Читать интересную книгу Разлучи нас, смерть! (СИ) - "Ginger_Elle"

Это нездоровое иррациональное чувство заставляло его сомневаться в собственном здравомыслии. Единственное, в чём он не сомневался, так это в том, что это была любовь. Чувства же к Рэйчел были уравновешенными и здоровыми, только они пока оставались просто какими-то чувствами без определённого названия. Джейсон где-то читал, что в восточных языках, в отличие от европейских, больше слов для выражения оттенков эмоций. Кто-то из психоаналитиков, чуть ли не Юнг или Адлер, считал, что именно поэтому азиаты реже страдают психическими расстройствами, мучаются от комплексов и нереализованных желаний. Люди сознают только то, что вербализованно и имеет название в языке; то, что невозможно назвать, невозможно и осознать, и оно уходит в область бессознательного, порождая болезненные состояния. Если это правда, то неудивительно, что он за четыре года с Астоном чуть не свихнулся: в их отношениях было намешано столько всего ненормального, не имевшего названия и неизвестного большинству людей, что страшно представить. Чувства же к Рэйчел были понятны, просты и легки.

Она любила крепко прижиматься к нему после секса и лежать так долго-долго, уткнувшись лицом ему в шею или грудь; и, как ни странно, он не испытывал желания освободиться от её объятий и перебраться на другую половину кровати. Однажды, через пару недель после их поспешного бракосочетания, когда они лежали в постели, Джейсон прижался губами к виску Рэйчел и прошептал:

— Всё не так уж плохо, да?

— Я бы даже сказала, что хорошо, — отозвалась она.

Утром, когда они сидели за столом и пили кофе, Рэйчел сказала:

— Знаешь, я рада, что всё так сложилось. Я имею в виду, что появился этот ребёнок, и в итоге я оказалась с тобой, а не с Заком.

— Это потому, что я привожу тебе пончики на завтрак, — предположил Джейсон.

Он и на самом деле, когда просыпался достаточно рано, ездил с утра в «Данкин Доунатс»: Рэйчел объявила, что ей в ближайшие месяцы можно наконец-то не заботиться о фигуре и есть всё, что захочется. Пончики, видимо, оставались для неё долгое время в числе запретных лакомств, и теперь она ела их, не стесняясь.

— Чёрт, ты догадался! — рассмеялась Рэйчел. — У тебя много других замечательных качеств. А если серьёзно, наверное, даже слишком много.

Мать Рэйчел, когда отошла от первоначального шока, связанного с внезапным появлением Джейсона в жизни её дочери, тоже сказала, что, пусть и малознакомый, Джейсон устраивал её больше:

— Зак — хороший парень, но он немного… инфантильный. Как будто подросток. Он старше Рэйчел, а она уже давно обогнала его, повзрослела, поменялась, а он всё там же. Когда они с ним расстались в прошлый раз, он приходил к нам домой и плакал. Может, я излишне консервативна, но в моё время мужчины двадцати с лишним лет не позволяли себе плакать прилюдно.

— А в этот раз? — осторожно поинтересовался Джейсон.

— Как он среагировал в этот раз? Они разговаривали по телефону, и я ничего не знаю. Он слегка неуравновешенный, и я до последнего боялась, что он выкинет что-нибудь. Заявится в ресторан, например.

Опасения Донны оказались не вполне напрасными. Зак действительно приехал из Нью-Йорка в Портленд, но встретился только с Рэйчел. Она сама рассказала об этом Джейсону, но он не стал вызнавать детали разговора. Это было их дело, и он считал, что бывший жених имеет право на этот разговор. Он сам вряд ли бы удовольствовался телефонным звонком и сообщением, что свадьба отменяется. Джейсон подозревал, что для Рэйчел было тяжело вот так внезапно отказать Заку и сознаться в том, что изменяла ему, но не задавал вопросов и не лез к ней в душу.

Он понимал, что своим появлением невольно нарушил запланированный ход её жизни и, возможно, повернул его не в лучшую сторону. Но вряд ли его одного можно было винить в этом.

Джейсон заплатил висевший на семье Кинни долг по ежемесячным выплатам за дом и занимался сейчас тем, что добивался от банка разрешения на снятие обременения с недвижимости, чтобы её продать. Дом находился в хорошем районе города (Кинни переехали туда не так уж давно, чтобы младшие дети могли ходить в лучшую в городе школу), и можно было поменять его на жильё в районе похуже с существенной доплатой, которая как раз покрыла бы сумму кредита. Или же можно было остаться в том же районе, но с потерей в площади. Теперь, когда Ник учился в Бостоне, а Рэйчел жила с мужем, это было нестрашно.

