Читать интересную книгу Трасса смерти - Боб Джадд

— Очень впечатляет, — прокомментировал я.

— Ты увидишь, как это впечатляет, когда вся система заработает. Это будет равноценно дополнительному крылу машины. Это даст секунду на круг. А может, и две и три, если гонки будут в Венгрии или в Магни-Кур. Стенки внутри горловины диффузора чувствительны к изменению давления. Когда едешь быстро, они расширяются, пропуская больше воздуха. Когда уменьшаешь скорость, они сужаются, ускоряя поток воздуха. Поэтому на низкой скорости тяга будет больше, и ты сохранишь неизменной осадку машины. И как я вычитал в правилах, эта штука не должна меняться. Просто временами корпус деформируется благодаря вибрации.

— Когда я смогу его получить?

— Мы прокачаем диффузор через компьютерную аэротрубу, и, если все будет нормально, ты получишь его для гонок в Сильверстоуне. Что это за белая капля у тебя на подбородке?

Зазвонил телефон. Он взял трубку, а я стер майонез с подбородка, и тут он с видом заговорщика произнес:

— Еще какая-то женщина ищет тебя. — Алистер передал мне трубку и, отвернувшись к своему монитору, стал нажимать клавиши. — Как-нибудь в ближайший вечер, — предложил он, — почему бы тебе не пригласить одну из них? Ты, Сьюзен и я могли бы вместе пообедать.

— Мы так и сделаем, — пообещал я. — Хотя при этом можем оказаться лишь втроем. А эта штука будет работать?

— Это зависит от водителя, — ответил он с пристыженной улыбкой.

Из трубки донеслось:

— Тебе сегодня не звонил миллиардер?

— Кто это?

— Ты — негодяй! Вчера ты был со мной в постели, и я просто решила позвонить и сказать, что скучаю по тебе, а ты даже не знаешь, кто это?

— Я просто прикидываюсь. Как дела?

— Так сколько миллиардеров звонит тебе? Или миллиардерш? Мне так больше нравится. Сексуальнее звучит. Я только что проснулась.

— По правде, я не знал, что ты — миллиардерша. Я считал, что ты — скромная маленькая богатенькая девочка из Нью-Джерси.

— Я только что подписала большой новый контракт с «Уорнере». Гигантская, восхитительная, выдающаяся сделка! В сумме столько знаков! Это разве не ЗДОРОВО! Ну, а ты скучаешь по мне?

— Я скучал по тебе раньше.

— Правда?

— Правда.

— А как сейчас? Просто дурачишься. Может, ты и подумаешь, что это глупо, но я уже сколько месяцев не была в постели с мужчиной. Наверняка ты считаешь, что я все время только и делаю, что трахаюсь с мужиками.

— Я не очень размышлял на эту тему. А что ты делаешь все время?

— Пашу до одурения! Все считают, что рок-звезды только пьянствуют и трахаются. Я работаю по шестнадцать часов в день, прихожу домой и падаю носом в подушку. Мне понравилось с тобой в постели.

— Мне тоже.

— Мне тоже? С тобой еще кто-то есть?

— Я нахожусь в комнате, полной аэродинамистов. — Алистер оторвался от экрана и повернул ко мне лицо. — А они все смотрят на меня.

— Что ты делаешь с этими аэродинамистами? Ну и ладно, не отвечай. Но все же это здорово? Я про свой контракт.

— И ты хочешь собрать все эти денежки в один подвал и нырять в них, как Скрудж Мак-Дак?

— Да я такая! А потом я их все раздам. Часть их это уж точно. Нуждающимся звездам. Через неделю хочу видеть тебя.

— Если я все еще буду водить машину.

— Как это «если буду»?

— Команду только что приобрела одна корпорация. Идут разговоры о том, чтобы меня выгнать. Ты когда-нибудь слышала о Сэме Нотоне?

— Естественно. Я знаю Сэма. Он милый парень.

— Ты шутишь!

— Нет, не шучу. Не до этого. Он вложил кое-какие деньги в один фильм, который я ставила пять лет назад. Ты помнишь «Девичий бархат?»

— Нет.

— Ну и ладно, никто не помнит. В этом фильме я впервые выступала в качестве директора. Еще «Варьете» назвала его «Скука в роли звезды». Тем не менее он получил на этом денежки и уехал в Палмдейл. Он — душка.

— Не думаю, что он — душка. Я думаю, он — жулик.

— Некоторые жулики — тоже душки. Приезжай-ка лучше туда.

— Ты про будущую неделю?

— Конечно, я говорю про будущую неделю. Я звонила в «Шанталь», потому что у них появились дурацкие идеи по поводу того, чтобы мы на пару стали заниматься повседневными, обыденными делами, типа покупок в супермаркете. Мне это скучно. Вирджиния не занимается обычными вещами. И я заявила, что хочу провести с тобой ночь в Париже на Тур-д’Аржан и в лучшем клубе, в любом, им лучше знать. И там они могут снять любые фотографии, какие хотят, а потом я хочу двинуть с тобой в «Риц» или нечто подобное, а они пусть ждут на улице. Всю ночь.

— Ты меня приглащаешь на свидание?

— Это судьба. Не сопротивляйся ей.

Когда я повесил трубку, Алистер спросил:

— Кто это?

Я ответил:

— Обед и свидание.

Этой же ночью, когда Сьюзен уложила детей в кровати, она сказала, что просит прощения, но надеется, что я не буду возражать, если она прямиком отправится в постель, потому что слишком устала и нет аппетита, но благодарит меня за то, что остался, мол, утром увидимся, а пока спокойной ночи. В офисе зазвонил телефон, и я поднял трубку.

