Сталин в период расцвета своей государственной деятельности, а именно этот период приходится на вторую мировую войну, проявил себя геополитиком общемирового формата. Больше того, со значительной долей уверенности можно сказать, что по масштабности и глубине проникновения в геополитические аспекты мировой политики и международных отношений ему не было равных среди государственных деятелей своего времени. Он не только на равных «разыгрывал геополитические карты» с такими корифеями западного мира, как Черчилль, Рузвельт, де Голль, но и зачастую превосходил их в понимании геополитических проблем и перспектив их развития. Эта часть его политической биографии, биографии как политика и дипломата, безусловно, заслуживает особого внимания.
Каковы, с точки зрения геополитики, основные критерии, которым должен отвечать тот или иной государственный и политический деятель, если он претендует на то, чтобы занять свое место в историческом послужном списке?
Прежде всего, очевидно, он должен трезво и объективно оценивать геополитическое положение своей страны, видеть сильные и слабые стороны этого положения. Он должен обладать глубоким умом, способным анализировать всю совокупность важнейших факторов мировой политики, и на основе такого анализа вырабатывать стратегию своей страны в международной сфере. Иными словами, политический реализм – неотъемлемое качество крупного государственного деятеля. И конечно же, дипломата, каким он проявил себя в годы второй мировой войны (да и не только тогда, но и раньше, и после – в послевоенную эпоху). Но на одном политическом реализме, как говорится, далеко не уедешь. Для успешного осуществления выработанной долговременной стратегии на международной арене необходимы реальные материальные предпосылки в виде соответствующего экономического, военного и политического потенциала. Именно создание такового стало стержнем политического курса Сталина после того, как он возглавил Советское государство. В конечном итоге, успех всей дальнейшей деятельности Сталина на поприще дипломатии был предопределен и заложен до начала второй мировой войны.
Непосредственно в сферу дипломатии Сталин вступил во время второй мировой войны. Хотя, конечно, обязательно необходимо сделать следующее замечание: как главный руководитель государства и правящей партии он с самого начала принимал непосредственное и активнейшее участие в разработке как общего внешнеполитического курса страны, так и в осуществлении большинства сколько-нибудь важных дипломатических акций. В этом плане он, безусловно, не был новичком и приобрел колоссальный опыт. Опираясь на этот опыт, он во время войны смог успешно осуществлять руководство страной и всеми важнейшими сторонами ее жизнедеятельности. В предвоенный и военный период В.М. Молотов был главой внешнеполитического ведомства, но общеизвестно, что ни одно сколько-нибудь важное (а часто и даже второстепенное) решение не принималось в обход или же без одобрения самим Сталиным. МИД и его аппарат были вспомогательным инструментом, с помощью которого Сталин осуществлял и руководство, и управление всей дипломатической деятельностью страны.
Особое место в этой сфере его деятельности занимают встречи с лидерами «большой тройки» в рамках Тегеранской, Ялтинской и Потсдамской конференций, о чем было довольно подробно рассказано в предыдущем разделе. Даже самый беглый обзор некоторых моментов деятельности Сталина в сфере геополитики дает основание считать его крупнейшим политиком XX века. В известном смысле даже можно сказать, что он был мастером больших «геополитических игр», ареной которых был мир в первой половине минувшего столетия. Геополитика – это та сфера, где моральные критерии не играют определяющей роли. К сожалению, но это так. Поэтому, когда люди определенной политической ориентации при подходе к оценке исторической роли Сталина, в том числе и в сфере геополитики, оперируют чуть ли не исключительно моральными категориями, – это вызывает недоумение. С таким подходом нельзя согласиться. Масштабы Сталина как исторической личности требуют многогранного подхода. Ограничиваться, а тем более всецело концентрироваться на чисто моральных аспектах его внешнеполитической стратегии и вообще всей его политической деятельности – значит до крайности упрощать дело, полностью игнорировать исторические реалии той эпохи.
Давая обобщенную оценку роли Сталина как дипломата, следует подчеркнуть: Сталин в годы второй мировой войны, в процессе постоянного обсуждения чрезвычайно важных и сложных проблем взаимодействия со своими союзниками по антигитлеровской коалиции, в процессе выработки основ послевоенного мирового устройства окончательно сформировался как самостоятельно и оригинально мыслящий политический деятель мирового масштаба. Он совершенствовал в себе способность к концептуальному мышлению: научился глубоко и, большей частью, безошибочно анализировать события и явления общественной жизни, и на этой базе выдвигал идеи и предложения, которые составляли платформу его политических действий. Он стремился смотреть вперед и всегда видел цель, во имя которой он работал. Соединение концептуального мышления с целеустремленностью придавало его политической философии действенность, силу и энергию. Он обладал широким государственным кругозором, умел видеть перспективы развития, что дано не каждому. Грандиозность задач, стоявших перед страной, как бы возвышала его самого и требовала от него, чтобы он соответствовал масштабам и сложности этих задач.
Особо следует отметить такое его качество как политика и дипломата, как феноменальная память, позволявшая ему вести предметный спор по самым сложным и самым широким проблемам, являвшимся предметом дипломатических переговоров. В этой сфере ему не было равных среди контрагентов по переговорам. Порой даже случались любопытные казусы, ставившие в тупик тех западных деятелей, которые вели со Сталиным дискуссии по тем или иным конкретным вопросам. Так, во время работы в журнале «Международная жизнь» (когда ее главным редактором был министр иностранных дел СССР А.А. Громыко) мне довелось услышать из уст Громыко следующий характерный эпизод из дипломатической практики Сталина. Речь шла о проблемах границ в Европе. И Громыко вспомнил, как однажды на встрече «большой тройки» при обсуждении вопроса о послевоенных границах Советского Союза Черчилль, обращаясь к Сталину, воскликнул: «Но, господин Сталин, ведь Львов никогда не входил в состав России!» После короткого раздумья Сталин спокойно ответил: «Да, господин Черчилль, Вы правы – Львов никогда не входил в состав России. Но Варшава-то входила!» По словам Громыко, Черчилль был настолько потрясен этим аргументом, что не смог ничего возразить и выглядел откровенно растерянным. То, как об этом эпизоде рассказывал Громыко, как он оттенил силу аргументации и мгновенную реакцию Сталина, свидетельствовало о его восхищении умением Сталина бескомпромиссно и решительно отстаивать интересы Советского Союза[750].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});