- А теперь я вас попрошу следить за словами, - произношу медленно и четко.
- А что такое? - усмехается Глеб, глядя на меня очень нехорошо, - Только вам можно пользоваться подобными словесными оборотами?
- Я понять не могу: вы действительно злодей? Или только я пробуждаю в вас самое плохое? - удивленно смотрю в его лицо.
- Вы много на себя берёте. Впрочем, как обычно, - бросает мне мужчина с высоты своей позиции, - даже странно, что такая смелая на работе, в жизни вы представляете из себя довольно жалкое зрелище.
- Что вы сказали? - чувствую, как сердце начинает бить в набат.
- Ваш панический страх перед мужчинами, - спокойно поясняет Глеб, доводя моё сердцебиение до откровенной аритмии, - поначалу я не мог сложить все пазлы и не понимал, почему вы встречаетесь с кем-то моложе себя на столько лет, но теперь мне очевидно: только рядом с таким сосунком вы ощущаете себя в безопасности. Потому что не чувствуете от него угрозы. От меня - почувствовали. И пулей выскочили из машины. А с ним - даже зажиматься в тёмном углу себе позволили! И я понял, откуда растёт это доверие: из вашей уверенности, что вы сильнее его. Поэтому я и говорю… жалкое зрелище.
Чувствую, как лицо, пылающее жаром, совершает худшее из предательств: оно позволяет глазам наполниться слезами.
Меня в жизни так не оскорбляли…
Первая пощёчина прилетает ему от правой руки, мгновенно обжигая мою ладонь. Вторая почти долетает до цели - но застывает, перехваченная мужчиной.
- Это. Было. Больно. - произносит он по слогам. И произносит совершенно серьёзно.
- Не уверена, что вы знаете, что такое боль, - сообщаю ему голосом, лишенным интонаций, и вновь замахиваюсь правой рукой - но меня вновь останавливают.
- Решили использовать физическую силу? Несмотря на то, что презираете её? - Глеб смотрит на меня с такой неприязнью, что впору заорать на него и просветить, что это именно он здесь - главное зло! И это именно он вызывает у меня подобные чувства!
- В борьбе с такими паразитами все средства хороши, - цежу, с ненавистью глядя на него.
- С паразитами?.. - недоверчиво усмехается мужчина, а затем резким рывком притягивает меня за запястья, вынуждая телом упереться в него, - Вы совсем не следите за своими словами. Даже как-то обидно, что я по глупости принял вас за профессионала.
Мне неприятна его близость. Я хочу его пнуть. Или разбить стул об его спину. Мне противно то, что я вынуждена ощущать его через одежду. Но одно меня откровенно радует: что из-за своей злости на него я не чувствую страха.
Тем временем Глеб наклоняется ко мне, сминая мою зону комфорта и врываясь на личную территорию без какого-либо зазрения совести, и произносит мне в самое лицо:
- Для вашей же безопасности… советую со мной не спорить. И включить функцию цензуры произносимых слов. Вы для меня - мгновение, которое я с легкостью забуду. А я могу стать тем, кто разрушит вашу жизнь.
- И много жизней вы разрушили до того, как пришли сюда? - бросаю ему в ответ.
- Достаточно, - через небольшую паузу произносит Глеб, и я понимаю - он не врет.
Он действительно может это сделать.
- Отпустите меня, - мой голос звучит сухо.
Никто никогда не сможет сказать, что в этот момент я была напугана. А я была.
Как только мои запястья получают свободу, я делаю шаг назад, начиная медленно их растирать, а затем оглушаю Глеба мощной пощёчиной, завершающей симметричный рисунок на его лице.
- Ты… - в глазах мужчины появляется настоящая ярость.
- Я нарою на тебя информацию, Глеб Самойлович, - просто сообщаю ему.
Мужчина смотрит на меня некоторое время... а затем начинает смеяться. Искренне так - словно ему очень нравится всё, что здесь происходит.
- Ну, Ева, - неожиданно беззлобно отвечает он, - ты меня взбесила.
А вот теперь мне просто до жути страшно.
- Знаешь, что я делаю с теми, кто меня бесит? - всё также «на позитиве» сообщает мне исполнительный директор.
- И что же? - напряженно уточняю.
