— Похоже на шаттл.
— Это космический корабль.
— Космический корабль?
— Именно так.
— Подождите. Космический корабль, который получил повреждения, потому что застрял под пирамидой Хеопса при неудачном приземлении в пустыне? — язвительно спрашиваю я.
— Нет-нет, вы заблуждаетесь. Это космический корабль, над которым позднее надстроили пирамиду Хеопса, — отвечает Уинтроп.
Я окидываю его печальным взглядом разочарованного пса: «И вы хотите, чтобы я поверил в этот вздор?» И глубоко вздыхаю.
Он говорит:
— Возможно, вам известны непризнанные теории швейцарского ученого Эриха фон Деникена?
— Конечно. О пришествии на Землю инопланетных существ в далеком прошлом?
— Совершенно верно.
Я смотрю на листок бумаги с изображением космического корабля, напоминающего шаттл. Потом поднимаю взгляд на Уинтропа.
— Вы это серьезно?! — восклицаю я.
Из черной папки он извлекает схемы со множеством математических формул:
— Это расчеты. — Он протягивает мне листочки. — В НАСА просчитали аэродинамические характеристики этого корабля. Расчеты будут использоваться при создании шаттлов в будущем.
Я прижимаю руки к груди. Мне плохо. Не потому, что я ему верю. А потому, что начинаю понимать, как страшна должна быть тайна, которую пытаются скрыть за такой чудовищной ложью.
— Космический корабль под пирамидой Хеопса, — усмехаюсь я. Но мой саркастический тон не производит на Уинтропа никакого впечатления.
— В это нелегко поверить, — соглашается он. Как будто он меня уже убедил.
Я поворачиваю голову налево. Потом направо. Словно у меня затекла шея. Отпиваю чай. Чуть теплый, как у богатого бедуина в шатре среди пустыни.
— Вы хотите убедить меня, что пирамиду Хеопса соорудили над доисторическим шаттлом? — Я нарочно растягиваю слова.
— Я повторяю — над космическим кораблем. Мы предполагаем, что это космическая кабина, которая была послана кораблем-маткой с околоземной орбиты.
— Ну конечно.
— У вас скептический вид.
— Скептический? У меня? Ни в коем случае. Но как объяснить, что над кораблем египтяне построили огромную пирамиду? Понятие «гараж» вряд ли существовало пять тысяч лет назад?
— Они смотрели на космический корабль как на святыню. Небесный корабль богов.
— Космическим пришельцам, вероятно, было очень не по себе, когда они вернулись и увидели, что над их кораблем построена огромная тяжелая пирамида!
Он даже не улыбается. Он — вообразил, что я ему доверяю.
— С самого начала что-то не заладилось, — говорит он. — Возможно, произошла авария. Возможно, корабль больше не мог взлететь. Песок попал в двигатель? А может быть, инопланетные астронавты умерли, попав в земную атмосферу. Или заразившись нашими бактериями. Мы пока можем только гадать.
— А ключ зажигания не пробовали найти там?
— По-настоящему мы ничего еще не пробовали. — Он медлит, потом продолжает: — И есть еще одна теория.
— Не сомневаюсь.
— Мы предполагаем, что инопланетяне с космического корабля и не собирались возвращаться. Их миссия состояла в том, чтобы высадить группу человекоподобных существ, которые должны были остаться на Земле.
— Зачем?
— Возможно, они хотели колонизировать нашу планету. Попытаться закрепиться тут. Может быть, именно эти существа стали прообразом тех прекрасных высокорослых ангелов, о которых говорится в Библии. Они были и крупнее, и выше, чем мы, люди. И необыкновенно прекрасны. Как мы знаем из истории религии, от них не раз рожали земные женщины. Так что у нас с ними, по-видимому, общие гены.
Я смеюсь.
Он молчит.
Я не выдерживаю:
— И вы в это верите?
— Приходится признавать факты, мистер Болто.
— Или ложь.
Я смотрю на него. Долго. Наконец на его круглых щечках проступает яркий, словно две розы, румянец.
— А ларец? — спрашиваю я. — Какое отношение ко всему этому имеет ларец?
— Это мы постараемся выяснить, когда вы передадите его нам.
Я фыркаю в ответ. Он продолжает:
— Мы надеемся, что содержимое ларца приведет нас к инопланетянам. Не обязательно к доисторическим пришельцам. Вряд ли они бессмертны, хотя кто знает. — Он поднимает взгляд к небу. — А к их потомкам. Генеалогия. Возможно, мы получим Весть. От них.
Я предпочитаю промолчать.
