Теперь за малым дело – ветошь, и отдраить все, очистить. Автомат, он всегда пригодится… один. А вот второй явно лишним будет. Нет, можно, конечно, Лешку вооружить, но… к чему? И одного огнестрела хватит, тем более – и не походишь с ним в людных-то местах, вещь уж больно приметная, громоздкая, под плащом не спрячешь… Ну, если только очень сильно постараться… Опять таки – к чему? Очередь, выстрелы… очень уж все специфическое. Кому надо – живо сообразят, откуда ветер дует. Это все равно, что на лбу написать – «Я – из будущего» крупными белыми буквами. Крупными белыми буквами… Так ими все уж и написано, только не на лбу – на спине: «Паризьен Электрик». Не пора ли избавляться от курточки? Ну, пока, наверное, рановато – холодновато ночами-то, можно еще поносить, пока на приморские равнины не вышли, а уж там и выкинуть. И автомат – тоже где-нибудь там припрятать. Может, еще и сгодится – мало ли? Склад этот, опять же… Снова его закрыть, замаскировать… Правда, зачем? Кому он тут нужен-то? Местные точно не допрут, что к чему. Да и не ходит сюда никто.
Вытерев руки от масла, Саша забрался в каюту, где и обнаружил берцы – очень даже подходящие берцы, ничуть не истлевшие… чего никак нельзя было сказать об их хозяине-скелете, с ног которого Саша обувку и снял. А что? Босиком ходить, ноги ранить? То-то же!
Надев берцы – пришлись почти впору, лишь чуть хлюпали – так ведь это потому что без носков – молодой человек перекинул через плечо автомат, и, сунув в карман куртки запасной магазин, почему-то почувствовал себя намного увереннее и веселее. А чего такого случилось-то? Всего-то навсего – железяку на шею повесил…
Интересно, как там у Лехи дела?
Фальшиво насвистывая какой-то бодрый мотивчик, молодой человек зашагал наверх – уж теперь-то шел быстро, в ботинках-то, не босым!
Поднявшись по причалу, закричал:
– Эй, Леша, ты где?
И осекся…
Парнишку, со связанными за спиною руками, уже вели под конвоем какие-то люди в серых бурнусах и длинных, такого же цвета, хламидах. Раз, два… четыре… и позади – столько же… И еще – вон тот бородач – кажется, главный. Девять человек, и почти у всех, за исключением чернобородого вожака – луки. Саша не тешил себя иллюзиями: против лучников, да еще на незнакомой местности, со множеством укрытий, у автоматчика практически нет шансов. Это только совсем уж глупые детишки, глядя какой-нибудь псевдоисторический фильм, прикидывают – эх, сюда бы автомат или, еще лучше, пару пулеметиков – ух, и покрошили бы нафиг все персидское войско!
Нет, не покрошили бы… Это же воины, а не кисейные барышни! Первый шок пройдет тут же, а дальше… Ну, грохочет что-то, мечет невидимые стелы, убивает… и что с того? Отвлечь, обойти с флангов… Хороший лучник за минуту три десятка стрел запросто выпустит, причем прицельно.
Нет, если дать им опомниться, шансов нету…
А значит – и не нужно ни в какие переговоры вступать!
Александр поудобнее перехватил автомат, бросая – чтоб отвлечь – первую пришедшую на ум фразу:
– Эй, хари! Стулья для трудящихся почем? Лешка, ложись!!!
И сразу, с ходу – очередью – скосил троих. Тут же нырнул, укрылся за камнем… чувствуя, как просвистели над головой стрелы…
Ага… эти черти еще стоят. Не сообразили… отлично!
И снова – очередь, на этот раз – короткая, срезавшая вожака. За нею – еще одна.
Теперь бы подняться… Нет, сперва подползти ближе к грузовику… Черт, пыли-то…
– Лешка, ты как?
– Да слава богу… Осторожно, слева!
Снова очередь. И чей-то короткий крик. А вот не надо тут с ножичками, не надо…
Подняв бессильно выпавший из руки только что пристреленного врага кинжал, Саша разрезал стягивающие руки подростка путы и, подмигнув, попросил:
– Проверь всех. Не хотелось бы получить стрелу в спину.
– Сделаю, – понятливо кивнул Малыш. – Дай кинжал, господин Александр.
Молодой человек протянул парню клинок и хмыкнул:
– Говорю же, зови – дядя Саша.
– Понял, господин Александр.
Ну, надо же – господин. Ишь ты, как зауважал. Силу все уважают, особенно вот такую – наглядную.
– Все… – парнишка вернулся быстро, обтер об подол рваной туники кровавое лезвие. – Теперь можно не опасаться стрелы… дядя Саша.
– Что ж, пошли, – молодой человек повесил автомат на грудь и зашагал, не оглядываясь.