- Я давлю на их слабости.
У меня уходит секунда на то, чтобы понять - о чём он, а затем…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ещё один резкий рывок и такой же резкий захват: я оказываюсь в руках этого человека, абсолютно не имея шанса выбраться без посторонней помощи.
- Боюсь, мальчик твой отправится в отпуск. Он просто не выдержит моей конкуренции, - сообщает мне мужчина, в глазах которого нет ни грамма симпатии.
Стоп… Чего?!
- Готовься, Ева. Эти три месяца станут для тебя тяжелым временем, - в голосе Глеба появляется предупреждение, а затем меня, ласково так, целуют в щёчку - после чего небрежно отталкивают и стряхивают несуществующую грязь с рук, - контракт я ещё раз пересмотрю. Но если вы не предложите альтернативы, гарантирующей отсутствие простоя в производстве - Стефания его подпишет.
- Будет вам… альтернатива, - с уже откровенно нескрываемой неприязнью сообщаю ему, чувствуя напряжение в каждой клетке своего тела.
- Отлично. Буду ждать к завтрашнему дню на своём столе, - сухо улыбается Глеб и выходит из офиса.
Мать моя… мама.
Что за монстр пожаловал в наше издательство?
В итоге, весь вечер убиваю на создание идеального контракта для Стефы. Сама не понимаю, зачем я это делаю? Но, черт возьми, теперь это дело принципа! Да, я могла бы согласиться на подобный контракт для какого-нибудь проверенного автора, который пишет книги самостоятельно и выпускает по пять романов в год, не напрягаясь. Но в случае Стефании…
Откидываю ручку в другой конец гостиной и роняю лицо на ладони.
Ну, с какой стати я так завелась из-за всей этой ситуации?.. В конце концов, никто меня к стенке не припирает и не заставляет писать за неё книги!
Так в чём дело? В какой момент я начала воспринимать все выпады Глеба, как личное оскорбление? Ведь дело лишь в моём собственном ко всему этому отношении!..
А мы столько всего друг другу наговорили…
Как-то глупо всё это…
- Я запуталась… - бормочу, растирая лоб.
- Тебе не даёт покоя твой суровый начальник? - подаёт голосок Ксюша, сидевшая на диване с поджатыми под себя ногами и журналом в руках.
К слову, журнал был перевернут вверх тормашками.
То есть… она в него даже не заглядывала.
…
И давно она за мной наблюдает?
- Мне не даёт покоя моя реакция на него, - отвечаю на пределе искренности.
- Ты влюбилась? - тихонько шепчет соседка, поднимая брови, после чего растерянно уточняет, - А как же Сева?..
- С ума не сходи, - отмахиваюсь устало, - ещё не родился тот человек, что сможет полюбить Волжина. Это просто невозможно, я уверена.
- И тем не менее, ты думаешь о нём… - замечает Ксюша, отложив журнал в сторону, - а сообщения Севы игнорируешь.
- Что? Мне приходили какие-то сообщения? - удивленно спрашиваю, затем начинаю искать телефон, нахожу его почему-то на кухне и смотрю на экран с тремя новыми смс.
«Завтра заеду за тобой и пойдём в кино»
«Надеюсь, сегодня ты выспишься»
«И не будешь отвлекаться на мысли о работе…»
Улыбаюсь, глядя на экран. Эта порция внимания была мне необходима. Но парень зрит в корень: если я сейчас ничего не сделаю, то наше свидание будет омрачено думами о конфликте с исполнительным директором.
- Может, засунуть в зад свою гордость и пойти на мировую?.. - размышляю вслух вполне серьёзно.
Да, меня сегодня сильно задели слова Глеба, но и я не особо выбирала выражения. Мы оба были… хороши.
Захожу в сообщения, нахожу послания от исполнительного директора и строчу на волне самых добрых намерений: «Глеб Самойлович, мы можем сейчас встретиться?»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Как ни странно, ответ приходит почти мгновенно: «Да»
Воспаряю духом. Пишу ему: «Куда мне подъехать?»
Сообщение с адресом тоже не заставляет себя ждать.
Отлично. Сегодня всё и решим. Чтобы не усугублять конфликт и не создавать из офиса зону военных действий. Это правильно.