- Буду я с вами тут ещё канителиться! - сурово заявила она, забирая со стола и унося в кухню лампу.
- Это же просто возмутительно! - негодовал Михалыч.- В своём доме и нельзя ни над чем подумать.
- А не возмутительно никому не давать ночью покоя?..- гневно отвечала мама.- Юра, сейчас же умываться и спать!
Так в этот вечер мы с Михалычем и не успели ничего решить. Но зато мы имели возможность вернуться к этому интереснейшему вопросу и на следующий день, и ещё через день.
Наконец выбор был сделан, машина намечена и в Москву в магазин послано заявление с просьбой выслать мотоциклет за таким-то номером. Деньги переводом. Всё, кажется, сделано, оставалось только ждать, когда прибудет сама машина.
Но ждать сложа руки нам было некогда, предстояла ещё уйма дел. Во-первых, мы сходили к
портному, и там Михалыч заказал себе спортивную куртку и брюки, а у картузника - кепи.
Узнав об этом, мама только пожала плечами.
- Воображаю,- сказала она,- на кого ты, Алексей Михайлович, будешь похож со своим животом в спортивной курточке.
- Не в курточке, а в куртке,- поправил её Михалыч.- И потом, я не вижу тут ничего особенного. Не могу же я ездить на мотоциклете в шляпе и в пиджаке.
- По-моему, это вообще будет бесплатное представление для всего города,- недовольно ответила мама.- Впрочем, ты сразу же и весь мотоциклет раздавишь, и ездить будет не на чем.
- Перестань, пожалуйста, глупости говорить! - возмутился Михалыч.- В прейскуранте ясно сказано, что он рассчитан на пятнадцать пудов. Что ж, я слон, что ли, по-твоему?
- Делай как знаешь,- уклончиво ответила мама.
Подобные небольшие стычки Михалыча с мамой случались частенько.
- Нет, брат, об этих вещах с женщинами беседовать невозможно,- бодро говорил мне Михалыч.-Пойдём-ка лучше в кабинет, разберём систему зажигания да тормоза повторим.
И мы шли изучать руководство по устройству и работе мотоциклета. Михалыч читал его вслух; потом мы оба рассматривали какие-то картинки, чертежи,
Я не понимал ни одного слова, но делал вид, что отлично во всём разбираюсь. Боюсь, что и сам Михалыч понимал в этой путанице колесиков, гаек, поршней... немногим больше меня.
Иногда он переставал читать, закуривал и говорил:
- М-да, мудрено что-то. Ну, не беда. Это мудрено только в книге, а как сама машина будет перед глазами, мы сразу, брат, разберёмся, что к чему.
И вот наконец прибыла сама машина. Её прислали в ящике из досок и фанеры.
Ящик с мотоциклетом втащили прямо в кабинет и начали распаковывать с особой осторожностью. Внутри ящика машина была ещё завёрнута в провощённую бумагу, в паклю, в стружки.
- Вот это упаковка! - восхищался Михалыч.- Хоть с горы бросай - ничего не погнётся, не поломается.
Наконец все "одёжки" были сняты, и мотоциклет предстал перед нашими глазами во всём своём великолепии. Он так блестел, что мне показалось, будто даже в комнате посветлело.
Михалыч надел на себя серый халат, который специально сшил для ухода за машиной. Он ходил вокруг неё и чистой белой тряпочкой стирал все соринки, все пылинки.
Вошла мама. Остановилась, поражённая.
- Ну как, нравится? - спросил её Михалыч.
- Да, красивая вещь! - со вздохом отвечала мама.
- Я же говорил, что тебе понравится! - торжествовал Михалыч.- Подожди, ещё сама будешь просить, чтобы прокатил тебя с ветерком.
- Нет уж, озолоти меня, а на такую страсть ни за что не сяду: тут и бензин и огонь. Ну как взорвётся!
- Для этого-то я всё заранее и изучил, чтобы исключить возможность всякой аварии,- солидно ответил Михалыч.- Он поглядел на меня и добавил:- Мы теперь с Юрой эту машинку как свои пять пальцев знаем. Верно, братец?
Я кивнул головой.
Весь остаток дня и весь вечер мы провели около машины. Михалыч снова и снова читал руководство и пытался разобраться, к каким частям что относится. Но, кроме руля, колёс, седла и багажника, мы, кажется, не усвоили ни одну из прочих частей.
Наконец Михалыч сказал:
_ Ну, утро вечера мудренее. Я полагаю, что всё остальное мы разберём и усвоим во время самой езды. А теперь пора спать.
На том мы и порешили.
ИТАК, ПОЛЕТИМ, КАК ПТИЦЫ!
Как жаль, что следующий день был не праздничный. Я даже сам не пойму, как я дождался той минуты, когда Михалыч пришёл из больницы.
Наконец закончен несносный обед, и Михалыч пошёл к себе переодеваться. Спортивный костюм как раз только что был принесён от портного. Я не отставал от Михалыча ни на шаг.
