Читать интересную книгу Севастопольский конвой - Богдан Сушинский

– Хотя понятно, что прибудут они по темноте, и скорее всего после полуночи, – оживился Бекетов, словно охотник, почуявший добычу. – Словом, ход мыслей у тебя правильный.

Не так уж и часто выпадало теперь начальнику контрразведки оборонительного района, сидя в осажденном городе, заниматься операциями за линией фронта. Не те времена, не те обстоятельства! Даже свежих агентов своих в последнее время румыны в город уже не засылали. Во-первых, это было непросто, а во-вторых, уже бессмысленно, потому что уверовали: не завтра, так послезавтра город будет в их руках. Да и внутренние враги-недоброжелатели советской власти притихли, затаились…

В чем, собственно, убеждать горожан, что писать в своих прорумынских листовках? Что вскоре город окажется на территории Транснистрии, а все они проснутся однажды утром подданными румынского короля? Так это и без пропаганды теперь уже всем было ясно. Словом, какая-то деятельность у контрразведки просматривалась, но только самому Бекетову она казалась слишком уж неброской, почти вялой. А тут – вот она, возможность: десант, радист-молдаванин, перешедший на сторону Красной Армии; радиоигра, благодаря которой можно завлечь еще один десант…

– Наверное, после полуночи, – согласился майор. – Но лишь в том случае, если румыны не пойдут в наступление уже сегодня и не попытаются высадиться на судно, чтобы окончательно там закрепиться.

– И тогда уже сержант Жодин со своими «бессмертными» вынужден будет не только открыться, но и принять бой. Только ты вот что, майор: радистом этим не рискуй. Немедленно перебрось его вместе с другим пленным к себе, а возможно, уже завтра мой служивый заберет его в город.

– Второго, старообрядца, можно оставить, пусть воюет, искупает вину перед родиной предков. Радиста же снять смогу только ночью, потому как все пространство между кораблем и моими окопами из вражеских биноклей и стереотруб просматривается. А ведь румынское командование считает, что там находится его десант.

– Признаю: ход мыслей у тебя по-прежнему правильный. А потому добывай пленного радиста из трюма «Кара-Дага» когда и как хочешь, но чтобы завтра он оказался под моей опекой. А когда румыны вздумают взять судно на абордаж, комендоры эсминца и сторожевого катера тебя поддержат, командиры их будут предупреждены.

– Главное, чтобы они отвлекали огнем своих румынских собратьев, навязывая им артиллерийские дуэли.

– Это уж как водится. И последнее. Не исключено, что уже послезавтра жизнь твоя, капитан, пардон, майор Гродов, может кардинально измениться. Помнится, я как-то намекал тебе на такую возможность.

– Намечается еще одна фронтовая прогулка на Дунай? Нет, сразу в район Констанцы?

Бекетов натужно как-то посопел в трубку, а затем спросил:

– Если бы в самом деле предложили высадить в районе Констанцкого порта, согласился бы? – И майор неожиданно почувствовал, что Бекетов действительно загорелся этой идеей. – Нет-нет, речь идет не о приказе, который следует выполнить во что бы то ни стало, – молвил он. – А о том случае, когда подбирают добровольцев. Только так: ответ должен быть осознанным и на полном серьезе.

– Если учесть, что на вооружении у румын всего одна подводная лодка, то можно произвести высадку из наших субмарин где-нибудь в тихой бухте неподалеку от порта. Провести решительную операцию под прикрытием отряда судов, внезапно появившихся на рейде, и снова отойти к резиновым лодкам и поджидавшим субмаринам или же прорываться к дунайским плавням…

– Ты что, Гродов, – вдруг не удержался начальник контрразведки, – действительно обдумывал план десанта на морскую базу румынского флота?

– Обдумывал, конечно, – спокойно ответил тот.

– Но это же безумие!..

– А любой десант – это всегда безумие. Вот только странно слышать о нем от человека, призванного порождать подобные безумия по долгу службы, – с подчеркнутой вежливостью заметил Гродов. – Смею напомнить, что, когда готовилась высадка моего батальона на румынский берег Дуная, многим это тоже казалось бредом, а на меня смотрели как на предводителя самоубийц. По румынским данным, в таком качестве я, очевидно, и прохожу. Но поди ж ты!..

– И все же: то – Дунай, сопредельный берег; а тут речь идет о главной базе вражеского флота. Скажи прямо: ты допускаешь осуществление подобного десанта?

– С сугубо военной точки зрения он – погибельный и для десантников, и для части судов сопровождения. Но с точки зрения пропагандистского натиска на врагов и союзников… Стоп, а куда, собственно, собираетесь нацеливать мой батальон вы, товарищ полковник? Неужто в самом деле на румынский берег?

