— Мой сын не предназначен для девицы Шуилер или девицы Кортланд, — уверял Гарри. — Если только, конечно, речь не будет идти о браке по любви. Прежде всего он женится на женщине, которую полюбит и которая полюбит его. Разумеется, если судьбе угодно, чтобы она оказалась ирландкой, я не стану возражать.
Маленький Чарльз Бэтман очень любил Салли Гейдж.
«Раппаханнок» причалил. Замелькали швартовы, восемьсот членов экипажа либо совершали маневр, либо висели на рангоутах, любуясь Нью-Йорком и позволяя любоваться ими самими.
Говорили, что, после того как флот Муира покинул английский Бристоль, выйдя в это плавание с целью вербовки новых посредников, он сначала прибыл на Барбадос, а затем посетил Порт-Рояль на Ямайке, Чарльзтаун в Каролине, Вильямсбург в Виргинии, Сен-Мэри-Сити в Мэриленде, Ньюпорт в Роуд-Исланде и Филадельфию в Пенсильвании. После Нью-Йорка корабль собирался зайти в Бостон в провинции Массачусетс и Портсмут в Нью-Хэмпшире.
Где бы ни появлялся «Раппаханнок», его всегда окружала аура приключений.
— Если бы я была мальчиком, — сказала Салли, — я хотела бы плавать на таком корабле!
— Правда? У моего отца насчет меня другие планы… Следующим летом я буду совершенствовать свои знания в Пенсильвании, учиться у Шелби Фроста, а затем отправлюсь в Англию в Саттон Колдфилд или Брейсноус. — Да?..
— Это тоже своего рода приключения!
— Мне будет тебя не хватать, Чи.
— Я буду жить в Нью-Йорке. Я вернусь и последую примеру своих родителей: буду помогать нашим ирландских братьям!
Салли улыбнулась.
На верхнем мостике «Раппаханнока» показался изящный мужской силуэт. Молодой человек с длинными темными волосами был одет во все черное. Его костюм освежал лишь голубой шарф, перекинутый через плечо, который символизировал Факторию Муира. Это был Вальтер, наследник английской торговой империи.
На набережной Вальтера встречал виконт Корнбери, губернатор провинций Нью-Йорк и Нью-Джерси.
— Это он, грозный шеф «Раппаханнока»? — удивилась Салли. — Он слишком молод, ты не думаешь?
Вальтеру Муиру было двадцать пять лет, но выглядел он лет на шесть моложе.
— Молод? — подхватил, смеясь, старый пират, сидевший над ними. — Этот чертов англичанин такой жестокий, словно вот уже тысячу лет совершает преступления! По сравнению с ним его отец кажется ангелом. В его жилах течет не кровь, а слезы вдов моряков, которых он вместе со своим проклятым мановаром навсегда обездолил. — Старый пират смачно сплюнул. — Черт меня побери, я не хочу увидеть, как будет тонуть этот «Раппаханнок»! Я хочу увидеть, как он будет гореть! Его обломки на морском дне не принесут мне успокоения: он вполне может воскреснуть, чтобы преследовать нас.
Чи расхохотался:
— Насчет корабля я согласен, но в этом Вальтере Муире нет ничего грозного!
Пират нагнулся, чтобы внимательно рассмотреть того, кто поставил его слова под сомнение.
— Когда ты познакомишься с ним поближе, малыш, ты изменишь свое мнение. В противном случае ты полный кретин, который умрет раньше времени. Он убийца. Самый худший из убийц. Один из тех, кого влечет к себе опасность. Разве можно победить противника, который не боится смерти? Который, возможно, жаждет ее?
— Похоже, вы его хорошо знаете.
Кривой Сол кивнул:
— Два года назад многим из нас довелось познакомиться с ним на Коровьем острове. Тогда Вальтер только-только принял на себя командование «Раппаханноком» и флотилией Муира. К всеобщему удивлению, должен я вам сказать. Свою юность он провел в роскоши и распутстве лондонских дворцов. Его нога никогда не ступала на борт корабля. Но вот умирает его супруга. Безутешный, он оставил свою Должность в Фактории и попросил заменить им командира адмиральского корабля. Все пиратское братство, от Малых Антильских островов до Индонезии, вздохнуло с облегчением. Его, этого сопливого наследника, считали глупцом! Мы думали, что вскоре отомстим за все смерти по вине «Раппаханнока»!
