующий день, проходя через комнату, я наступил на что-то твердое. Я нагнулся и нашел потерянный камень. Что ускользнуло от благороднейшей части лица, от глаза, то найдено грубой презираемой подошвой, и, может быть, малышу Нему, рабу, не знающему, что такое честь, удастся придумать средство спасения, которое не явилось высокому уму его госпожи.

– Что ты замышляешь?

– Спасение, – ответил карлик. – Правда ли, что твоя сестра Сетхем была у тебя и что вы помирились?

– Да.

– В таком случае иди к ней. Никогда люди не чувствуют бóльшего желания оказывать услуги, как после примирения, и к тому же Сетхем – твоя сестра и у нее нежное сердце.

– Она небогата, – возразила Катути. – Каждая пальма в их саду – наследство ее мужа и принадлежит ее детям.

– И Паакер был у тебя тоже?

– Да, но, разумеется, только вняв просьбам своей матери, – заметила Катути. – Он ненавидит моего зятя.

– Я знаю это, – пробормотал карлик. – Но если его попросит Неферт?

Вдова внезапно выпрямилась, пылая негодованием. Она чувствовала, что слишком многое позволила карлику, и приказала ему оставить ее одну.

Нему поцеловал край ее одежды и робко спросил:

– Следует ли мне забыть, что ты доверяла мне? Ты более не позволяешь мне продолжать думать о спасении твоего сына?

Несколько мгновений Катути колебалась, затем сказала:

– Ты мудро определил, что мне следует делать. Быть может, бог укажет тебе, что я должна предпринять. Теперь оставь меня одну.

– Буду я нужен тебе завтра утром?

– Нет.

– В таком случае я отправлюсь в Город мертвых и принесу жертву.

– Так и сделай, – согласилась Катути и пошла в дом, держа в руке роковое послание своего сына.

Нему остался один. Задумчиво глядя в землю, он пробормотал себе под нос:

– Они не должны подвергнуться бесчестью теперь, не должны, иначе все пропало. Мне сдается… похоже, что… Но прежде чем я снова открою рот, я отправлюсь к своей матери: она знает больше, чем двадцать пророков.

XII

Утром следующего дня, еще до восхода солнца, Нему переправился через Нил, держа в поводу маленького белого ослика, которого много лет тому назад подарил ему покойный отец колесничего Мены. Карлик воспользовался утренней прохладой, чтобы пересечь некрополь. Когда он поднялся до половины горы, он услышал позади себя шаги путника, подходившего к нему все ближе и ближе.

Горная тропинка была узка, и когда Нему заметил, что нагонявший его человек – жрец, он придержал ослика и сказал почтительно:

– Проходи вперед, жрец: ты на своих двух ногах продвигаешься быстрее, чем я на четырех копытцах.

– Больная нуждается в моей помощи, – пояснил свою торопливость Небсехт, друг Пентаура, обгоняя медлительного всадника.

В это время над пурпурным горизонтом всплыло жаркое солнце, и из храма внизу донеслись звуки благочестивого многоголосного мужского пения. Карлик соскользнул со спины осла и принял позу молящегося. Жрец последовал его примеру, но Нему с благоговением поднял свой взор к небесному светилу, а глаза Небсехта были обращены к земле. Одна из его вскинутых рук опустилась, чтобы поднять редко встречающуюся окаменелую раковину. Через несколько минут Небсехт встал, и Нему сказал ему:

– Прекрасное утро. Святые отцы поднялись сегодня раньше обыкновенного.

Лекарь улыбнулся и спросил:

– Разве ты обитаешь в Городе мертвых? Кто здесь содержит карликов?

– Никто, – ответил Нему. – Но и я задам тебе вопрос: кто из живущих здесь настолько знатен, что лекарь из Дома Сети тратит на него время и силы?

– Та, к которой я иду, – человек маленький, но ее страдания велики, – ответил Небсехт.

Нему посмотрел на него с удивлением и пробормотал:

– Это благородно, это… – но он не закончил фразу, а только потер себе лоб и затем внезапно вскричал: – Ты идешь, должно быть, по поручению царевны Бент-Анат к раненой дочери парасхита. Как здоровье бедной девочки?

В последних словах звучало такое участие, что Небсехт ласково ответил:

– Ей лучше, она выживет.

– Благодарение богам! – воскликнул Нему в спину удаляющемуся спутнику.

Небсехт с удвоенною скоростью стал подниматься на гору. Он уже спустился с противоположного ее склона и давно сидел в хижине парасхита, когда Нему приблизился к жилищу своей матери Хект, колдуньи, от которой Паакер получил любовный напиток.

Старуха сидела перед дверью своего логова. Около нее лежала доска с поперечными перекладинами, на которые был положен маленький мальчик таким образом, что в перекладины упирались его голова и ступни.

Хект обладала искусством производить карликов, за этих игрушечных человечков хорошо платили. Истязуемый ею ребенок с хорошеньким личиком обещал превратиться в дорогостоящий товар.

Как только колдунья увидела приближавшегося путника, она нагнулась к мальчику, взяла его на руки вместе с доскою, отнесла в свою пещеру и сказала строго:

– Если ты пошевелишься, будешь бит. А теперь я тебя привяжу.

– Пожалуйста, не привязывай! – попросил ребенок. – Я буду молчать и лежать спокойно.

– Вытянись! – приказала старуха и привязала заплакавшего ребенка веревкой к доске. – Если ты будешь лежать смирно, я дам тебе медовую лепешку и позволю поиграть с цыплятами.

Дитя успокоилось, улыбка радости и надежды засветилась в его глазках. Он уцепился ручонками за платье старухи и жалобно сказал:

– Я буду тих, как мышонок, и никто не узнает, что я здесь, а когда ты дашь мне лепешку, то отпусти меня на волю и позволь сходить к Уарде.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Ход дневного светила считали подобным человеческой жизни. Солнце восходило как дитя (Гор), в полдень оно становилось героем (Ра), а на закате превращалось в старца (Тум). Из мрака произошел свет, поэтому Тум считался старше Гора и других богов света. (Здесь и далее примеч. автора.)

2

Бог Анубис, изображавшийся с головой шакала, – сын Осириса и Нефтиды, шакал – его священное животное. Он стоял, как считали еще в очень древние времена, у ворот подземного царства. Анубис руководил бальзамированием, сохранял тела умерших, стерег некрополь и указывал путь душам усопших. Согласно Плутарху, он «должен был служить богам стражем, как собака людям».

3

Пилонами (воротами) называются соединенные арками башни у входов в египетские храмы.

4

Так египтяне называли племена кочевников-семитов, населявших Синайский полуостров.

5

Парасхиты вскрывали трупы, подготавливая их для бальзамирования.

6

Хатор – символическое воплощение богини Исиды. Она считалась богиней ясного и прозрачного неба и изображалась с головой коровы или рогатой человеческой головой с солнечным диском между рогами. Называли ее «прекрасноликой», и все чистые радости жизни воспринимались как ее дары. Позднее она стала музой, украшающей жизнь радостью, любовью, пением и танцами. В образе доброй феи стояла она у колыбели младенца и определяла его судьбу. У нее было несколько имен, и обычно изображали семь Хатор, олицетворявших главные стороны ее божественной деятельности.

7

Страна Сати – Азия.

8

Божество, которое греки называли Тифоном, враг Осириса, враг всего истинного, доброго и чистого. Сражающийся против него за своего отца Осириса Гор может его низвергнуть и изувечить, но не в состоянии уничтожить.