же себя проявляет?
— Я постараюсь тебе нарисовать некую картинку, — подумав, предложила женщина. — Как видит мир эротоман. Вот его объект страсти. Причем заметь, именно страсти. Не в сексуальном плане. Объект — это центр вселенной эротомана. Он должен постоянно контактировать с объектом, чтобы эта Вселенная расширялась. Сначала он как бы случайно может сталкиваться с ней на улице. Сначала это лишь зрительный контакт. В мире эротомана — кокетство. Далее короткие кивки, легкие приветствия. Это уже свидания. А дальше любой диалог переводится в нечто большее. Это уже роман. В мире его фантазий случайная встреча в магазине может стать совместными покупками. Встреча где-то в центре города или где-то, например, в парке — совместная прогулка.
— Я понял, не продолжай, — перебил ее Олег. — А появление другого мужчины?
— Эротоман стопроцентный абьюзер, — продолжала Светлана. — Он агрессивен, он собственник. Но… ему важен его объект. И вот тут есть единственный момент, когда у него может заработать что-то вроде фантазии. Он должен как-то оправдать объект за измену. В его мире мужчины, бывающие в доме Хель, могут стать насильниками.
— Да она спала-то только с двоими из них, — заметил полицейский.
— А ему это не важно, — с несколько недоброй улыбкой отмела его довод психолог. — Ты мыслишь, как нормальный человек.
— Спасибо. — Он одарил женщину любимой ухмылкой.
— В этом плане ты нормален, — с иронией отозвалась Светлана. — Так вот. Он может придумать и другую легенду. Была вынуждена, мягкая, поддалась. Или… Это зависит от того, какой она кажется ему в его мире. Если она его идеал, то такие измены могут им восприниматься как некое кокетство, игра с ним. Но при этом он должен все-таки как-то наказать и ее. По мелочи. Дать ей некий знак, что он недоволен.
— Я не заметил таких знаков, — возразил Олег. — Что это? Послания?
— Угрозы, мелкий вандализм, — перечислила психолог. — Да, такие у него послания.
Олег нахмурился.
— Не очень сходится, — поделился он. — Или я что-то не заметил. Как и Хель.
— Она на самом деле могла это и не заметить, — сказала Светлана. — У нее погиб близкий. У нее горе. Неужели она будет обращать внимание на какие-то мелочи. Притом она богата. Для нее эти послания могут быть слишком мелкими и незаметными. Или… он мог и не отправлять посланий. Возможно, он настольно глубоко ушел в свой мир, что эти послания существуют только в его голове. Он может представлять себе сцены насилия над ней. Когда она умоляет его о пощаде. Тогда он прощает ее и убивает мужчин.
— Ладно. — Олег поморщился. Мир психа был ему просто противен. — Последний вопрос. Если измена станет слишком наглой, если она просто выберет другого мужчину, что сделает псих?
— Он будет в ярости, — пожав плечами, сообщила психолог, как об очевидном.
— Это понятно, — нетерпеливо заметил полицейский. — Короче, Хель будет в опасности?
— Может быть, — признала Светлана. — Скорее всего, да. В таком случае он придет к ней и реализует все то насилие, которое ранее было только в его фантазиях. Но вот точно в опасности окажется ее избранник.
— Ясно. — Олег встал. — Значит, в любом случае, мы будем ловить его на живца.
— Олег! — Психолог нахмурилась. — Это слишком рискованно. Ты не имеешь не только морального права рисковать жизнью штатского, но это еще и противоречит законодательству!
— Нет, не противоречит, — усмехнулся полицейский. — Когда тот, кому выпала роль живца, с этим согласится. Или когда он сам полицейский. Я не подставляю штатских.
И он направился к двери.
— Олег! — Светлана вскочила со своего места. — Это уже слишком! Ладно. Тебе на себя наплевать…
— Это неверно, — не оборачиваясь, уже держась за ручку двери, возразил он спокойно. — Мне на себя не наплевать. Мне еще есть, ради чего жить.
— Отлично! — Кажется, его ответ ее рассердил. — Тебе не наплевать на себя. А на нее? Ты же не сможешь быть все время рядом с этой Хель! Она из-за тебя тоже будет в опасности!
— Почему не смогу? — удивился Олег. — Я у нее живу. И буду рядом столько, сколько понадобится.
Психолог замолчала и сдалась. Ее сразила эта новость. Кажется, она не во всем была права. Ее бывший пациент изменился. Светлана не была сторонницей шоковой и жесткой терапии, но… похоже, Олег устраивает ее себе сам. Надо только побольше узнать об этой женщине…
Если бы начальника отдела специальных расследований спросили, за что он больше всего ценит своих подчиненных, он, не задумываясь, ответил бы: за творческий подход.
Соколиный Глаз в беседах подкупал собеседника своим амплуа простодушного выпивохи. А Серьга располагал к себе эдаким мальчишеским обаянием. Казалось, он смотрит на мир с детским удивлением и любопытством. Его эмоциональные реакции вызывали умиление и заставляли верить этому милому юноше.
Вообще, Серьга не любил покидать управление. Но при этом он был отличным оперативником. У него не было уникальной внимательности Соколиного Глаза или цепкости и жесткости Вальки, но зато он очень быстро анализировал обстановку и делал выводы из всего, что видел или что ему говорили.
Мнение об Александре, одном из одноклассников Хель и Ивана Корнилова, Серьга составил сразу. И оно было не слишком приятным.
Полицейский целый час пытался дозвониться до этого субъекта. И когда этот Саня, как назвала его Алиса, наконец-то ответил чуть ли не на тридцатый по счету звонок, то лишь буркнул «я занят» и отключил вызов.
И это при том, что Серьга точно знал, Александр не работает и вообще не имеет какой-либо постоянной занятости. Саня вообще был… странен. Он, по словам Хель, которые Серьга проверил лично, получил три высших образования. И не по одному из них не желал работать. Причем наотрез. Считая их явно не своим назначением.
Этот субъект жил в однокомнатной маленькой квартирке где-то в старом спальном районе. Ему выделили этот угол родители, втайне надеясь, что хоть это заставит мужчину приучиться хоть к какой-то самостоятельности. Но этого не произошло.
Каждое утро Саня вставал в шесть утра. Он совершал пробежку. До родительского дома. Где плотно завтракал, потом неспешно гулял. До обеда в родительском доме. Там же он собирал себе ужин и шел к себе домой, где усаживался за компьютер. Иногда, правда, он мог забрать с собой и обед, чтобы уйти раньше. Опять же — к компьютеру.
Интернет был единственной и всепоглощающей страстью Сани. Там он занимался некоей деятельностью, сути которой никто из его знакомых понять не мог. Александр не был зарегистрирован ни в одной социальной сети. Хотя, как подсказала Хель, его можно было встретить на форумах по истории России и в каких-то