Максим при этом был готов сгореть от стыда. И ведь в глубине души он понимал, что, скорей всего, вся правда выплывет наружу, причем очень скоро. Так почему же сейчас не сказать? Но он посмотрел на Тамару Александровну. И не смог нарушить данное ей слово.
Лишь Антон в этой ситуации чувствовал себя свободно, как рыба в воде. Ну да с ним всегда так. Он вообще ничего серьезно не воспринимает.
Самый тяжелый удар Максим получил в конце разговора, когда узнал, что вот прямо сейчас Астахов с сыном едут к Зарецкому. Хорошо же он, Максим, будет выглядеть перед Зарецким: лгун лгуном.
И так все было непросто, а теперь уж совсем запуталось.
* * *
Цыганки разбрелись по набережной. Отдыхающие из окрестных санаториев привычно напряглись, проверили, на всякий случай, кошельки. Убедившись, что те на месте, начали заглядываться на предложенный цыганками товар: сувениры разные, ракушки, смешные фигурки, склеенные из шишек и веточек, избушки на курьих ножках с надписью «Привет из Управска».
Слово за слово — соглашались и на гадание. Особенно бойко дело шло у Рубины, а из молодых — у Люциты. Кармелита же никак не могла приспособиться к новому для себя делу. Хорошо хоть бывший главный конюх Сашка со своей унылой лошадью тут же бродил. И почему-то при виде Сашки так захотелось бросить все и сбежать домой, в слободу, в свою любимую спаленку к плюшевым игрушкам, к своей любимой Звездочке. Просто детство какое-то.
И тут Кармелита увидела Свету. Света тоже увидела ее. Кармелита среди таборных цыганок-гадалок! Светины глаза округлились до шарообразного состояния. Потом лицо расплылось в улыбке. Ай да подруга! Кармелита в ответ тоже улыбнулась.
— Девушка, а погадайте мне на жениха? — миновав всех прочих цыганок, Света подошла к Кармелите.
— Ай, красавица, ай, хорошая, конечно погадаю! — Цыганская кровь проснулась, забурлила, Кармелита почувствовала невероятный кураж и небывалую легкость. — Ой, всю правду скажу. Только позолоти ручку, рублей на десять… сначала.
Света протянула ей купюру. Кармелита быстренько ее спрятала. Взяла Светку за руку.
— Ну что? Всю правду скажешь?
И Кармелита вдруг посмотрела на Светку всерьез, по-новому. Не как на подругу, а как на клиентку, по бабкиным урокам. Увидев Кармелиту, Света, конечно, обрадовалась. Но внутренней, лучистой радости в ней не было. Одинокая она. Не влюбленная и не любимая. А все, что есть у нее сейчас, знакомые парни, о которых они с ней говорили вечерами, — мелочь, ерунда. Ненастоящее.
— Жених твой рядом ходит, а ты его не видишь. Зачем на других глазками стреляешь? А?
Светка замерла на секунду, уж очень серьезно, по-настоящему сказала все это ее подружка. Но потом встряхнулась — глупости! Игра это все. Нужно просто поддержать Кармелиту:
— Спасибо, цыганка. Всю правду говоришь. А что дальше?
Кармелита продолжила с прежней серьезностью:
— Девочка ты красивая, общительная, веселая. Ишь, какая шустренькая. Смотрю, женишка хочешь найти богатенького? Э-эх… Зачем богатого, верного искать нужно!
— Всю правду говоришь, цыганка. — И снова Кармелита попала в самую точку, они же с ней этого не обсуждали, а мысли такие у Светы были, были; Света, почти уже не играя, протянула несколько купюр. — Дальше говори, что будет…
И такая в этой сцене была искренность, заинтересованность и естественность, что отдыхающие начали подходить, прислушиваться.
— Ой, красавица, — воскликнула вдруг Кармелита. — Злодейка хочет у тебя суженого увести…
— Да ты что! Ну и что? Чем все закончится?
— Не волнуйся. Нет сил против любви. И жених с любимой останется… Все, что знала, сказала. Кому еще погадать?..
Озадаченная, Света отошла в сторону. А к Кармелите выстроилась целая очередь.
И снова Максим шел, куда глаза глядят. Но на этот раз ноги привели его не к котельной Палыча, а на набережную. Лишь увидев цыганок, Максим вспомнил, что сказала ему вчера молодая цыганка. Слово в слово вспомнил: «Завтра приходи на набережную. Там и погадаю тебе. Да только уже не бесплатно. Это ведь работа наша цыганская…» И сразу настроение улучшилось.
Где же она тут, где? Никак не мог найти. Похоже, в центре во-о-н той толпы, собравшейся у лесенки, ведущей к пляжу. Подошел поближе, и точно, увидел — вот она, Кармелита. Какая же к ней очередь. Наверно, хорошо гадает…
Пристроился к очереди, так, чтоб никого не отпихнуть и в то же время оказаться поближе к цыганке. Кармелита заметила его (он это сразу почувствовал), но виду не подала. И закончив гадать очередной клиентке, повернулась к нему:
— Ай, молодой, красивый! И тебе погадать?
Максим кивнул головой и сглотнул не вовремя выделившуюся слюну. Говорить почему-то не мог.
— Твоя ладонь полна тайн, красавец… — начала Кармелита.
— Каких тайн?
— Простых и ясных, как небо сегодня. Полюбишь ты девушку. Да нет, уже полюбил. И думаешь, что она — твоя судьба…
— А на самом деле что — не судьба?
— Не верь ты ей. Она не та, за кого себя выдает. Ой, что еще вижу, красавец!
— Что?
— Через много бед и испытаний она тебя проведет…
— А она случаем не цыганка?
— Нет, — замялась, впервые за сегодняшний день, Кармелита.
— Посмотри повнимательней… — не отступал Максим. — Может, все-таки цыганка?
— Не цыганка! Я сказала!
«Ну вот, — засмеялся про себя Максим, „Я сказала!“ Почти как Николай Андреич…»
— А кто тогда?
— А ты мне денег дай побольше, я тогда скажу…
Максим достал кошелек, а там — пусто. Правду говорят: финансовый кризис — всегда не вовремя.
— Не-е-ет? — разочарованно протянула Кармелита. — Ну, на нет и гадания нет! Свободен…
— Но я хочу узнать свою судьбу.
— Хочешь узнать, приходи завтра, — хитро улыбаясь, сказала цыганка. — На это же самое место приходи, да денег возьми с собой побольше. На будущем своем нельзя экономить. Следующий!
Максим вышел из толпы. Посмотрел на ладонь, по которой гадала Кармелита. Он до сих пор чувствовал ласковое прикосновение ее рук. И отдал бы все, чтоб его ладонь вновь оказалась в этих ручках.
И вдруг вспомнил байку-быль, рассказанную Палычем. Похоже получается. Очень похоже. По крайней мере, ежедневные гадания уже запланированы. Как то оно дальше будет?..
* * *
Выезд Тамары и Игоря на рекогносцировку получился очень романтичным, практически, пикник. Взяли бутербродов, пива и, конечно же, самое главное, его гордость, — цейссовские бинокли, купленные еще в советское время, в братской Германской Демократической Республике. Собрались быстро, оделись по-походному: джинсы, кеды, неприметные рубашки цвета хаки. Царапаясь о сосновые ветки, забрались на дикий утес напротив набережной, устроили тут наблюдательный пункт.