— Это ты, Форрест?

— Я сегодня вечером дежурю на телефоне.

— Отлично, что застал тебя. Это Сэм Нотон.

— Тоже очень рад поговорить с тобой, Сэм.

— Слушай, у меня мало времени. Я звоню тебе, чтобы извиниться. Я новичок в этих делах, и я должен первым признаться, что мне еще многому надо учиться. Прошу извинения, что мы начали с неверной ноты.

— То есть ты прочел мой контракт.

— Не я лично, нет. Но мои юристы этим занимались, и они подсказывают мне, что ты в основном прав. Я не могу себе позволить уволить тебя. И поскольку я хочу, чтобы все шло путем и чтобы «ЭФОГК» побеждала, нам обоим было бы легче, если бы мы сумели найти общий язык.

— Было бы лучше не называть команду «ЭФОГК».

— Все документы уже разосланы, рекламные агентства уже придумали символ, а утром начнется кампания в газетах. Я не говорю, что ничего нельзя сделать, если ты самым решительным образом против, но мы понесем крупные расходы в то время, когда нам нужны деньги на машины, так что давай оставим это на потом, когда сумеем все обдумать как следует. Причина, по которой я звоню тебе, Форрест, в том, что я должен сегодня вечером улететь в Токио, и я не увижу тебя до Магни-Кур.

— Сэм, я тоже буду скучать по тебе.

— Не усложняй и без того трудную ситуацию, Эверс. Мне нужна твоя помощь. Я поручаю Джереми Бэкингему, с которым, я думаю, ты встречался, вести дела команды, чтобы все поставить на свои места и добиться эффективности.

— Сэм, есть кое-что еще, что ты можешь сделать для команды, если хочешь. У тебя будет в Токио свободное время?

— Пока не знаю. Что у тебя там?

— Ты в курсе, что у нас есть контракт с «Ходзуки» по двигателям?

— Конечно. Правда, сам контракт я не читал…

— Не важно. Они поставляют нам бесплатно двигатели в обмен на их рекламу на боковых крыльях, мне кажется, что они начинают терять интерес к нам. Еще с Мексики они обещают нам новый двигатель. Ты не мог бы позвонить Джорджу Ходзуки? Он основатель и ведущее лицо в компании. Его настоящее имя — Хашишимиту или что-то вроде этого, но ему надоело, когда его имя коверкают и делают при этом круглые глаза, поэтому он предпочитает, чтобы его звали Джорджем. Он — медведь, но мужик правильный. По-английски он говорит лучше, чем я, и, если бы ты встретился с ним и выяснил, в чем загвоздка, и переговорил… Короче, если бы ты вернулся с новым двигателем под мышкой, я мог бы полюбить тебя.

— Я займусь этим. Что-нибудь еще?

— Что с Алистером?

— Договаривай.

— Он мой друг. И лучший аэродинамист в «Формуле-1». Он остается?

— Посмотрим.

Глава 14

Участок в Эбби-Керв — ровный, как стол. Ногу на газ — до отказа. Испробуем все, что умеем, до конца. А в результате — удар всем телом о корпус машины.

— Черт возьми!

Думаю, что если б я нажал на газ чуть раньше, когда на второй скорости выходил на прямую из поворота в Вейл и Клаб… Но я это уже пробовал. Машина на малых скоростях неуклюжа, нет силы, прижимающей ее к трассе, она взбрыкивает, колеса прокручиваются. Мне нужца большая скорость, а машина дать ее не могла.

Вдавленный в кабину ускорением, откинув голову и плечи, лежа на спине, стиснув вибрирующий руль в руках, под возрастающий рев мотора на скорости 195 миль в час проношусь по Эбби-Керв. Чуть коснувшись шинами бордюра, отлетаю вправо, словно хочу вместе с машиной выскочить на вал, на котором через две недели будет пятьдесят рядов зрителей. А в данный момент там лишь один фотокорреспондент Блоксем, по-моему из «Аутоспорта», прохаживается по гребню, согбенный, как запятая, и увешанный камерами и объективами.

Вот повеяло запахом свежескошенной травы, наверное, недавно выкашивали лужайку. Я не отрываю ноги от педали и возвращаю машину обратно, подстраиваюсь, чтобы нырнуть под мост и затем выскочить на него, нога по-прежнему на газе, чуть-чуть сбрасываю его, чтобы выровнять машину, а потом выжимаю, ныряю вниз с высоты, как истребитель, жму еще сильнее на газ, машина входит в поворот, чувствую, как она вся сжимается подо мной вплоть до бампера. Пересекаю вновь дорожку, руль слушается с трудом, выруливаю к правому краю, затем рывок туда, где трасса меняет серый цвет на черный, и точно на этой линии жму на тормоза, сбрасываю передачу и резко вхожу в двойной левый поворот у Прайори и Брукфилда, выскакиваю за трассу, на выход, выравниваю машину так, чтобы ее не занесло, жму на газ в течение секунды и тут же резко пересекаю дорожку влево, чтобы нацелиться на двойной правый в Лаффилде. Стараюсь не касаться бордюров, не потерять устойчивость машины и уложиться за полсекунды. Заставляю эту телегу мчаться быстрее, выигрываю здесь микросекунду, за счет того, что чуть позже, чем следует, жму на тормоз, но все равно этого недостаточно, явно недостаточно. Машина настолько медлительна, что можно на ходу писать письма домой. Или куда-нибудь еще!