достройки собирали всем миром, а чертежи менять не стали. В итоге в соборе сейчас было безопаснее, чем где-то ещё в городе. Даже в случае прорыва чертями всех городских укреплений, у запертых в храме оставался шанс продержаться некоторое время, отбиваясь самыми малыми силами.
За стариков и детей Алька пока не волновался. Его очень пугало ожидание. Напряжение витало в воздухе, а первый азарт приготовлений прошёл. Теперь страх проникал в душу от одного лишь вида вражеских полчищ.
Пятый час город находился в осаде, но пока штурм крепостных стен даже не начался. По ту сторону тоже шла подготовка. Черти грабили предместья, рушили и разбирали уцелевшие от огня дома, собирали свой дикий табор в более-менее стройные когорты. Армия захватчиков на глазах приобретала тот вид, какой соответствовал её грозному названию — легион.
* * *
Первыми выступили инженерные бригады.
Прикрываясь грубыми деревянными щитами, черти вгрызлись лопатами и мотыгами в берег защитного рва. Бесы не хотели лезть в воду, поэтому рогатые строили для них проходы. Пригоняли из предместий и сталкивали в воду груженные чем попало крестьянские телеги. Затем закидывали брёвнами, заваливали землёй.
С высоких стен стрелкам было удобно выцеливать врагов. Теперь Алька наконец увидел, каким оружием пользуются в этом мире вместо мушкетов и аркебуз. Процедура была отдалённо похожа. Один воин, называвшийся блицем, устанавливал оружие на высокую сошку или на край бруствера, а затем крепко держал в руках приклад, направляя в сторону неприятеля длинный бронзовый штырь. Второй номер, именовавшийся доннером, проворачивал настроечные рычаги и крутил рукоятку на яйцеобразной сфере с порошком, словно кофемолку. При этом он нараспев произносил несколько фраз: громко, но отдельных слов не разобрать. Что это за ритуал и как пение влияет на процесс зарядки оружия, Алька не понял.
Примерно через полминуты сложных манипуляций, бронзовый штырь начинал светиться и гудеть. Энергия накапливалась в устройстве, пока наконец не срывалась с металлического кончика в сторону врага. Внешне это было похоже на многожильную тёмно-фиолетовую молнию. Всё, что попадало ей на пути, обугливалось и рассыпалось в пыль.
На алькиных глазах удачный выстрел испепелил сразу шестерых чертей, бежавших одной шеренгой в сторону защитного рва. Бревно, которое они несли, при попадании молнии лопнуло вдоль и почернело. Блиц и доннер довольными возгласами встретили удачное попадание, быстро укрылись за бруствером от полетевших снизу стрел и занялись засыпкой в «яйцо» новой порции синего порошка.
Всё бы хорошо, не отвечай враги копьями, стрелами и дротиками чертовски метко. Потери, пусть пока и небольшие, были уже во всех бастионах. Рыжий Тифот ругался на раненых, а еще больше — на здоровых, проявлявших безрассудство и неосторожность. Но громче всего он орал на сигнальщиков, чтобы те скорее подавали команды рейдовым бригадам.
На самого себя требование соблюдать осторожность воевода не распространял. Постоянно торчал на самых горячих участках, высовывался из бойниц, оценивая обстановку и отдавая быстрые короткие приказы тому или иному отряду. Его стараниями гарнизон, улучая удобные моменты, провёл уже восемь атак на передовые группы чертей, сумевшие вразнобой переправиться через ров. Заманивая их на обводы и обрушивая сверху ливень стрел, а затем добивая отступающих неожиданной контратакой, Тифот уже порубил в капусту, как казалось Альке, полтысячи козлорогих.
Сам при этом тоже потерял немало людей, но, во-первых, вдесятеро меньше, а во-вторых — скинул в ров с водой уже пару десятков бесов. Каждое падение сопровождалось отчаянным визгом, вспышкой с громовым раскатом, да облаком кипящего пара. С учётом тех, что прямо в поле настиг ангел, заливая рассолом, приконченных бесов выходило уже около ста.
Алька всё представлял, как расскажет об этом Азраилу. Тот восхищался способностями бесов и предсказывал, что они принесут гибель замку, но пока что защитники весьма неплохо справлялись с ними. Двоих даже удалось взорвать прямо в стане врагов, стреляя из обычных ручных арбалетов. Стрел, конечно, извели уйму, за что получили нагоняй от Тифота, но эффект того стоил. Каждый взрыв был сравним с падением в ряды врага тяжелой бомбы с картечью.
А вот фиолетовые молнии оказались против бесов бесполезны: энергеты с удовольствием всасывали разряд, смертельный для всего живого. Молнии доставали далеко за ров, поэтому блицдоннеры без особого труда сделали больше десятка прямых попаданий. Единственный видимый эффект заключался в том, что животные начинали вести себя, как пьяные. Шатались, теряли ориентацию, падали и на некоторое время засыпали. Или, наоборот, начинали безумно скакать. Один такой подстреленный бес даже сам упал с обрыва в ров, превратившись в облако пара. Больше никакого ущерба студенистым монстрам оружие не нанесло.
Азраил всё не появлялся. С самого начала осады (а вернее, с того момента, как у старой мельницы ярко и громко полыхнуло) про дьявола ничего не было известно. Там, в излучине, долго шла кутерьма, крошечные фигурки сновали туда-сюда, но разобрать деталей Альке не удавалось. Да и не до них стало, когда в предместьях заполыхали целые улицы, а между домами показались отряды противника.
Алька всё больше волновался о своём спутнике. Выждав еще около получаса, он не выдержал и пристал к ангелу, прося разведать обстановку за мельницей. Может быть, Азраил ранен и нуждается в помощи?
Белокрылый только выпятил челюсть.
— В городе достаточно раненых, нуждающихся в заботе.
— Здесь есть, кому о них позаботиться. А он там один.
— Вот и займись делом, не лезь под ноги. Охота на бесов сейчас важнее твоего… кхм, дружка. Каждая минута, потраченная впустую, может обернуться смертью для сотни людей.
— Помощь союзнику ты считаешь пустым делом?
— Я служитель Божий! Я не стану бросать благое дело защиты страждущих ради спасения падшей твари.
— Кто бы говорил о защите! Азраил сегодня один перебил больше чертей, чем настреляли лучники целого бастиона. И без всякой божьей помощи.
— Не забывайся, ничтожный! — ангел грозно взмахнул крылом, наклонился к земле и взвалил на плечи новую бочку с рассолом.
В чём-то он был, конечно, прав. Но Алька не мог отделаться от мысли, что отказ даже от попытки помочь Азраилу — это сродни предательству.
Некоторое время он не знал, к чему теперь себя применить. Ангел его игнорировал, на заготовке рассола Алька только мешался. Стрелком тоже был так себе, этим еще старый Яков его неустанно попрекал. На стену его не пустили, там людей пока хватало, а в палатках лекарок он сам почувствовал себя нехорошо. Оставалось идти вглубь города с отрядами громил, помогать им валить заборы, снимать двери с петель, выбрасывать в окна тяжелую мебель и хламом перекрывать улицы. Алька надолго