Читать интересную книгу Разлучи нас, смерть! (СИ) - "Ginger_Elle"

Мистер Кинни разговаривал с трудом и очень неразборчиво, так что Джейсон половину не понимал, и привыкшей к такой речи Рэйчел приходилось «переводить», зато его жена, попросившая называть её просто Донной, говорила за троих.

— Ох, господи, — ахнула она, впервые увидев Джейсона, — теперь безумные поступки моей дочери уже не кажутся такими безумными. Извините! — прикрыла Донна рот рукой. — Не хотела вас обидеть.

Джейсон сделал предложение Рэйчел девятого июля — сразу же, как пришло подтверждение от Эдера, что история с домом и деньгами была правдой. По просьбе Джейсона он прислал так же информацию о Заке. Закари Брок был сыном весьма состоятельного бизнесмена, владельца одного из немногих в Мэне предприятий по производству древесной массы и бумаги, не вошедшего до сих пор в состав какого-нибудь крупного международного холдинга. Зак был братом одноклассницы Рэйчел (это Джейсон и без Эдера знал — посмотрел на «Фейсбуке»). Возможно, через сестру они и познакомились, но это было лишь предположение: таких деталей за четыре дня не удалось разузнать даже Эдеру.

Джейсон, просматривая присланные отчёты, невольно думал о том, сообщил ли Эдер Астону, а если сообщил, как тот отреагировал. Скорее всего, презрительно рассмеялся. Со стороны это действительно выглядело смешно: жениться в двадцать шесть лет, да ещё на девушке, которую знаешь три месяца, да ещё едва начав работать, да ещё после всего того, что произошло раньше. Он бы тоже расхохотался, если бы ему кто-то сказал такое год назад.

Астон наверняка думает, что его бывший любовник, вырвавшись наконец на свободу, решил доказать, что он взрослый и самостоятельный и может завести семью. Какая разница, что он думает? Ему самому в первую очередь не стоило слишком часто думать о Дэниеле…

После того, как Джейсон сделал предложение — это не было красиво и романтично, просто предложение, — Рэйчел тоже взяла несколько дней на размышление, задав предварительно несколько вопросов.

— Почему ты предлагаешь мне брак? Я ведь не прошу тебя.

— Потому что это кажется мне разумным и правильным, — ответил Джейсон. — Я должен нести ответственность за свои поступки. Если ты не хочешь официального брака, мы можем просто… вместе воспитывать ребёнка. Я пойму, если ты не согласишься, но я хочу, чтобы ребёнок знал, кто его отец, и хочу официально считаться им. У меня нет родственников, и для меня это важно.

«И я не могу поступить с ним так, как моя мать поступила со мной».

— По крайней мере, ты честен, — усмехнулась Рэйчел. — Не стал говорить, что безумно любишь меня.

Джейсон помолчал немного, раздумывая над ответом, а потом сказал:

— Ты мне нравишься. О любви говорить пока рано, но, может быть, в будущем… Почему нет?

— Пока ты жил в Европе, у тебя ведь была какая-то история? Отношения?

— Да, — признался Джейсон.

— И она закончилась плохо, — предположила Рэйчел, выжидающе глядя ему в глаза.

— Очень плохо. Ты даже не представляешь, насколько.

— Расскажешь потом как-нибудь? Ну, если мы будем жить вместе…

— Нет, никогда. Прости.

— Я ещё хотела спросить… на самом деле, давно хотела, но это не имело значения раньше, а теперь я должна знать. Ты тогда сказал, что у тебя были мужчины. Не подумай, что я осуждаю или что-то в этом роде, просто…

— Можешь не волноваться, я не буду втайне мечтать о парнях или изменять тебе и заявлять, что не в силах бороться со своей истинной сущностью, — успокоил её Джейсон, поняв настоящие опасения Рэйчел. — Мой опыт с мужчинами был, можно сказать, неудачным.

Через два дня Рэйчел согласилась выйти за него замуж. Всё произошло быстро, совершенно по-деловому, и в тот же день они поехали оформлять разрешение на брак. Джейсон сам не сильно страдал от отсутствия романтики, пламенных признаний и блеска в глазах, но понимал, что Рэйчел явно мечтала о другом.

