в обморок при одном только взгляде на человека, напомнившего ей папу. Как сказать ей, что папа жив? Что все эти годы он жил где-то вдали от семьи и ни разу не подал им весточки о себе?
– Кого-то, немного похожего на дядю Джека, – добавила Лотти.
Мама отпила большой глоток кофе. Ее рука слегка дрожала.
– Здесь, в Нитербридже, воспоминания возвращаются с новой силой, Лотти. И ты так на него похожа! Не только внешне. Когда я вижу тебя в магазине у Джека, в окружении животных… Вижу, как тебе нравится здесь… Ему тоже здесь нравилось. Они с Джеком всегда были очень близки. И твой папа очень любил животных и умел находить с ними общий язык. Ты точно такая же. – Она улыбнулась, но очень печально. – Когда он исчез, я не смогла здесь остаться. Я бы просто не выдержала. Без него всем было плохо, не только мне. Ты постоянно спрашивала, где папа и когда он вернется. Я каждый день видела Джека, с которым они так похожи. Иногда я заходила в комнату, видела Джека, и в первый момент мне казалось, что это Том. Он вернулся! Это было такое счастье. А потом я понимала, что это не Том, и мне становилось еще больнее. Как будто он умирал снова и снова, по чуть-чуть каждый раз. – Она отпила еще кофе и посмотрела в ту сторону, где Лоттин папа скрылся за углом. – Извини, Лотти. Ты, наверное, испугалась, когда увидела, что сейчас со мной было. Но мне и самой страшно. Как будто я снова его потеряла.
– Я думала, ты упадешь в обморок, – сказала Лотти.
Мама невесело улыбнулась:
– Я тоже так думала.
– Ты до сих пор по нему скучаешь, да? – осторожно спросила Лотти. – Хотя прошло столько времени.
Мама вздохнула:
– С тех пор ничего не изменилось. Это как рана, которая зажила, но шрам остался, и он болит. Наверное, я никогда не перестану по нему скучать. – Она улыбнулась Лотти. – Это кафе – наше особое место для серьезных разговоров, да? Когда мы были здесь в прошлый раз, ты хотела, чтобы я рассказала о папе, и спросила, почему я никогда о нем не рассказываю. Лотти, пойми: можно злиться на человека за то, что он умчался в какую-то глупую экспедицию, и по-прежнему его любить. – Она тихонько вздохнула. – На самом деле я даже рада, что мы о нем заговорили. Наверное, зря я так долго молчала.
– А ты… ты уверена, что он умер? – спросила Лотти. Ей надо было прощупать почву.
– Ох, Лотти. – Мама снова вздохнула. – Ты все это время надеялась? Лотти, солнышко, мне очень жаль, но, если бы он был жив, он бы уже вернулся. Или хотя бы дал знать о себе. Я тоже надеялась в первый год – и поэтому злилась еще сильнее. Неизвестность хуже всего. Но он никогда бы не бросил нас, Лотти. Да, я сама говорила, что он не слишком ответственный человек, но он никогда бы не поступил так жестоко. – Она погладила Лотти по голове. – Он тебя очень любил. Он никогда бы тебя не бросил.
«Но он меня бросил!» – чуть не крикнула Лотти. Эта мысль не давала ей покоя с тех пор, как она поняла, кем на самом деле был единорог, спасший ее от Пандоры. Почему он так долго не появлялся? Где он был все это время? Как он мог бросить маму, чье горе было как незажившая рана, которая все болит и болит?! Как он мог бросить Лотти, свою любимую дочку?!
Глава 8
Лотти была уверена, что видела папу еще раз, ближе к вечеру в воскресенье, перед самым маминым отъездом. Высокий темноволосый мужчина заглянул с улицы в витрину зоомагазина – всего на секунду – и сразу же ушел прочь. Лотти застыла, глядя ему вслед, хотя его уже не было видно, но, кажется, кроме нее, никто ничего не заметил. Он все ближе и ближе, подумала Лотти, так крепко сжав кулаки, что ногти вонзились в ладони. Это было странное чувство: хотеть чего-то так сильно, до боли в сердце, – и в то же время обмирать от страха. Чего он ждет? Мама скоро уедет, и если он будет тянуть, то уже не застанет ее в Нитербридже. Лотти даже не знала, чего ей хочется больше: чтобы он показался прямо сейчас или уже после маминого отъезда.
Дядя Джек отвез Лотти и ее маму на вокзал, а сам уехал, чтобы дать им возможность проститься наедине. Они решили, что Лотти вернется домой пешком. Идти было не так далеко, тем более что Лотти пойдет не одна, а с Софи. Сначала мама начала возражать, но Лотти сумела ее убедить, что с Софи не страшно ходить по городу: если что, Софи сумеет ее защитить – в подтверждении чего такса изобразила грозный оскал, продемонстрировав все свои зубы. Мама не знала, что здесь, в Нитербридже, Лотти все время гуляет одна, без присмотра взрослых. И хорошо, что не знала. Если мама узнает, чем занимается Лотти в последние месяцы, она придет в ужас.
Они вошли в здание вокзала, и мама вздохнула:
– Ой, смотри. Поезд опаздывает. – Она огляделась в поисках свободных мест в маленьком зале ожидания. – Давай пока сядем, Лотти. На самом деле я даже рада, что у нас появилось чуть больше времени. Мне надо с тобой поговорить.
Лотти встревоженно посмотрела на маму. Разве они уже не переговорили обо всем за эти выходные? Что еще собиралась сказать ей мама, да еще перед самым отъездом, когда остается совсем мало времени?
«Что-то мне это не нравится», – пробормотала Софи у нее в голове.
Мне тоже. Лотти погладила Софи и почувствовала, как напряжены ее мышцы под бархатистой шерсткой.
Мама заговорила не сразу. Сначала она очень долго возилась с молнией на своей сумке: зачем-то открыла ее, потом снова закрыла. Потом резко выпрямилась и посмотрела на Лотти.
– Лотти, я о многом успела подумать за эти выходные. Мне очень не нравится, что мы с тобой так далеко друг от друга. – Она опять потянулась к молнии на сумке, но тут же отдернула руку. – Я согласилась поехать в командировку в Париж, потому что боялась потерять работу. Там хорошо платят, и мне нужны деньги, чтобы как следует заботиться о тебе. Ты растешь без отца, и мне хочется дать тебе все, что есть у других детей. Может быть, даже чуточку больше. Мне казалось, что я неплохо справляюсь. Но