– Что-то вроде того, – неохотно пробормотал Бекетов. – Но пока что – без подробностей. Как только все окончательно вырисуется, немедленно вызову к себе. Словом, головой своей майорской в окопах особо не рискуй, она теперь – достояние не только полка морской пехоты Осипова, но и штаба всего оборонительного района.

Как только Бекетов положил трубку, майор тут же хотел поинтересоваться у комполка, не известно ли ему что-либо из того, что должно будет произойти послезавтра, но решил, что вот так, вплоть до даты, раскрывать суть своей разговора с главным контрразведчиком осажденного города не стоит. И лишь когда, спустившись с Батарейной высоты, они остались по пути к мотоциклу вдвоем, все-таки не удержался, спросил:

– Товарищ полковник, случайно и сугубо между нами… Вам не известны какие-либо планы командования относительно меня на ближайшее время?

– Ни относительно тебя, ни относительно твоего батальона, – покачал головой «батя» морских пехотинцев. – А что тебя насторожило?

– Ну, если не известны… Будем считать, что и вопроса моего по этому поводу не возникало.

– Понятно, что не возникало, – поспешил заверить его комполка. – Но все-таки? Появились намеки на перевод?

– На какие-то изменения в солдатской судьбе – так будет точнее.

– Все в воле командования. В высоких штабах судьбу способны менять круто. Я вот о чем подумал. В этом году пробиться к нам основные части армии уже вряд ли сумеют. Слишком далеко отошли. Да и нам до конца года здесь, в степи, не продержаться. Тем более что чуть ли не каждый день флот теряет суда, причем все чаще – безвозвратно. Ни пополнять, ни ремонтировать не успеваем.

– Флот теряем – эт-то точно.

– Словом, думаю так: не исключено, что наиболее нужных людей отсюда вскоре начнут вырывать: кого – морем, кого – по воздуху. Полагаю, что впредь использовать тебя как полевого комбата – командованию тоже не резон.

– Ну, таких, как я, майоров и комбатов, положим, немало, так что…

– Таких командиров, как ты, нам еще только нужно научиться готовить, – резко прервал его Осипов, не обращая внимания на то, что Гродов чувствует себя неудобно. – И разумно использовать на фронте – тоже нужно учиться. Хотя честно признаюсь: не хотелось бы терять ни тебя, ни твоих канониров. Пусть даже, по временам нынешним, безорудийных.

24

Ровно в семнадцать ноль-ноль над позициями морских пехотинцев появились две тройки румынских штурмовиков, которые, заходя то со стороны степи, то со стороны моря, утюжили окопы батальона и позиции его артиллеристов. Спасало только то, что, в отличие от германских пилотов, румынские старались вести свои штурмовики на непростительно большой высоте, а еще – делали слишком большие развороты вместо того, чтобы на крутых виражах сокращать их прямо над позициями противника.

Конечно же, особой меткостью и напористостью румынские асы не отличались. И, понятно, что к двум пулеметным спаркам Гродова подключались зенитки судов прикрытия и северных батальонов Первого полка. Тем не менее в батальоне сразу же появились первые убитые и раненые, в том числе и среди артиллеристов. Единственным утешением могло служить только то, что один самолет был подбит над морем и взорвался в воздухе чуть ли не над эсминцем, а второй, явно подбитый, с трудом, петляя над самой землей, перетянул за линию фронта и, по всей вероятности, совершил вынужденную посадку.

– Опять одно и то же! – рассвирепев, размахивал руками начальник штаба Денщиков, встречая комбата на спуске с Батарейной высотки. – Ни зенитных орудий у нас, ни авиации прикрытия. Нам еще повезло, что налетели румыны, а не немцы, иначе пришлось бы совсем худо.

– Немцы тоже налетят, – хладнокровно «успокоил» его Гродов. – Еще есть время. Скорее всего, сейчас противник организует нам артналет, а затем уже бросит в атаку батальон пехоты. Поэтому орудия укрыть в гроте и под скалой у моря… – обратился он к командиру батареи.

– Укрываем два последних, – четко, с почти артистической дикцией, доложил Куршинов. – После артналета сразу же извлечем и тут же приготовим к бою. Одно орудие, как было приказано, затащим на высотку по пологому участку склона.

Гродова всегда приятно поражало умение этого офицера с костлявой, явно неофицерской фигурой быстро и четко формулировать свои мысли; по любому поводу, экспромтом, докладывать так, словно читает по заготовленной бумажке.