Свадьба тоже была весьма скромной. После визита к юристу и подписания всех документов был небольшой ужин в ресторане «Аутлайерс». Присутствовали мать Рэйчел и братья, дядя с семьёй и подруга со своим молодым человеком. Со стороны Джейсона не было никого. Гости делали вид, что не происходит ничего необычного, но Донна всё равно была в жутком напряжении и всячески старалась скрыть смущение. Во-первых, брак был слишком ранним: двадцать шесть жениху и двадцать три невесте, а они были не в каком-нибудь южном штате, где и в восемнадцать лет девушке из приличной семьи можно выйти замуж, и никто на неё косо не посмотрит. Во-вторых, свадьбу объявили слишком поспешно. Об этом Кайле Джейсоне Ирвинге никто вообще ничего не слышал до того момента, как Рэйчел сообщила, что выходит за него замуж. Но главную новость про ожидающегося ребёнка, к счастью, знала только мать невесты.

Когда Рэйчел переехала к нему, Джейсон, к своему удивлению, был счастлив. В его доме была теперь настоящая жизнь. Рэйчел много времени проводила на работе, иногда уезжая очень рано, ещё до того, как Джейсон просыпался, но ужинали они почти всегда вместе и вместе проводили выходные, которые, впрочем, могли у них выпадать на любой день недели.

Джейсон словно старался компенсировать Рэйчел все недополученные знаки внимания. Ему нравилось заботиться о жене и, пока опосредованно, о будущем ребёнке. Он только боялся, что это для него что-то вроде игры или нового развлечения, которое может скоро наскучить.

Беременность Рэйчел пока никак не давала о себе знать: не было ни тошноты по утрам, ни перепадов настроения, ни изменения вкусовых пристрастий. Вкус к сексу у неё тоже не пропал, и они наслаждались тихими радостями семейной жизни. В конце дня, после ужина, посидев немного на веранде позади дома и поболтав о прошедшем за день, они поднимались в спальню.

Несмотря на то, что они стали мужем и женой, любовью они занимались с прежней легкомысленностью. Это была всё та же забава, игра без обязательств. Джейсону сложно было бы объяснить, каких изменений он ожидал после заключения брака, явно не того, что они будут исполнять супружеский долг строго по расписанию и всё станет пресным и неинтересным. Он ожидал чего-то вроде развития и углубления их чувств друг к другу, но этого не происходило. Чувства были, но не шли ни в какое сравнение с теми, что он испытывал к Дэниелу даже после трёх лет жизни вместе и даже после того, как тот приказал убить его — чувства к нему всё равно оставались ошеломляющими. И, кроме того, в них был смысл. Каждый раз, занимаясь сексом, они словно подтверждали, что обоюдно принадлежали друг другу и любили. Это был способ физически ощутить их связь и близость, своего рода ритуал. Джейсон не знал, какие чувства испытывал по этому поводу Астон: они никогда не разговаривали о таких вещах, но для него самого это был акт освобождения и отказа от самого себя, глубочайшего доверия и растворения в другом человеке.

Слава богу, он никогда не вспоминал о Дэниеле, когда они с Рэйчел занимались любовью, и не сравнивал. Да это вообще нельзя было сравнивать… Но потом, иногда даже не на следующее утро, а уже днём или вечером, он думал о том, что с Астоном это было не то чтобы лучше, просто сильнее. Сильно до боли, до того, что чувства выворачивали его буквально наизнанку, так сильно, что ему порой хотелось плакать, чтобы дать выход сконцентрировавшимся эмоциям и спастись от них, так сладко и остро рвущих душу.

Глубоко внутри он тосковал по тому, что у них с Дэниелом когда-то было. Однако за два последних года он научился легко подавлять эти чувства, избавляться от смутных желаний и изгонять воспоминания из головы. Если бы он не научился этому, он бы сошёл с ума… Эта предательская тоска была загнана в самый дальний, самый сокровенный уголок его сердца. Как бы долго он не скучал по тем чувствам, он не хотел их повторения ни с Дэниелом, ни с кем-то другим. Больше ни с кем и никогда. Если он когда-нибудь полюбит вновь, он не хотел, чтобы любовь была столь же изматывающей, ослепляющей и сильной, такой, что в ней боли становилось больше, чем любви.

Джейсон задумывался о том, каковы бы могли быть их с Астоном отношения, если бы тот был другим: более мягким и человечным, менее жестоким и эгоистичным, и тогда ему казалось, что другого Астона он бы не смог полюбить так. Счастье и страдание, жертвенность и жестокость находились в их отношениях в неумолимом равновесии; убери одно — исчезнет другое. Он мучительно любил не только Дэниела, но и свою боль, перенесённую ради него, и свои жертвы. Это был замкнутый круг, отрицавший возможность покоя и счастья: не полюби он, он не пошёл бы на все те жертвы, но не принеси он их, он бы так не любил.