Кривой Сол снова сплюнул и продолжил:
— В своем первом плавании он повел «Раппаханнок» в маленькую бухту Коровьего острова, туда, где стояли около десяти наших пиратских кораблей. Все было давным-давно продумано. Он тихо, под покровом безлунной ночи, вошел в бухту. Нацелив вслепую пушки, он начал палить раскаленными ядрами во всех направлениях. На нас летели сотни ядер! Все были застигнуты врасплох. По мере того как на рейде вспыхивал пожар за пожаром, стрельба становилась точнее. Менее чем за два часа он потопил все наши корабли и предал город огню, залив его кровью! Он шел на риск, но точно рассчитал удар. Настоящее безумие! Да, тогда мы получили хороший урок. И с тех пор мы бежим от него, как от чумного, и это еще мягко сказано.
Когда Вальтер Муир спустился к грузовой стреле, на которой сидели Чарльз и Салли, дети смотрели на него уже совершенно другими глазами.
— Он носит черный фрак в знак траура по жене… — сказала девочка. — Я нахожу это трогательным: молодой человек, который бросается в смертельный омут из-за утраченной любви.
У высокого и худощавого Вальтера Муира была слишком бледная кожа для коммодора, который всю свою жизнь проводит в море.
— Когда «Раппаханнок» бросает якорь в Англии, в Бристоле или Гравесенде, — сказал Кривой Сол, — Вальтер Муир никогда не сходит на берег и с нетерпением ждет продолжения плавания. Каких только глупостей не рассказывают о сердечной тоске, но он и правда очень странный человек.
На пристани, под небесно-голубым навесом, стоял стол такого же цвета. За ним сидел Бат Глэсби, доверенный агент Августуса Муира, которому было поручено собрать письменные предложения владельцев провинции.
— Посмотри, Салли, там мой отец! — воскликнул Чарльз.
Гарри Бэтман был первым ньюйоркцем, подошедшим к представителю Фактории Муира, чтобы вручить ему пакет документов.
Несколько людей, стоявших в толпе, пожелали ему удачи. Они были рады, что торговец средней руки обогнал элиту.
Весь день Гарри Бэтман пребывал в необычном для него нервном возбуждении. Вечером Лили, Чарльз и сам Гарри преклонили колени около небольшого алтаря, спрятанного в голландском шкафу. В Нью-Йорке, как и в Дублине, католицизм исповедовали тайно.
Маленький Чарльз, почти не сомкнувший глаз прошлой ночью в надежде увидеть прибытие «Раппаханнока», заснул во время молитвы. Гарри и Лили не решились его разбудить.
Когда Лили читала «Отче наш», в дверь постучали.
Очень сильно.
Лили заволновалась. Она закрыла дверцы шкафа. Чарльз проснулся от резкого звука и спросил, что случилось. Гарри пошел открывать.
На пороге стоял Джон Эскот.
Эскот, друг Бэтманов, был близок к наместнику-губернатору и типографу Вильяму Бредфорду. Он владел одной из самых крупных верфей на Гудзоне.
— Позвольте мне войти, Гарри. Нам надо поговорить.
Войдя в дом, Эскот снял пальто и сел в кресло.
— В резиденции губернатора был дан ужин. На нем присутствовали Вальтер Муир, его представитель Бат Глэсби и несколько производителей и торговцев колонии.
— Мне никто ничего не сказал.
— И на это есть причины. Они проявили осторожность и не стали ставить в известность всех подряд.
Нахмурив брови, Гарри сел напротив Эскота.
— Если вопрос о выборе партнеров решается в узком кругу, зачем надо было просить нас представить предложения?
Эскот беспомощно пожал плечами.
— К счастью, я присутствовал на этом ужине, — сказал он. — «Раппаханнок» должны будут проконопатить. Что за вечер!
— Губернатор Корнбери не выглядел слишком смешным перед гостями?
Джон Эскот покачал головой:
— Вальтер Муир и Ват Глэсби были немного удивлены, увидев, что он подкрашивает глаза, словно женщина. Но на этот раз, слава Богу, он не стал надевать платье и корсет. Когда в конце концов Бат Глэсби спросил, почему тот накрасился, его превосходительство ответил в своей безумной манере: «Разве в этой прекрасной провинции Нью-Йорк я не являюсь самым высокопоставленным представителем женщины? Нашей славной королевы Анны? И в мои обязанности входит следить за тем, чтобы об этом не забывали!» Он с таким серьезным видом ответил на вопрос, что у гостей пропала всякая охота смеяться.