Читать интересную книгу "Общие вопросы этнографии русского народа. Традиция. Этнос. Религия - Олег Викторович Кириченко"

своей критики Солженицына действуют на привычном сегодня хлестком публицистическом уровне, не показывая ни знания текстов самого писателя, ни глубокой аналитической разборки его идей. Все в данном случае строится на «личных впечатлениях», на «эмоциях от прочитанного», на сосредоточении на тех неудобных и сложных для понимания частностях, которые присутствовали у писателя, как было отмечено выше, в силу того, что ему приходилось жить и творить в условиях постмодернистской действительности, но они объясняются этими авторами плоско и неадекватно. Более всего задевают, конечно, несправедливые оценки таких людей, как писатель В. Н. Крупин, или же лиц, имеющих докторскую степень (например, диакон В. Василик), а значит, владеющих научными методами исследования. Но и их, по большому счету, вводит в заблуждение не сам Солженицын, а необъективное, на наш взгляд, их личное советское отношение к советской эпохе. Необъективное, потому что антитезой этому взгляду, как может им показаться, оказывается не антисоветский взгляд (он же чаще всего либеральный) на это время, а русский православный, если переходить на уровень этнической идентичности. Создается впечатление, что в этом вопросе упомянутые лица просто не желают становиться на свой родной уровень идентичности, но хотят пребывать на уровне гражданской идентичности (быть просто советскими людьми) атеистического советского государства. А ведь большое видится на расстоянии, как сказал поэт. Да и сложно делать объективные выводы, опираясь только на гражданскую идентичность, из которой были вычищены и вытравлены (во всяком случае у тех, кто старался быть только советским и забыл о своей вере и национальности/ этничности) и православная религиозность, и русская идентичность. Но ведь у нас ни русскость, ни православность не вытравлены, скажут эти люди, и при этом мы остаемся в душе советскими. Можно сегодня понять тех советских людей, кто, зная подлинную цену советской атеистической власти, продолжал трудиться «не за страх, а за совесть», потому что здесь была их Родина и Отечество, здесь были могилы их предков, здесь находилась вся история и культура страны. Знание подлинной цены советской власти вовсе не означало того, что такие люди жили двойной жизнью и готовы были в любую минуту предать эту власть. Знание это означало, что эти люди продолжали хранить в себе как самое драгоценное сокровище и православную веру, и русскую принадлежность. Если же человек терял это подлинное знание цены советской власти, то это указывало лишь на то, что человек этот спускался на уровень атеистичности и космополического интернационализма, он становился полностью советским, как того и хотела партия.

У нынешних защитников советскости (в том числе русских и православных), декларирующих свою любовь к советскому строю, как к непогрешимому папе Римскому, словно появляется пелена на глазах, когда они начинают рассуждать о советском строе. Эта зачарованность идет от умозрительной интеллигентности, что Солженицын называл «образованщиной». Они в уме конструируют советскую действительность в том виде, как они ее себе представляют; объясняют потери и репрессии объективной необходимостью и оправдывают все такими успехами, как победа в войне и полеты в космос. Но за этим не стоит ни совестливо‐христианского отношения к своему народу, ни подлинной правды жизни, ни реальности. Это виртуальный, выдуманный мир, вычищенный, как это сегодня возможно, манипуляциями с цифрами и фактами. Они боятся потерять органичную связь с русской историей, поэтому придумывают для «красной империи» (А. Проханов) бесконфликтные механизмы исторического развития, чтобы Запад не мог критиковать нас за это время и взвалить на нас некую юридическую ответственность. Им чужд пушкинский взгляд на русскую историю, который и следовало бы защищать. Получается, что давление со стороны Запада (а это манипуляция сознанием!) заставляет их редуцировать русскую историю, помещать ее в привлекательные упаковки, отказываться от таких имен, как Солженицын, потому что они сказали всему миру страшную правду о сталинской эпохе; если же признать последнюю, то придется поставить на одну доску фашизм и сталинизм. А дальше — вопрос о юридической и материальной ответственности. Конечно, отчасти за этим стоит сегодня и государственная сдерживающая позиция, но надо помнить, что государство не спрашивало народ в 1990‐е годы, когда почти сдало свои позиции по Великой Отечественной войне и готово было слушать и подтверждать слова западных лидеров о лишь косвенном участии нашей страны в этой войне. И лишь резкое охлаждение во взаимоотношениях с Западом заставило власть вернуться к адекватной оценке военных событий.

Надо идти путем, которым шел Солженицын в отношении СССР, и пора начать обстоятельно и фундаментально открывать Западу глаза на фашизм, как порождение не германское или итальянское и испанское, а общезападное. Надо двигаться путем (особенно это касается интеллектуалов) создания фундаментальных философских, исторических, культурологических и литературных трудов, рисующих образ фашизма не только как советского врага, а как врага всей цивилизации, во всей его страшной, безобразной отвратительности. Тот пафос Нюрнбергского процесса, который давно уже в прошлом на Западе, надо обязательно вернуть в интеллектуальный дискурс. Вот куда должны быть направлены сегодня интеллектуальные силы, желающие добра своей стране! В этом плане, как ни странно, многое будет зависеть от масштабной и адекватной интерпретации главного произведения Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». Сегодня Запад смотрит на это произведение, как на страшную картинку советской, сталинской действительности, т. е. видит в этой книге только обличительный пафос. Но обличение — вещь недолговечная; и, действительно, градус внимания западного читателя к этой книге давно уже сильно понизился. Между тем надо понимать, что книга автором писалась не столько для СССР и России, сколько для Запада (хотя поначалу писатель этого и не осознавал). Наша страна пережила эту страшную болезнь и если не в быстрой памяти, то хотя бы в генах хранится (и будет храниться) история ГУЛАГа. Важно лишь ее не искажать, не манипулировать фактами и отдельными составными частями. Правда должна звучать во всей цельности, как один художественный образ, как ее представил в своей книге Солженицын. А ведь и в России с этой памятью активно борются. И не только упомянутые выше православные патриоты. Если вы попадете в московский музей ГУЛАГа, в его новое здание, с новой, обширной экспозицией, то вы там практически не увидите цельного пласта правды о ГУЛАГе — тех лиц, кто был прямо ответственен за факт его существования и функционирования. Есть образ тюрьмы, есть детали тюремного быта, вещи бывших зэков, документалистика, включая карты и фильмы об эпохе; есть на интерактивном стенде несколько (4–5) человек, которые несут формальную (но тоже ответственность) за лагеря; руководителей судебной системы, прокуратуры. Но здесь вы не найдете информации о лицах, создававших лагеря и систему тотального принуждения своими «потом и кровью»; разные очаги ГУЛАГа и всю систему лагерей, — главных палачей и