время для таких откровений.
– Джек говорит, я могу занять комнату рядом с твоей, – сказала мама. – Поможешь мне разобрать вещи? Я тебе кое-что привезла.
Софи тут же навострила уши.
«Шоколадных конфет?»
Лоттина мама подхватила свою большую дорожную сумку и шагнула к лестнице, по-прежнему прижимая к себе Барни одной рукой.
– Мам? Ты берешь Барни с собой?! – удивилась Лотти.
Мама удивленно взглянула на кролика и рассмеялась, явно смутившись:
– Ой, я забыла, что он у меня в руках. Он такой милый, правда? Напоминает мне Альфи, серого кролика, который был у меня в детстве. Такой же славный, как Барни. – Она на секунду задумалась. – Барни приучен не пачкать в доме, Джек? Можно взять его в комнату?
Дядя Джек, кажется, даже слегка растерялся. Барни с надеждой уставился на него.
«Я ничего не испачкаю», – пронесся у них в головах его умоляющий шепот.
– Я уверен, он очень воспитанный и чистоплотный. – Дядя Джек удивленно взглянул на Лотти, и та ответила ему таким же ошарашенным взглядом. Она действительно не понимала, что происходит. Ее мама берет животное к себе в спальню?! Ее мама, которая всегда говорила, что животные в доме – это негигиенично?! Лотти медленно пошла вверх по лестнице следом за мамой, и Софи, конечно, увязалась за ними.
Услышав, как коготки Софи цокают по ступенькам, Лоттина мама встревоженно обернулась:
– Ой, Лотти, мне только сейчас пришло в голову… Софи не будет гоняться за Барни? Да, она маленькая собачка, но таксы бывают кусачими.
Лотти взглянула на Софи и с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться. Софи вся встопорщилась от возмущения, ее усы негодующе задрожали.
– Не будет, – сказала Лотти маме, скрестив за спиной пальцы и мысленно извинившись перед Софи. – Она очень воспитанная собака.
Софи не стала рычать, а только тихо вздохнула, давая понять, как сильно ее оскорбили.
«Мама не хотела тебя обидеть», – уверила ее Лотти.
«Вот бы рассеять этот туман у нее в голове хоть на пару минут! Я бы ей объяснила, что нельзя быть такой грубой, – пробурчала Софи. – Кусачая! Я что, йоркширский терьер?!»
Лотти не стала напоминать Софи, сколько раз она кусала людей и что дяде Джеку даже пришлось взять с нее обещание не кусаться. Лотти не сомневалась, что Софи кусается лишь в крайних случаях, когда без этого не обойтись. Пусть даже у Софи были свои понятия о том, какие случаи считать крайними.
В маминой спальне Софи сразу же забралась в кресло и принялась неодобрительно наблюдать, как кролик Барни исследует комнату. Мама распаковала сумку и достала очень красивый свитер, который привезла для Лотти.
«А где конфеты? – спросила Софи, перегнувшись через подлокотник кресла, чтобы обнюхать сумку. – Хотя свитер шикарный, да».
– В Париже все девочки ходят в таких свитерах, – сказала мама. – Ой, Лотти, я так по тебе скучаю. По утрам вижу, как дети идут в школу, и сразу думаю о тебе.
Лотти прильнула к маминому плечу:
– Я тоже. В смысле я тоже скучаю. – Она помедлила и спросила: – А ты… ты надолго приехала? – На самом деле она хотела спросить, скоро ли мама вернется домой насовсем, но ей не хотелось услышать в ответ, что нескоро.
Мама нахмурилась:
– Мне бы очень хотелось побыть с тобой подольше, но вечером в воскресенье придется уехать. – Она крепко обняла Лотти. – Извини.
– Ничего страшного, – соврала Лотти. – Даже не верится, что ты приехала, никого не предупредив. Дядя Джек тоже не знал, что ты приедешь?
Мама улыбнулась:
– Я позвонила ему вчера. Но мне хотелось устроить тебе сюрприз. Тебе понравилось?
– Очень! – с жаром проговорила Лотти, и на этот раз у нее не было ощущения, что она чего-то недоговаривает, или старается не задеть чьи-то чувства, или идет против правды.
* * *
За ужином Лоттина мама сумела удержаться от осуждающих взглядов на Софи, которая ела за столом вместе со всеми. Больше того: кролик Барни сидел у нее на коленях, и она потихоньку кормила его листьями зеленого салата, пока все остальные старательно делали вид, что ничего не замечают.
– Я и не знал, Изабель, что ты любишь кроликов, – сказал дядя Джек, наблюдая, как трепетный розовый нос робко тянется к краю тарелки Лоттиной мамы в поисках помидоров.
– У меня в детстве был кролик. Его звали Альфи, – сказала Лоттина мама. – Я уже говорила Лотти. Пока я была в школе, он сидел в клетке, но все остальное время свободно гулял по дому. С ним было весело.
– У тебя жил кролик, который свободно гулял по дому?! – опешила Лотти. – У тебя?!
Мама как будто смутилась.
– Он был очень воспитанный и чистоплотный, – сказала она.
– Но ты всегда говорила, что животных нельзя держать в доме! Ты не разрешила мне завести хомячка, потому что, как ты сказала, от него пахнет! – Лотти понизила голос, чтобы ее не услышал Джерри. Он был не самым тактичным из хомяков, и Лотти почему-то казалось, что даже ее приземленная мама, которая категорически не верит в чудеса, не сможет не услышать Джерри, если тот примется читать ей лекцию о хороших манерах и гигиене грызунов семейства хомяковых. Особенно если он включит свой фирменный голос командующего парадом.
– Да, я знаю. – Мама печально вздохнула. – Наверное, я была не права, Лотти. Прости. Теперь, когда я увидела тебя здесь, в окружении этих славных животных, я поняла, что зря не разрешала тебе завести питомца. Мы об этом подумаем, когда вернемся домой.
Лотти резко взглянула на маму. «Когда», не «если».
Софи смотрела на Лотти огромными встревоженными глазами.
«Не волнуйся, – сказала ей Лотти. – Я тебя не брошу. Что бы она ни говорила. И потом, это будет еще не скоро. Мама еще ничего не сказала о том, когда закончит работу в Париже».
Софи чуть заметно кивнула и с беспокойством взглянула на Лоттину маму.
– Слушай, пап, – сказал Дэнни. – Хотел спросить: а что ты делал сегодня в Бродфорде? Я тебя видел на улице, помахал, но ты меня не заметил.
В Бродфорде – соседнем городке, чуть больше Нитербриджа – располагалась средняя школа, куда теперь ходил Дэнни.
Дядя Джек растерянно моргнул:
– В Бродфорде? Нет, я сегодня весь день был дома. Только съездил на станцию встретить Изабель.
Дэнни озадаченно нахмурился. Он глянул через плечо на Септимуса, который сидел в капюшоне его толстовки (хорошо, что этого не видела мама, подумала Лотти; мама не то чтобы боялась крыс, но относилась к ним с некоторой опаской и уж точно без всякой приязни). Септимус кивнул.
– Пап, это точно был ты… – начал Дэнни и вдруг улыбнулся: –