За дверью его поджидала Максин.
— Ты оставил ее одну? — Возмутилась неугомонная сестра.
— Она ничего с собой не сделает. — Заверил ее провидец. — Дадим ей время оплакать сына.
Мариэль не плакала. Слез не было. Не было совсем ничего. Даже мыслей. Словно все чувства Дельвин забрал с собой, выходя из комнаты. Мариэль лежала на боку, поджав коленки и обхватив их руками. Она смотрела перед собой, но не видела ничего. Весь мир исчез для нее. Вокруг все — звуки, краски, предметы, свет, тень — все смешалось в одно сплошное ничто.
Ее навещали друзья. Дэйли сидела рядом день и ночь. Агнар и Игеред тоже приходили высказать свое соболезнование. Урсула приносила ее любимый чай с брусникой. Уилл раздобыл где-то апельсин и принес его специально для Мариэль. Максин следила, что бы никто особенно не надоедал Мариэль. Иногда даже выгоняла Дэйли, что бы ее подруга побыла немного в одиночестве. Дельвин знал, что Мариэль не воспринимает ничего, а потому и не пытался разговаривать с ней.
— Мама, ты нужна мне! — отчаялась на третий день Дэйелис. — Меня гложет та же печаль. И никто меня не утешит, кроме тебя. — Девушка опустилась на колени перед лицом матери. Мариэль лежала, скинув одеяло на пол, вытянувшись и глядя в серую стену. Дейли взяла ее за руку. — Отец еще ничего не знает. Я не решилась сказать ему по рубину связи. Иначе он бросит все и примчится сюда, вместо того, что бы вести народ к победе… Может все-таки стоит это сделать? — Немного подумав, продолжила эльфийка. — Он-то точно приведет тебя в чувства. Мама, ответь же! Скажи что-нибудь!
Мариэль медленно сомкнула очи, перевернулась на спину и вновь открыла глаза.
В дверь раздался стук. Вошел Уильям.
— Извините, госпожа Дэйелис… Госпоже Урсуле требуется помощь госпожи Мариэль… — Он сочувственно поглядел на женщину, которую любил, как любил бы свою мать. Ему было тяжко смотреть на деву, что всегда ему улыбалась, подавленной.
— Я помогу Урсуле. — Сказала Дэйелис. — Веди, мальчик.
Все наконец ушли. Но долго оставаться Мариэль одной не пришлось. В комнату без стука вошел Дельвин.
— Все, подруга, хватит тебе тут чахнуть. — Сказал он голосом, не терпящим возражений. — Пора уже возвращаться в жизненный строй.
В руке он нес поднос с ароматным чаем, едой и двумя кружками воды. Оставив его на письменном столе, подошел к Мариэль. Провел тыльной стороной ладони по ее щеке. Заглянул в ничего не выражающие глаза, обрамленные темными кругами. Обхватил ее тонкое плечико пальцами. И одним движением поднял ее на ноги, словно тряпичную куклу. Она повиновалась, стояла, все так же глядя в никуда. Дельвин взял с подноса одну кружку — побольше. Вытащил из нее льдинки и выкинул в окно. А содержимое без всяких колебаний выплеснул на Мариэль.
Она встрепенулась. Руки взметнулись к порозовевшим щекам. Теперь она осознано смотрела прямо на Дельвина. Наконец в ее глазах были видны чувства. Пускай это были возмущение, недоумение и злость, это все же лучше, чем ничего.
Второй стакан — поменьше и с водой — потеплее — Дельвин дал ей выпить.
В комнату, снова без стука, ворвался вихрь по имени Максин. С шумом и размахивая руками, она вытолкнула братца за дверь.
— Дальше я сама, а тебе тут нечего глазеть! Так, Мариэль, давай уже просыпайся. Нормальная вообще — валяться три дня? Так и ходить можно разучиться! Давай-давай, снимай сорочку, будем тебя в порядок приводить! — выпалила она тираду.
Сначала откуда-то взялась ванна. Потом она наполнилась горячей водой. А рядом возникло душистое мыло и всякие баночки для ухода за кожей и волосами. Максин доставала их из бездонной сумки, на подобии мешочка Мариэль.
Закончив с приготовлениями, Максин сняла с дрожащей от холода, подруги мокрую сорочку. Мариэль села в ванну и позволила Максин приводить себя в порядок.
— Почему ты это делаешь? — спросила Мариэль. — Могла бы остаться в стороне, как остальные. И просто ждать, когда я умру от голода.
