Иногда его другое тревожило. Стал Гаврила Степанович сдавать. После смерти жены он вдруг ко всему охладел, вплоть до работы. Бывало так, что звонили по нескольку раз в день из института, разыскивали своего директора. Егор догадывался, где проводит дни отчим: ходит на кладбище, сидит у могилы жены и пьет водку в одиночестве или с тамошними забулдыгами. Сам Егор как-то забрел на кладбище и увидел именно эту картину.
А уехал он в командировку надолго, на месяц или два, так что Егор надеялся: может быть, это отчима немного встряхнет. Димка с головой ушел в свои приключения, братья почти не виделись, лишь иногда глубокими ночами Егор слышал, что к Димке завалила компашка, слушают музыку, покуривают и обсуждают каких-то девчонок, каких-то врагов и свои далеко идущие планы.
6. ФелицияНа третий день поздним вечером пришла к Егору Фелиция. Димка отсутствовал, как обычно. Пришлось Егору самому встать с кровати, укутавшись в одеяло, и идти к дверям. Он бы и не пошел, да звонили долго и звонко. Как отпер замки, впустив девушку, обернулся, так и обомлел: она пришла очень красивой, в длинном свитере грубой вязки, в твидовой серой юбке, обтянувшей узкие бедра и длинные стройные ноги. Фелиция тоже чуть свысока полюбовалась представшим ей зрелищем Егора в жалкой тоге, под которой беспокойно топтались на ледяном паркете его волосатые худые щиколотки.
— Приветик, вот за новостями из театра послали. Ты взаправду болеешь? Впустишь, или мне нельзя?
— Ага, проходи, там грязно, неубрано... — Егор провел ее по коридору в свою комнату. Сам проворно упрятал голое тело в постель, под одеяло, забыв принять с плеч девушки красное пальто. Пальто само рухнуло на пол, поскольку девушка не глядя скинула его с плеч в предполагаемые руки хозяина. Пришлось ей самой пальто повесить на гвоздь в стене. Егор этого конфуза не заметил, искал очки на тумбочке (новые, подарок отчима). Наедине с собой он очков не носил, читал без них, а телевизора в комнате не было.
Фелиция первым делом присела перед зеркальцем на бывшем столе Димки, обновила косметику на лице. Сильным толчком ноги переместила кресло вплотную к кровати Егора, привольно развалилась в нем, а ноги в черных чулках закинула на постель.
— Ничего, что я ноги сюда? — осведомилась у Егора. — Ножки устали.
Егор не нашелся, что сказать, лишь изобразил лицом радость и одобрение.
— Ну, так что с тобой? Гриппуешь?
— Нет. По глупости в Неву свалился, едва выплыл. Ну и воспаление легких, прочее. Устал очень, пока на берег выбрался и домой бежал. Но теперь я почти выздоровел, отдохну еще день и в институт побегу.
Она покачала головой. Сквозь петли свитера Егор видел (а он вообще рядом с девушками становился наблюдательным) почти явственно ее небольшие грудки. Разрез юбки на бедре обнажал манящее тело вплоть до верхней бедренной косточки. Он недоумевал: неужели в такие холода она разгуливает без белья? Но вскоре разглядел и успокоился — под свитером был лифчик телесного цвета, а под юбкой колготы, тоже замаскированные. Фелиция, кажется, понимала, что и как он исследует, поскольку хихикала.
— Знаешь, я сама вызвалась сходить к тебе. Меня вдруг впечатлило, что ты сотворил на последнем прогоне. Если честно, не поняла, что и как произошло, чем ты эффектов добивался, но я тряслась от напряжения. Других, кстати, тоже впечатлило, непрестанно вспоминают. Петухов с Гамлетиком спорят, кто первый тебя заприметил. Мне захотелось с тобой общануться!
— Конечно, я очень рад, — закивал Егор.
— А ты в этой каморке давно обитаешь? — девушка несколько скептически оглядела убранство помещения: обои в потемневший от времени цветочек, старый диванчик, коврик с олененком над кроватью, стол с чернильными пятнами, фанерная тумбочка.
— Больше года живу.
— Комнату снимаешь? Или всю квартиру? Так тихо, будто мы одни.
— У знакомых задарма поселился. Сейчас никого нет, разъехались, — Егор с трудом успевал отвечать по порядку на ее вопросы.
— Это славно. Но ты ведь больной, чего ж знакомые бросили, нехорошо.
— Ничего не бросили, — уверил Егор. — Тут в тумбочке все есть, и бутылки с лимонадом и с соком, и колбаса, сыр, хлеба две буханки. А под кроватью горшок, если до туалета добраться не смогу.
Фелиция заподозрила, что ее разыгрывают, заглянула под кровать: большой эмалированный горшок стоял там, накрытый крышкой. Проверять содержимое не решилась, за что Егор был благодарен (ночью попользовался, а сполоснуть забыл). Открыла тумбочку, где лежали в полиэтиленовых пакетах обкусанные куски сыра и копченой колбасы.
— Я ничего не понимаю. Ты так тяжело болен, поэтому еду сюда засунули? — спросила Фелиция.
Егору претили разговоры о его здоровье или физиологии, он попробовал ее отвлечь:
— Скажи, вы там в театре еще не решили меня выгнать? Я тут лежу и волнуюсь.
— Петухов об этом ничего не говорил. Но ты постарайся выздороветь хотя бы дня через два-три. Если хочешь, я в деканат зайду, сообщу, что болен. А пока надо тебя нормально покормить.
Она набрала в охапку свертков из тумбочки, ушла искать кухню. Возилась там, стуча посудой, что-то кричала. Егор испытывал совершенно новое, полное довольства ощущение — о нем заботилась девушка!
Фелиция принесла прямо на горячей сковороде яичницу с обжаренной колбасой, там же тосты с сыром, они на пару аппетитно поужинали.
А потом пили чай и болтали. Девушка очень интересовалась прошлым Егора. Он даже хотел, но не смог начистоту чем-то сокровенным поделиться, ведь все его истории были грустные, и не хотелось плакаться и жаловаться перед роскошной девушкой. Сказал ей, что пэтэушник, что работал там и там, а потом надоело в провинции прозябать, ну и ринулся в поисках знаний и открытий под бок к питерским родичам.
Она гораздо откровенней говорила о себе, и Егора поразил один факт: в свои двадцать она успела побывать замужем, развестись, сменить два института, уйти от родителей.
— Мужа я себе у «Сайгона» нашла. Ну, знаешь ведь, где неформалы тусуются. Я и сама раньше была отчаянной тусовщицей, вот такого же парня нашла. Крутого гитариста и наркомана. В брачную ночь мы торжественно ширялись на пару одним «баяном». Назло понаехавшим родственникам, что за стенами пили и пели.
— И ты кололась? — с ужасом спросил Егор.
— Из любви к нему, конечно. Сама я не любительница. Ширнулись тогда и заснули, так сутки продрыхли. Мне кошмары снились, потому что передозняк небольшой вышел. Знаешь, мне кажется, нам с тобой не помешало бы немного на грудь принять, — добавила она и достала из сумки бутылку водки.
Выпили по сто граммов примерно. Строгие порядки на репетициях, с обязательным распитием портвейна, сделали свое — Егор уже не блевал однообразно, а лишь быстро пьянел, сбиваясь на бессмысленное хихиканье.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});