бы и кожаное мягкое кресло, и подлокотники из натурального дерева, и космическую приборную панель.
Но сейчас ей все это было совершенно не интересно. Она смотрела в скошенное окно спортивного автомобиля на знакомые брянские улочки, и слезы закипали в ее глазах. Почему она просто не может быть сейчас в своей комнате, гладить кошку Рыську, ждать маму с работы, слышать телевизор в комнате у бабули?
Вдруг рука Долгова легла на ее руку.
— Ты справишься, — сказал препод.
Улица Калинина — одна из центральных в Брянске. Начинается у реки Десны, пересекает весь Советский район и скрывается в лесу, или, как его официально называют, в роще «Соловьи».
Дом отца находился неподалеку от рощи. Небольшой, но все-таки, коттедж. Окружен решетчатым забором.
Долгов припарковался напротив дома. Влада сидела, вжавшись в кресло. Все бы отдала, чтобы не выходить из машины.
— Ну, иди, — мягко сказал препод.
Влада съежилась, вздрогнула, на глазах у нее выступили слезы.
— Вы со мной не пойдете, Александр Степанович? — догадалась она.
— Не могу, — голосом, полным искреннего сочувствия, молвил Долгов. — Это твой путь, Влада.
Она шмыгнула носом, и подняв дверь вверх, вылезла из машины.
К забору был приделан звонок. Оглянувшись на преподавателя, Влада вдавила кнопку. И тут же поняла: она совершенно не представляет, что ей говорить отцу.
Нет, это точно не для нее! Она не может! Будь что будет, наверняка есть какие-то другие пути испытать жестокое унижение. Она лучше голой пройдет по институту, чем это! Влада развернулась было к машине, но тут за ее спиной раздался голос:
— Здравствуйте! Что вы хотели?
Через аккуратный, ухоженный палисадник к воротам шла молодая, красивая женщина лет двадцати пяти.
— Здравствуйте, — запнувшись, сказала Влада. — Горкало Анатолий Борисович здесь проживает?
— Да, — ответила женщина, и добавила встревоженно. — А что такое?
— Мне нужно с ним поговорить.
— О чем?
Влада замялась.
— Это личное.
Женщина нахмурилась, затем подозрительно усмехнулась:
— Личное? Это что за личное может быть у вас к моему мужу? Ну, ладно, проходите.
Калитка отворилась. Влада, повторяя про себя: «Мне надо защитить маму, мне надо защитить маму», — шагнула на тропинку, уложенную красивой плиткой.
Она проследовала за женщиной, поражаясь тому, какая у ее отца молодая и красивая жена. И, судя по внешнему виду, интеллигентная, не из тех, что матерятся и проводят время в ночных клубах.
Они вошли в хорошо обставленную, современную гостиную. Владу на мгновение кольнуло: «А вот мы с мамой совсем не так живем».
— Толя, к тебе девочка пришла!
— А? Что? — донеслось из комнаты.
В гостиную вошел высокий, худой человек. Он был сильно похож на Владу, и чем-то неуловимо — на оставленного Владой в машине Кощея Бессмертного.
— Что за девочка? Здравствуйте!
— Здравствуйте, — едва слышно выдавила Влада.
Они стояли посреди гостиной и молчали. Жена отца, наклонив голову, смотрела на Владу. Отец недоуменно поглядывал то на супругу, то на незваную гостью.
— Ну? — с нажимом спросил Анатолий Борисович. — Женя, что вообще происходит?
В воздухе явно запахло грозой.
— Ты беременна от моего мужа? — вдруг спросила Женя.
— Нет! — воскликнула Влада, чувствуя, что слезы вот-вот хлынут из ее глаз.
— Что ты такое говоришь, Евгения! — разозлился Горкало. — Я впервые вижу эту девушку. Кто вы и что вам надо?
Он почти кричал.
Слезы все-таки хлынули. Всхлипывая, Влада едва слышно прошептала:
— Я ваша дочь.
— Что-что? — грозно переспросил отец.
— Я ваша дочь, — повторила Влада чуть громче.
Мертвое молчание. Молодая женщина вдруг хихикнула.
— Толик, так это дочь той женщины, про которую ты рассказывал? Ну, продавщицы из Полпинки?
Отец пристально смотрел на Владу. Когда она отважилась ответить на его взгляд, он тут же отвел глаза.
— Может, чайник тогда поставим? — спросила Женя. — Есть печенье.
— Не надо, — поспешно сказал отец. — Она уже уходит.
Влада попятилась, резко развернулась и выбежала из гостиной, ощущая самое жестокое унижение, которое когда-либо испытывала в жизни.
Пробежав через палисадник, Влада села в машину. Долгов, едва взглянув на нее, сказал:
— Нет инициации.
Влада ждала, что препод хотя бы слово доброе скажет, как-то поддержит, но нет — инициация, инициация, инициация. Больше его ничего не интересует.
Кощей завел мотор и резко стартовал с места. Влада безучастно смотрела в окно. В голове ее гремело: «Она уже уходит». Как мама могла любить такого человека? И почему он стал ее отцом?
Немного успокоившись, Влада сказала:
— И что теперь?
Долгов, вцепившийся в руль до белизны в костяшках пальцев, мрачно смотрел перед собой:
— Осталось только два пути инициации, ты же знаешь. И ни один не подходит ни тебе…
Тут он запнулся и сказал:
— Ни мне. Я не хочу, чтобы ты проходила дальнейшие ступени инициализации. Я все-таки твой преподаватель.
Влада всхлипнула.
— Но что будет завтра? Или этой ночью? Фролов сказал, что … что отрубит мне голову, а потом расправится с мамой и бабушкой. Вы ведь сможете нас защитить?
Долгов молчал. «Ламборджини Ураган», между тем, уже свернул в Полпинку.
— Сможете? — почти крикнула она.
— Влада, — препод глубоко вздохнул. — в Яви богатырь гораздо сильнее меня, я не могу ему противостоять, а в Навь Фролову не пробраться. В Яви только поляница может сокрушить богатыря.
«Ламборджини Ураган» остановился неподалеку от колодца Водяного. Долгов повернулся к Владе. Его красивое, одухотворенное лицо было печальным и тревожным:
— Но я буду биться с ним до конца. Я не уеду сегодня, буду сидеть здесь в машине и караулить.
Владе стало легче. Кощей будет охранять ее дом! Конечно же, он прибедняется, и сил на то, чтобы победить бородача, ему вполне хватит. Хватит, несмотря на то, что в Яви он обыкновенный преподаватель в институте.
— Спасибо, Александр Степанович, — искренне сказала Влада. — Ну, я пошла? Мама ждет.
Он кивнул.
Влада выбралась из машины и направилась к дому.
Вдруг за ее спиной раздалось урчание. Влада, уже понимая, что она увидит, но все еще не веря своим ушам, обернулась.
Фиолетовый «Ламборджини Ураган» сдал назад, крутанулся на месте и, взревев, исчез в полпинской тьме.
Дверь открыла мама.
— Уехал твой? — странным голосом спросила она, но тут же замолчала, увидев лицо дочери.
Пройдя в свою комнату, Влада упала на постель лицом в подушку и зарыдала.
— Ну, ничего, ничего, — утешала мама, присевшая рядом на постель. — Все образумится. Он еще пожалеет, что бросил тебя.
— Уйди, мама, — прошептала Влада. — Уйди, прошу.
Ей казалось, что она сейчас умрет.
Он предал ее, оставил на растерзание богатырю Фролову! Какая подлость! Какое жестокое предательство!
«А чего ты ожидала от Кощея?» — внезапно промелькнуло в голове.