***
Дэйелис мчалась со всех ног. За ней бежали Игеред и Агнар. Едва поспевая за быстроногими эльфами, распихивая прохожих, гнался Уилл.
Когда паренек нашел их на стройке, слов запыхавшегося Уилла никто не разобрал. Но Дэйли поняла, что с мамой беда. Он упомянул Дельвина и часто повторял "срочно… в лазарете…".
Эльфы побросали инструменты и кинулись туда. Но, когда прибежали, было уже поздно. Мариэль была без сознания. Вокруг толпились повитухи и лекари. На полу валялся какой-то грузный мужчина, скованный невидимыми путами. Дельвин и Максин были перепачканы кровью, как и койка, на которой лежала мама. Максин держала на руках младенца, но он не плакал.
Слишком рано, подумала Дэйли. Он должен был родиться через месяц.
Чародейка что-то шептала и окровавленные ладони ее светились. Но Малыш никак на это не реагировал.
Дэйелис бросилась к братишке, грубо отобрала его у Максин, и взяла инициативу на себя. Сердечко младенца не билось. Он быстро холодел.
— О Анорсель, спаси сына своей Посланницы. — Молились за спиной девушки Агнар и Игеред.
В окно комнаты пробился лучик солнца. Он упал прямо на грудку мальчика. Но ничего не произошло.
Дэйли еще долго пыталась вернуть братика к жизни. Она пробовала все заклинания от самых простых до все исцеляющих. Но, как бы она не старалась, малыш не шевелился.
— Он мертв. — сокрушенно прошептал Дельвин.
Его слова разлетелись эхом. Люди и гномы перешептывались и печально опускали головы.
— Нет! Он не умер! — истерично закричала Дэйли.
Агнар и Игеред переглянулись. Им еще не приходилось видеть свою подругу такой. Она, словно потеряв рассудок, растирала и трясла маленькое тельце. И отбивалась от попыток Максин или кого-либо еще забрать у нее братика.
— Это все ты! — вдруг взревела она, обернувшись на связанного мужчину, уже пришедшего в себя.
Максин все же удалось выхватить трупик ребенка.
— Я… я не хотел. — трясясь от страха, прохрипел громила.
— Я убью тебя!
Девушка бросилась на мужчину, избивая его. Тут, наконец опомнившись, вмешались эльфы. Игеред обхватил Дэйли, Агнар помог оттащить ее от Снора.
— Что с мамой? — Дэйли перестала вырываться и теперь обессиленно размякла в объятиях Игереда.
— Она придет в себя. — пообещал Дельвин. — Нужно похоронить твоего брата. Мариэль незачем это видеть. Это только сильнее разрушит ее и расколет душу.
Медленная процессия шла через двор приюта. Впереди Дэйелис несла на руках тельце, завернутое в простыню. Обитатели бросали свои дела и присоединялись к процессии. Агнар и Игеред поддерживали подругу под локти, что бы она не упала, ослепленная слезами. Рядом шли Максин и Дельвин.
Они миновали двор, прошли по широкой улице меж домов, обошли поле и мельницу, взошли на холм. Мужчины выкопали яму. Вокруг собралось много народу, но никто не осмеливался проронить и слова. Стояла гробовая тишина. И только когда мертвого малыша засыпали землей, Дэйли, Игеред и Агнар, выстроившись в круг, запели традиционную песню. Скорбная мелодия вселяла во всех печаль, даже в тех, кто не понимал эльфийских слов.
Под трехголосное пение эльфов из земли, в том месте, где закопали мертвого ребенка, выбился зеленый росток. Он рос и расширялся. Со скрипом вытягивались ветви. На стволе вырисовывался лик младенца.
И вот песня закончилась, и в тот же миг на ветках распустились красные кленовые листья. Ветер всколыхнул крону, прошелестел, и унесся в даль.
Дэйли кончиками пальцев ласково провела по щечке братишки. Молодая кора все равно была слишком шершавой, что бы хотя бы отдаленно напоминать кожу младенца.
Эльфийка стояла напротив клена даже когда все люди уже разошлись. И, когда она с отчаянным криком, рухнула на колени, Игеред опустился рядом, прижав девушку к себе. Она беззвучно рыдала, моча слезами его жилет. Рука Агнара легла ей на плечо в знак поддержки, но сам он оставался на ногах. Его глаза были прикованы к деревянным глазкам погибшего малыша.