– Дядя Саша… – забежал вперед подросток. – А это что, лук такой, да?
– Да, лук.
– Прабабушка рассказывала, я знаю – он мечет невидимые стрелы, так?
– Так.
– А ты научишь меня из него стрелять?
– Пожалуй… Но только помни, главное орудие воина – это его мозги.
– Но этот грохочущий лук, он…
– Ну, уложишь ты из него сто человек… Нет, сто не уложишь – человек шестьдесят. А дальше что? Стрела в шею… Или ловко брошенный дротик. Секира, пущенная в череп… И где тогда окажутся твои мозги, воин? В траве? В пыли? В кустах?
– Да это все понятно, – закивал юноша. – Но все же… Этот грохочущий лук… ты ведь сейчас положил почти дюжину.
– И это плохо!
– Почему плохо?
– Потому что нельзя просто так убивать, если есть хоть какая-то возможность не делать этого. Увы, у нас такой возможности не было. Поэтому, помолимся, юный друг мой.
– Да, помолимся, – охотно согласился Лешка. – Возблагодарим Господа за то, что он очень вовремя послал тебе грохочущий лук!
Глава 12. Быстрый ветер
Но стало ясно,
что не было счастья…
«Беовульф»
Лето 533 года. Карфаген (Колония Юлия)Вообще-то, какая разница – Гиппон или Карфаген? Карфаген, именуемый с римских времен Колония Юлия, даже еще и лучше для дела – все-таки столица, может быть, и флот Гелимера уже вернулся с Сардинии, а не вернулся – так можно подождать, пошляться по злачным местам, пособирать сплетни о странных советниках короля, о корабле-городе.
Конечно, Гиппон Регий – ближе. Но ненамного, и если уж на пути беглецов попались паломники, идущие в Карфаген, было бы грех не воспользоваться столь подходящим случаем.
Стук посохов о высушенную раскаленным солнцем тропу первым услыхал Алексей и сразу встрепенулся, напрягся.
– Что такое? – замедлил шаг Александр.
Юноша показал рукою:
– Там, впереди, кто-то идет. Слышишь?
Теперь и Саша услыхал шаги, посохи… а вот – запели.
– Что такое они поют? – удивился молодой человек.
Его юный спутник лишь хмыкнул:
– Псалмы, что же еще-то? Думаю, это монахи, паломники.
– Кафолики или ариане?
– У сторонников Ария нет монахов. По крайней мере, я их никогда не встречал.
– Что ж…
Саша соображал быстро: паломники – это очень хорошо, это удача – вряд ли монахи вызовут хоть у кого-то какие-то подозрения. Да, арианская власть их не жалует, впрочем, Гелимер, кажется, сделал какие-то послабления в этом смысле… или ему посоветовали их сделать, дабы ненужными репрессиями не настраивать против себя большинство населения. Хотя… давно уже настроили.
Сняв с плеча автомат, Александр вытащил запасной магазин, аккуратно завернул оружие и патроны в куртку, ту самую – «Паризьен Элекрик», и, тщательно запрятав все это под приметный камень, озабоченно посмотрел на Лешу:
– А знаешь ли ты какие-нибудь псалмы, мой юный друг?
– Да не особо, – подумав, честно признался подросток. И тут же спросил: – А зачем ты оружие выбросил, дядя Саша?
– Не выбросил, а припрятал. Хотя вряд ли еще раз окажусь в здешних местах… Камень запомни – может, и тебе когда пригодится.
Александр все же научил парня управляться с «калашниковым», и гордости юноши не было предела! Потому и переживал парень – ах, как же теперь без гремящего лука-то?
– Никогда не тоскуй о вещах, друг мой, – наставительно заметил Саша. – Что вещи? Даже самые лучшие и, казалось бы, необходимые – просто пыль. Сегодня есть, завтра – нету, послезавтра – опять есть, и даже еще лучше, чем были. Черт с ним, с гремящим луком, тем более железных стрел уже – сам видел – осталось раз-два – и обчелся… Ну, что ты смотришь? Давай, затягивай песню… тьфу ты – псалом!
– Я… я не знаю.
– Тогда молитву! Громко и нараспев. И поспеши – нам нужно нагнать монахов.
– Агнус Домини-и-и… – прибавив шагу, послушно затянул Леша.
Александр подпевал ему, как умел – выходило не очень-то складно, зато громко, и всем было сразу ясно – молитва!
Монахи – числом с дюжину, – услыхав сии песнопения, остановились.
– Да благословит вас Иисус и Святая Дева, братья! – подойдя ближе, на католический манер произнес Саша. – Смею ли спросить – куда путь держите?
– Идем в Колонию Юлия, путники, – вполне доброжелательно отозвался седобородый старец с большим, загнутым сверху, посохом, по всей видимости – старший.