Вот уже надеты довольно узкие брюки, концы их заправлены в сапоги, надета спортивная куртка, кепи. И Михалыч, несколько смущённый своим столь необычным видом, быстро проходит через кабинет и переднюю. В последней он как бы случайно на секунду задерживается и взглядывает на себя в зеркало. Нечто похожее на испуг отражается на его добродушном лице.
Действительно, даже я, глядя на него, еле сдерживаю улыбку. В своём спортивном новом наряде Михалыч больше всего похож на бегемота с картинки из моей книжки, когда тот вздумал кататься на велосипеде.
Михалыч отворачивается от зеркала, с отчаянно независимым видом отворяет дверь и, обернувшись ко мне, говорит:
- Итак, полетим, как птицы!
Выходим во двор. Мотоциклет уже на месте. Он ждёт спортсмена.
Увидя Михалыча в узких брюках, в куртке и в кепи, мама просто остолбенела. Потом, оправившись, она подошла к нему:
- Ты видел себя в зеркале?
- А в чём дело, мадам? -стараясь придать голосу игривый тон, но не без робости спрашивает Михалыч.
- Да на кого ты похож? Неужели вот в таком виде поедешь по городу?
- Ничего не понимаю. Спортивный костюм, и только.
- А живот, а зад, а усы? И эта шапочка. Боже мой! Нет, я тебе сейчас зеркало принесу, сам погляди.
Лицо Михалыча выразило решимость человека, готовящегося прыгнуть в бездну.
- Не приноси, я и глядеть не буду,- сурово ответил он. Потом перевёл дух и уже с укоризной добавил:- Как тебе не стыдно отвлекать меня по пустякам! Я ведь первый раз берусь за руль этой машины. Тут нужна сосредоточенность, уверенность, а ты про какие-то животы толкуешь.
Теперь уже на мамином лице появился испуг.
- Да, да, ты прав,- заговорила она.- Теперь уже поздно о животах думать. Ради бога, осторожнее будь. Не лети сломя голову. Сперва потихоньку, шажком попробуй. Ведь это не лошадь - машина, мало ли что ей придёт в голову. Ещё, не дай бог, стрельнёт и взорвётся.
- Ну ладно, там увидим,- неопределённо ответил Михалыч и решительно подошёл к мотоциклету. Опёрся на руль, крякнул и, с трудом перекинув ногу через багажник, сел наконец в седло.
- Отойдите в сторону, отворите ворота!- скомандовал он.
Все отбежали. Тётка Дарья распахнула настежь ворота.
Михалыч нажал на что-то ногой, и мотоциклет выстрелил так громко, что мы ахнули от испуга. "Неужто взорвался?" Но машина была цела,' и Михалыч, несколько озадаченный, всё же сидел на месте.
За первым выстрелом последовал второй, третий, машина палила, как пулемёт, тряслась, дрожала, будто живая, но не двигалась с места.
четвёртый... Во дворе закудахтали перепуганные куры и в ужасе полетели через забор. А машина палила, как пулемёт, тряслась, дрожала, будто живая, но не двигалась с места.
На такую пальбу сбежались все соседи, потом вообще все жители переулка. Целая толпа народа стояла на мостовой напротив наших ворот в ожидании чего-то сверхъестественного.
- Дарья! - крикнул Михалыч.- Скажи им, чтобы мостовую освободили, а то как рванёт машина, всех подавлю.
- Разойдись, ребята! - сурово приказала старуха.- Сейчас доктор поедет, как бы греха не вышло.
Любопытные подались поближе к заборам, но не расходились.
Стрельба продолжалась, машина не двигалась. Наконец Михалыч что-то повернул, и всё затихло.
- Аккумулятор шалит! - сказал он, слезая с седла.- Нужно пойти посмотреть, в чём там дело.
Михалыч пошёл в кабинет разобраться с помощью руководства, в чём причина столь странного явления. Я побежал за ним. Ворота закрыли, зрители стали понемногу расходиться.
Михалыч долго, сосредоточенно что-то читал, потом закрыл книгу.
- Всё ясно! - сказал он.- Слишком много бензину дал. Нужно сначала поменьше давать.
Снова все вышли во двор. Снова открыли ворота. Но на этот раз машина только как-то странно пыхтела, изредка негромко постреливая, и наконец совсем замерла. Сколько Михалыч ни бился, мотор молчал как мёртвый.
- Наверное, всё сломалось,- уныло сказала мама.- Я уж. заранее это знала.
- Оставь, пожалуйста, свои предсказания! - раздражённо ответил Михалыч.- Это на кофейной гуще предсказывать можно, а здесь техника - не гаданье.
- Я и вижу, что техника,- махнула мама рукой, уходя в курятник.- Где теперь кур собирать? - ворчала она.- Всех своей стрельбой разогнал.
Сколько Михалыч ни бился, мотоциклет завести так и не удалось. Пришлось тащить его обратно в дом.
- Да, брат, плохи наши дела,- грустно говорил Михалыч, снимая с себя спортивный наряд и облачаясь в обычное платье.-Придется, видно, "куму" в город Мценск писать, пусть пришлёт кого-нибудь, кто понимает в машинах. Без мастера тут не обойтись.