***
Дельвин сидел у постели, сторожа сон Мариэль. Он уже знал что произойдет, когда она откроет глаза. Он уже видел все это. Дельвин хотел предотвратить такой исход. Предупредил Мариэль и она его послушала. Но ее ребенок все равно погиб. Почему он не мог изменить будущее, которое видит? Жаль, что он не может исправить прошлое. Ему нужно было сказать ей, что бы она не забывала о себе, заботясь о других… Но разве бы она послушала? Ее не изменишь. Такой она была всегда, такой и останется. Этим себя и погубит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Череда последствий сломают ее и уничтожат. Дельвин не должен этого допустить. И пусть в этот раз ему не удалось изменить свое видение, он постарается изменить другие. Он не допустит, что бы Мариэль совсем раскисла. Ей нужно вложить меч в руку, что бы она налилась новой силой.
Как-то Максин сказала ему, что быть Матерью Мариэль не идет.
— На первый взгляд Мариэль все так же красива. — Рассуждала сестра. — И все же семейная жизнь ей не к лицу. Вспомни, как горели ее глаза, как мир вокруг ее радовал и восхищал.
— Это все потому, что наш мир был для нее не привычен. — Ответил Дельвин. — За столько лет он стал для нее обычным и все, когда-то казавшееся ей чудесным, теперь — само-собой разумеющееся.
— Все равно, — стояла на своем Максин, — Пусть она тогда выглядела нелепо в своей странной тунике и забавной обуви, и с трудом удерживала меч, да и порой смахивала на дурочку… Лошадиный запах и меч ее красили больше, чем домашний очаг и пеленки.
— Тебе так кажется, потому что ты сама склонна к приключениям, и тебе чуждо семейное счастье.
Максин скривилась и высунула язык, подтверждая его слова. Тогда Дельвин ответил в защиту Мариэль, но в душе был согласен с сестрой.
От дум его отвлек воробушек. Птичка села на подоконник, прострекотала и спорхнула. Дельвин понял: сейчас.
Провидец обернулся к Мариэль и в ту же секунду она проснулась. Ее исхудавшая рука сама собой потянулась к животу. Но, обнаружив плоскость вместо уже привычной округлости, слабость и сонливость как рукой сняло.
— Где мой сын? — Охрипшим голосом воскликнула Мариэль.
— Он… — Дельвин не решался ответить. Ему не хотелось сообщать ей о случившемся. Но больше некому.
— Что с моим сыном? — Почувствовав подвох в голосе провидца, насторожилась Мариэль. Она рывком откинула одеяло и встала. Закружилась голова и все еще слишком слабое тело рухнуло обратно на подушки. — Дельвин, что с ним?
Ему очень хотелось сказать: "Все хорошо, Мариэль, не волнуйся. Вот твой сын здоров и в будущем станет великим воином и королем". Но было бы все это правдой…
— Твой сын… он… — Дельвин осекся, голос его дрогнул.
— Говори же! — Мариэль уже догадывалась. Ей требовалось подтверждение, что бы дать волю чувствам. — Сейчас же скажи мне!
— Он умер. — Дельвин буквально вытолкнул из себя эти слова.
Их смысл не сразу дошел до Мариэль. Она смотрела на Дельвина глазами, в которых замерли слезы. А как только она поняла, что это действительность, реальность, по сердцу словно скользнуло острое бритвенное лезвие.
— Он прожил всего полминуты. — Продолжал провидец. Его ладонь, в которой он крепко сжимал свой посох, вспотела. — Никто из нас не успел его спасти. Даже Анорсель… ей тоже не удалось. Дэйли… мы похоронили его на холме.
Мариэль бросила взгляд в окно. Там вдалеке, за полем, там, где построили новую стену, на холме, образовавшимся в результате выравнивания земли для строительства, была не привычная глазу красная точка. Она сильно выделялась на фоне тонкого слоя белого снега.
Мариэль зажмурилась и отвернулась от окна. Этого не может быть, повторяла она про себя. Этого не может быть. Реальность копьем пронзила ее разум, Мариэль ударила подушку, та разлетелась в клочья. В воздухе разлетелись пух и перья. Они медленно кружили, ведомые сквозняком.
— Оставь меня. — потребовала она. Дельвин ушел без возражений. Любые слова сейчас были излишни.