— Я…
Она не успела договорить, как его рот завладел ее губами. Жадно, горячо, словно он намеревался проглотить ее. Это разбудило что-то глубоко дремавшее в Селии, источник желания, жажду, которую вызывал в ней только Джон. Он принес в ее жизнь не только боль и гнев, но и чудесные, необыкновенные вещи. Ощущения и чувства, которые ей прежде не снились.
И это никуда не делось. Своим поцелуем он увлек ее в огненную реку. Раскрыв губы, она втянула в себя его язык и застонала от удовольствия. О да, она прекрасно все помнила. И снова почувствовала то же, что прежде.
Джон крепче прижал ее к своей груди. Пока они целовали друг друга все самозабвеннее, она положила ладони ему на плечи и ощутила их влажный жар. Джон глухо застонал, скомкал в кулаках складки ее сорочки, словно готовясь сорвать ее.
Набравшись смелости, Селия провела ладонями вниз, смакуя ощущения его тела. И оно было таким, каким она его помнила, — каким оно было в лихорадочных снах из прошлой жизни, — и даже лучше. Сильнее, тверже, горячее. Вот что было ей нужно. Забыть о прошлом, принять Джона таким, каков он сейчас, и саму себя, какой она была сейчас. Освободиться от прошлого, думать только о настоящем, глубже переживать этот неповторимый миг.
Она провела пальцами по его соскам и почувствовала, как они затвердевают. Она надавила сильнее, чтобы сделать чуть-чуть больно, но он не оттолкнул ее и не ударил, как это делал муж. Кожа у него пошла мурашками, но он не прервал поцелуя.
Селия заскользила пальцами вниз, исследуя каждый дюйм его кожи. Она была на ощупь как горячий атлас, туго натянутый на железные мускулы. Завитки волос легко щекотали ей ладони. Она ненадолго задержалась на его пупке и двинулась дальше, к поясу бриджей.
Но внезапно храбрость покинула ее. Запястьем она ощутила каменно-твердую выпуклость под бриджами.
— Боже, Селия, только не останавливайся, — прошептал он, оторвавшись от ее губ. И снова принялся горячо целовать ей подбородок, мягкий изгиб шеи, легко захватывая зубами кожу.
Ахнув, Селия запрокинула голову, судорожно обхватив его за талию. Сердце стучало так, что грозило разорваться, она чувствовала, что и у Джона, который все сильнее прижимался к ней, оно так же бьется.
Тем временем он приник губами к жилке, пульсирующей у основания ее шеи, особо чувствительное место, быстро провел по ней кончиком языка, а потом чуть прикусил.
— Джон! — вскрикнула Селия, еще сильнее запрокидывая голову, так что перехваченные лентой волосы хлестнули его по руке. Она почувствовала, как он стянул ленту и волосы свободно упали ей на плечи. Не поднимая головы, он провел губами по ее ключицам, по впадинкам у плеч и добрался до груди. Селия ухватилась за пояс бриджей, заставив его усмехнуться.
— Тебе все еще это нравится? — прошептал он.
— А тебе вот это? — Она накрыла ладонью твердое возвышение под кожей бриджей. Провела пальцами вдоль него, но не так сильно, как тогда в Уайтхолле, а медленным ласкающим движением, заставив его застонать.
Она прижала большой палец к месту внизу, как он любил и что приводило его, как она помнила, в неистовство.
Внезапно Джон стянул с нее через голову сорочку. Она осталась обнаженной перед ним, чего не было так давно. На миг накал страсти стих, она вспомнила, что не все в ней так, как было раньше. Она похудела, груди утратили пышность. И еще плечо… Селии хотелось, чтобы он помнил ее такой, какой она когда-то была, а не такой, как сейчас.
Она попыталась отвернуться, спрятать плечо под волосами, но его руки уже снова устремились к ней. Он повернул ее к себе и склонился к ее груди.
— Ты такая красивая, — пробормотал он. — Такая невероятно красивая, Селия.
И когда он посмотрел ей в глаза, она почти почувствовала себя снова такой же, какой была когда-то с ним. Его губы сомкнулись на ее соске, и Селия, зажмурившись, откинулась назад. Распущенные волосы щекотали ей спину, его губы обжигали сладко ноющую грудь.
Он все сильнее втягивал ее сосок в рот, и Селия кусала губы, чтобы не вскрикнуть, чего ей очень хотелось. В ее теле, так долго остававшемся онемелым и застывшим, заново пробуждался огонь жизни.
Он накрыл ее вторую грудь ладонью, раскинул пальцы, лаская. Кончик одного пальца погладил разбухший сосок, и она все-таки не смогла сдержаться и вскрикнула. И почувствовала, как он улыбается, вот его зубы слегка сдавили сосок, а второй он ущипнул пальцами.
Она лихорадочно протиснула руку между их телами, чтобы расстегнуть на нем бриджи и стянуть их.
Освобожденный пенис, горячий и твердый как камень, упруго упал ей на живот, и когда она наконец взяла его пальцами, Джон, не в силах больше сдерживаться, зарычал и откинул голову.
Селия заглянула ему в глаза, темные и горящие, грозная чернота желания почти скрыла синеву. Она потянулась, чтобы поцеловать его в шею и слегка укусить ее, так же как это делал он. Его кожа была соленой и одновременно сладкой, этот пьянящий, дурманящий, ночной вкус Джона она узнала бы всегда.
Целуя его, она провела ладонью вдоль его пениса к разбухшей головке, где копилась влага, и, смочив палец, медленно провела им вверх. Она хорошо помнила, как делала это раньше.
Ладони Джона стиснули ей ягодицы, он притянул ее еще ближе. Селия выпустила его пенис, и Джон медленно прижал его кончик к мягкому влажному гнездышку между ее бедрами. Двинулся вверх-вниз, раздразнивая набухшую ямку.
— Джон… — прошептала она.
— Ты такая горячая… — простонал он и быстрым движением опрокинул ее навзничь на кровать, навалился сверху, снова завладевая ее губами в страстном поцелуе.
Селия обхватила ногами его бедра и инстинктивно прижалась к нему. Он был таким большим, сильным, властным. Она чувствовала себя окруженной им со всех сторон, его теплом и силой. Вдруг у нее перехватило дыхание. Высвободив губы, она запрокинула голову, чтобы глотнуть воздух. Пальцами вцепилась ему в плечи, словно желая оттолкнуть его.
Джон почувствовал неладное и понял, что страх ледяной рукой овладевает ею, напоминая об ужасе, в который превратилось для нее брачное ложе. Его ладони опустились ей на талию, и он быстрым ловким движением перевернулся с ней вместе на спину, так что она оказалась сидящей на нем сверху.
Она изумленно уставилась на него. Воздух вокруг внезапно снова разрядился, страх рассеялся, как облака после бури. Ее не прижимали, не подавляли силой. Она была свободна, но и связана с Джоном взглядом и прикосновением его рук к ее талии. Его голодные глаза смотрели так плотоядно, и в то же время их заполняла глубокая ободряющая нежность. Лицо, напряженное от усилий сдерживать себя, дышало страстью.