— Э нет. Я знаю, что ты та еще живучая штучка и простым голодом тебя не свалить. Тут что-то посерьёзнее надо. — Максин вспенивала жидкость из очередной баночки на волосах Мариэль.- И потом, разве подруги не должны заботиться друг о друге? Уверена, ты на моем месте сделала все, что бы помочь мне. К тому же, ты спасла мою жизнь, так позволь спасти твою.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не припомню такого. — Недоуменно проговорила Мариэль.
— Ты, хоть и не собственноручно, но все же освободила меня от стен ненавистной таверны, где моя роль ограничивалась тем, что бы наливать и разносить всяким ублюдкам пиво и эль. Но пришла ты. И благодаря тебе случилось то, о чем я мечтала много лет, но что сама не решалась устроить.
— Сгорел твой дом?
— Сгорел мой ад.
— Вообще-то, на сколько я помню, идеей переночевать в вашей таверне было идеей Валсидала.
— Ох, тогда мне, наверное, стоит пойти и намылить спину ему. — Максин не перестала тереть щеткой по спине Мариэль.
Пока Мариэль вытиралась, Максин распахнула ее шкаф. Вытащила оттуда розовое платье с воротником и манжетами из заячьего меха.
— Не это. Другое. — попросила Мариэль.
Максин поняла и взяла пурпурное с черными узорами. Одев подругу, Максин заплела ее волосы в незамысловатую прическу. И надела на ее голову венок из обсидиановых цветов. А после — заставила поесть. Все это время Максин не переставая говорила.
— Этот… — она смачно выругалась, — сидит сейчас у позорного столба. Я бы своими руками голову ему оторвала. Дэйли тоже грозилась казнить его прямо там, в лазарете. Но мы решили оставить это тебе. Не сомневаюсь, ты хочешь его четвертовать. Твой меч, Тайвос в роде бы, не с тобой случайно? Жаль. Ну ничего, думаю, топор-то мы найдем…
— А что со Сволом?
— С кем? А с этим сукиным сыном. Валяется в лазарете, скулит, место занимает.
— Там не такие сильные переломы, что бы ты не смогла вылечить. Или все же…
— Не смогла? — оскорбленно воскликнула чародейка. — Да я и в сторону его не смотрела. Как и остальные подобия лекарей. Вообще-то надо было вышвырнуть его сразу и привязать вместе с папашей. Но Дельвин чуть ли не с мечом в руках защищает пацана.
— Что?!
— Ну конечно не с мечом, а со своим посохом, который он везде за собой таскает.
— Максин, какой посох!
— Ну который он везде с собой таскает…
— Вы оставили мальчика умирать! — Вскричала Мариэль, вскочив на ноги.
Не говоря больше ни слова, она пошла в лазарет. Без большого живота идти было куда проще, Мариэль ощущала себя почти невесомой. Но уж лучше бы ходить, как пингвин, чем так…
— Одумайся, дорогая, если хорошо подумать, то виновен в смерти твоего сына — сын Снора. — Кричала ей вдогонку Максин.
— А если подумать еще лучше, то можно понять, что бедный парень падал с крыши даже без тени мысли об убийстве кого-либо.
— Откуда ты знаешь? — Мариэль проигнорировала Максин. Она неслась по коридорам, едва не сбивая прохожих.
Свол выглядит ужасно. Плечо и грудная клетка опухли. Лицо было красным, как помидор. Когда Мариэль вошла в лазарет, он разговаривал с маленькими девочками. Одной на вид было лет двенадцать, другой не больше пяти.
— Ишь, развалился тут. А ну брысь, вы трое! — рявкнула на них, проходящая мимо, старушка, неся лекарства кому-то из больных.
Младшая девочка заплакала, старшая обняла ее, успокаивая. Парень с трудом поднялся. И уже собрался уходить.
— А ну ка ляг обратно! — приказала Мариэль. — Он останется. Я понимаю, что вы это делаете из любви ко мне, но парень ни в чем не виноват. — Остановив старуху, проговорила Мариэль. Громко, что бы каждый слышал.
Повитуха тут же переменилась в лице. Ее озлобленный взгляд пропал. Теперь она выглядела испуганной и, поклонившись Мариэль, скрылась в направлении больных.
— Значит, он не умрет? — пискнула младшая девочка.
— Добрая госпожа не позволит этого. — ответила старшая.
— Госпожа Мариэль, прошу, мои сестры не ели три дня. — прохрипел Свол.