Черный зверь носился по полю, давя людей сотнями. Он все убивал, и убивал, и убивал...
* * *
Едва над горизонтом показалось солнце, чудище поспешило в свое подземное логово. Каменная дверь с глухим стуком закрылась.
Конан и его спутники, все это время лежавшие на дне овражка, направились к лагерю. Аквилонцы, приготовившиеся к последнему бою, встретили их радостными криками.
Часть имущества сгорела во время ночного пожара. От стрел стигийцев погибло несколько десятков воинов. Раненых же было куда больше.
Конан и Паллантид приказали своим воинам изловить коней и верблюдов, бродивших вокруг лагеря, и собрать брошенный стигийцами скарб. Армия готовилась к новому походу.
Белый друид, так и не выпускавший из рук Сердце Аримана, занялся исследованием духовного плана. Выйдя из транса, он сообщил Конану, что Тот-Амон покинул Нептху и направился на юго-восток, в таинственное царство Зембабве.
* * *
Армия была готова к выступлению. Рыцарские латы были заменены на легкие кольчуги, не обременявшие низкорослых стигийских лошадок своим весом. Части воинов пришлось пересесть на верблюдов.
Конан тоже сел на верблюда, обхватив его передний горб ногами.
— Еще бы я не знал, как это делается! — довольно посмеивался он,— Кто, как не я, командовал кочевниками-зуагирами! Если с верблюдом обходиться по-доброму, он и коня переплюнет.
Прищурившись, он посмотрел на затянутый белесой дымкой горизонт. Сидевший в своей повозке Девиатрикс блаженно улыбался. Он вновь был пьян.
— И все же Владыки Света нас не оставили, король! — громко воскликнул друид и, повернувшись к Конну, ехавшему на стигийском пони, попросил у него меч.
Конн передал Девиатриксу свой клинок, и тот указательным пальцем правой руки начертал на нем несколько рун, чудесным образом запечатлевшихся на его булатной стали.
— Что это? — изумился Конн, взяв меч в свои руки.
Девиатрикс хитро заулыбался:
— Ничего не спрашивай, мальчик. С тебя достаточно будет и того, что прошлой ночью мне посоветовали это сделать. Мне было сказано, что руны эти тебе помогут. Ну а теперь позвольте мне откланяться!
К Конану подъехал его боевой генерал Паллантид.
— Армия готова к маршу, ваше величество! — доложил он.
— Чего же ты ждешь? Давай команду к выступлению!
— Позвольте узнать, куда же мы теперь направляемся? — ехидно осведомился Троцеро.
Конан широко улыбнулся, блеснув белоснежными зубами:
— В Зембабве, куда же еще? Если понадобится, то мы отправимся и на край света!
Над пустыней запели трубы.
Тени каменного черепа
1. СМЕРТЬ АСТРОЛОГА
Римуш, придворный предсказатель Зимбабве, бросил в тлеющие уголья сердце ибиса, запекшуюся бычью кровь и раздвоенное жало змеи. Комната стала наполняться зеленоватым дымом.
В тусклом свете угольев лицо аквилонского короля походило на бронзовую маску, Мбега же казался древним истуканом, вырезанным из эбенового дерева.
Стояла почти полная тишина, слышалось лишь шипение и потрескивание угольев да бормотание сухопарого шемского чародея. Римуш был одет в выцветшую мантию астролога, расшитую таинственными знаками. Его недвижное лицо с седой бородкой казалось мертвым, однако глаза его лихорадочно поблескивали и бегали из стороны в сторону.
Конан зашевелился. Магия и колдовство вызывали у него неприязнь. Вера его была проста, ибо суровый киммерийский бог Кром требовал от своих послушников только одного — бороться со злом и его слугами, полагаясь не на богов, но лишь на собственные силы.
— Пора кончать этот маскарад! — прорычал киммериец, обратившись к Мбеге.— Дай мне своих воинов, и я найду Тот-Амона сам!
Огромный негр легко коснулся плеча Конана и кивком головы указал на старика астролога. Тело предсказателя стало подергиваться, глаза его остекленели, уставившись в одну точку. От угольев повалили густые клубы зеленоватого дыма, сплетавшегося в прихотливые формы.
— Уже скоро,— прошептал Мбега.
Бессвязное бормотание сменилось внятным шепотом:
— На юг... На юг... Крылья в ночи... над огромным водопадом... теперь на восток, в страну, откуда нет возврата... к горам великим... к черепу каменному.
Лицо прорицателя искривилось гримасой боли; на миг он замолк, но тут же заговорил вновь:
— Вы найдете его на краю света, в тех землях, которыми прежде правили змеи.
Астролог неожиданно дернулся и повалился на пол.
— Кром! — прошептал Конан, внутренне напрягшись.
Мбега склонился над бездыханным стариком. Брови его
нахмурились.
— Что случилось? — шепотом спросил Конан.
— Он мертв,— тихо ответил Мбега,— Его словно змея укусила.
* * *
Паллантид не желал и слушать своего господина,— впрочем, такое бывало с ним уже не раз. Отчаянно ругаясь, старый генерал поднялся со своего ложа. Левая его нога была перебинтована.
— Клянусь головой Нергала, мой господин, я не отпущу вас в джунгли без взвода аквилонских солдат! Как вы можете доверять этим черным варварам? Они же вас живьем съедят, едва провиант закончится! Если уж я не смогу идти, то ехать-то верхом я в состоянии!
Положив свою тяжелую руку на плечо генералу, Конан силой усадил его обратно.
— Клянусь кровью Крома, дружище! Мне и самому все это не очень-то нравится,— проревел он,— Но что есть, то есть, и чему быть, того не миновать! Мои аквилонцы и так уже вымотались вконец. Каждый второй ранен, прочие же мучаются лихорадкой. Однако я ждать не могу. Король Мбега пообещал дать мне взвод своих воинов. С ними я и отправлюсь. Если я потеряю время, Тот-Амон сбежит в свою Стигию, если не отправится еще дальше — в Вендию или Кхитай. Ты и сам знаешь о том, что у этого старого колдуна сил еще хватает.
— Но послушайте меня, мой господин, эти черные варвары...
— Они прекрасные воины, Паллантид! Кому, как не тебе, знать это! — раздраженно перебил своего генерала Конан,— Я жил среди них, я сражался против них и с ними, пока они не назвали меня «черным королем с белой кожей». Отважнее их нет никого. Мой старый товарищ Юма играючи справился бы с тремя нашими лучшими воинами! Ты вспомни хотя бы об амазонках!
Паллантид что-то буркнул себе под нос, понимая, что с королем спорить бесполезно. За две недели до этого к стенам Древнего Зембабве подошли послы королевы Нзинги, пришедшие сюда для того, чтобы выразить новому королю свое почтение. Возглавляла отряд амазонок их принцесса — двадцатилетняя дочь королевы Нзинги. Эта огромная смуглая дева была хороша собой и изящна, словно пантера. Она была на полголовы выше самого высокого аквилонца.