Джейсон считал, что дом надо было продать давно, но у миссис Кинни из-за болезни мужа, тяжести висевших над ними долгов и вечной нехватки денег просто голова шла кругом, к тому же, она совершенно не разбиралась в подобных вещах. Муж тоже не мог помочь: после инсульта у него были серьёзные проблемы и с памятью, и с вниманием, и он часто забывал, о чём начинал говорить уже через пару предложений. Донна всю жизнь занималась домашним хозяйством и детьми, и сам факт того, что ей нужно будет общаться с представителями банка, уже приводил её в ступор. А общаться с ними пришлось довольно много и долго. Джейсону это было проще: он понимал, как эта система работает, и успел научиться от Астона, как вести переговоры.

Он успел утрясти всё с банком как раз до отъезда в их с Рэйчел скромное свадебное путешествие, оставив на Донну задачу встретиться с агентом по продаже недвижимости и выставить дом на продажу. В помощь Донне осталась сиделка, нанятая теперь на постоянной основе. Правда на оплату её услуг уходило больше половины зарплаты Рэйчел.

Медовый месяц (вернее, восемь дней) они собирались провести в Калифорнии через три недели после свадьбы: с работы ни того, ни другую сразу отпустить не могли. Бюджет поездки тоже был небольшим, учитывая не самую простую обстановку с деньгами.

По большому счёту, эти проблемы Джейсона не касались, и он не должен был бы тратить время и деньги на их решение, но совесть ему не позволила оставаться в стороне, тем более что небольшие сбережения у него имелись. Пара десятков тысяч долларов могла спасти целую семью. Почему бы не дать им их? Он видел людей, зарабатывавших миллионы, и ни один из этих миллионов не мог ни помочь, ни спасти, ни сделать их счастливыми.

Джейсон и Рэйчел первые три дня медового месяца провели в Сан-Франциско. Потом они на машине поехали в Лос-Анджелес, и по дороге туда Рэйчел захотела увидеть Семнадцатимильную дорогу. Джейсон уже однажды был там, место ему понравилось, и он был совершенно не против прокатиться по берегу океана ещё раз. Если бы он знал, сколько воспоминаний нахлынет, то ни за что бы не согласился, придумал бы предлог…

В тот раз он прилетел не в аэропорт Сан-Франциско, как сейчас, а в «Монтерей Джет Центр» — аэропорт для избранных, для тех, кто мог позволить себе собственный самолёт. Они поехали в Пеббл Бич, коттеджный посёлок для таких же избранных. Целью путешествия был «Concours d'Elegance»[32], проводившийся в одном из здешних гольф-клубов, и у Астона, разумеется, нашлись состоятельные знакомые, которые пригласили его погостить у них, в самом Пеббл Бич. По дороге туда Дэниел решил показать ему знаменитую Семнадцатимильную дорогу, ту её часть, что шла над океаном. Времени у них было не очень много, и проехать все семнадцать миль, ещё и с остановками, чтобы полюбоваться видами, они не могли. Джейсон видел только небольшой её кусок, но, возможно, это было то самое место, где они проезжали сейчас.

Он оставил всё это в прошлом, уехал от Астона и вырвался из клетки. Он даже женился — разумеется, не для того, чтобы отгородиться от Дэниела ещё сильнее, а по объективным причинам — и сейчас был в свадебном путешествии, но прошлое не отпускало.

Они ехали по этому отчаянно прекрасному побережью, в машине рядом с ним сидела его жена, и её рука лежала на его колене, а он думал о своём любовнике. О человеке из прошлого, которое давно должно было быть похоронено, но всё равно не желало сдаваться. Он думал об Астоне не с любовью или тоской. Скорее, с сожалением и горечью, даже с какой-то озлобленностью. Время любви прошло, и время ненависти тоже, настало время сожаления — о растраченных впустую чувствах, о ненужных жертвах, о прожитых зря годах… Может быть, Астон теперь думает об их прошлом точно так же. Или же он до сих пор носится со своей любовью? Это была не любовь: что-то большее, чем просто любовь; и меньшее — любовь, отягощённая десятком примесей других чувств от желания до вины.