В газетах я недавно прочитал о финской даме по имени Рауни-Леена Лууканен. Врач по профессии, она не только специалист по обыкновенным земным болезням вроде воспаления гайморовой полости, но и первый друг инопланетян, прибывающих из других галактик. У нее есть телепатический контакт с гуманоидами, которые непрерывно летают по небесным просторам над нашими головами. В ее откровениях меня больше всего позабавило то, что пришельцы существуют в шести измерениях, путешествуют туда-сюда по пространству и времени, а еще их делегация приветствовала Нила Армстронга[41] во время его первых шагов по Луне. Оказывается, они вегетарианцы, как и я, а их любимое блюдо — земляничное мороженое. Очаровательно!
У меня вырывается смешок. Вероятно, Уинтроп начинает меня в чем-то подозревать.
— Можете не верить, — говорит он колко.
— Именно так я и делаю.
— Я изложил факты. Все, что мы знаем. И все, во что верим. Больше я ничем не могу вам помочь. Верьте чему хотите. Или же не верьте.
— Обещаю так и поступить.
Он откашливается и усаживается поудобнее на стуле.
— Что такое СИС? — спрашиваю я.
— А! — Он сжимает руки. Вопрос ему нравится. Совершенно безопасный. На эту тему он способен рассуждать часами на вечеринках, куда ходит со своей молодой красивой женой, которая уж конечно состоит в любовной связи с тренером по теннису. — С. И. С., — произносит он, как бы взвешивая каждую букву. — Это научное учреждение основано в тысяча девятисотом году крупнейшими учеными и исследователями того времени. Их целью было объединить достижения различных отраслей науки в общий банк знаний.
Впечатление такое, как будто он включил магнитофонную запись, предназначенную для группы школьников.
— Подумайте, какое было время! — Он взмахивает руками. — Начало столетия. Оптимизм! Рост.
— Да?
— Никто не думал ни о чем, кроме своего собственного маленького раздела науки. Общество международных наук должно было осуществлять общий надзор над развитием научной мысли, координировать, объединять тех ученых, которые могли быть полезны друг другу. Иначе говоря, собирать вместе разрозненные элементы.
— Прекрасная идея. А СИС сегодня?
— Нас поддерживают все отрасли науки. Частично нас финансируют через государственные бюджеты, а часть денег дают наши владельцы. Поступают дотации от университетов и исследовательских центров всего мира. Постоянных сотрудников у нас более трехсот двадцати. На нас работает огромное количество ученых. Мы поддерживаем контакты с крупнейшими университетами. Мы участвуем во всех серьезных исследованиях.
— Я никогда раньше о вас не слышал.
— Очень странно!
— Узнал, только когда СИС решила поддержать археологические раскопки, на которых я был — ха-ха! — наблюдателем!
Уинтроп задумчиво перекладывает какие-то бумаги у себя на столе.
— Что вы можете сказать о Майкле Мак-Маллине? — спрашиваю я.
Уинтроп смотрит на меня поверх бумаг.
— Великий человек, — произносит он с чувством уважения. — Президент СИС. Очень состоятельный пожилой землевладелец. Настоящий джентльмен. Космополит! Был назначен профессором в Оксфорде сразу после войны. В тысяча девятьсот пятидесятом году ушел из университета, чтобы посвятить всю свою жизнь СИС.
— Где он сейчас?
— Мы ждем его с первым самолетом. Скоро вы сможете познакомиться. Он очень хочет встретиться с вами.
— Какая у него специальность?
Брови Уинтропа подскакивают. Выглядит так, как будто кто-то сзади потянул брови за веревочку.
— Разве вы не знаете? Он археолог. Как вы. Как ваш отец.
9.
Диана сидит за стойкой и щурится на экран компьютера с зелеными буквами. Она очаровательна, когда щурится. Когда не щурится, тоже очаровательна.
Лучи солнца льются через большие окна и наполняют библиотеку мягким светом. Я стою по стойке «смирно» в дверях. Мну в руке свернутую брошюру о СИС, которую мне дал Уинтроп. При расставании он засмеялся своим дурацким клоунским смехом и заявил, что его радует мое решение пойти им навстречу. Навстречу? Он, видимо, считает, что хорошо выполнил порученное ему дело. Что я уже думаю, как бы добежать до дому, найти этот чертов ларец и передать ему. Он, очевидно, думает, что меня легко переубедить. И что я довольно глуп.
С негромким покашливанием, которое эхом отдается в церковной тишине библиотеки, я делаю шаг вперед. Диана рассеянно смотрит в мою сторону. На ее лице появляется улыбка. Свет дурачит. Мне кажется, что она покраснела.