больше играть в эти игры, я это и Долгову сказала. Вы можете оставить меня в покое?
Ева Карловна печально склонила голову.
— К сожалению, не можем, Влада. Ты — неинициированная поляница, но ты выявленная поляница. Выявленных поляниц либо инициируют, либо …
— Что либо? — похолодев, спросила Влада.
— Либо убивают. Ни богатыри, ни сущности не могут так рисковать. Ты случайно инициируешься, обретешь силу, и что же? Перебьешь всех?
— Я не хочу никого убивать! — воскликнула Влада. — И инициироваться не желаю! Мне нравится моя жизнь! Оставьте мне ее.
— Бедная девочка, — казалось, вполне искренне посочувствовала «Красавица-Яга». — К несчастью, твоя жизнь никогда больше не будет прежней.
Пока доктор Лесная говорила, ее облик неуловимо менялся. Нос Евы Карловны как будто слегка удлинился, заострился, кончики губ опустились, а в глазах замерцали красные огоньки.
— Так что вы хотите от меня? — чуть не плача, спросила Влада, которой с каждой секундой становилось все страшнее.
— Ты должна стать поляницей до пятницы, — мертвым голосом отчеканила Ева Карловна. — Выбирай любой способ, который тебе предложил Долгов. Авдей Святославович все проконтролирует, научит тебя пользоваться твоей новой силой. Затем ты убьешь Кощея.
— А если я не буду этого делать? — с вызовом спросила Влада.
Ева Карловна, внешность которой приобрела свой обычный вид, достала из сумочки зеркальце, помаду, стала прихорашиваться. Кот, положив голову ей на колени, замурлыкал.
— Если ты не сделаешь это, я отрублю тебе голову, твоим маме и бабушке тоже не поздоровится, — сказал Фролов таким тоном, будто предлагал Владе купить у него набор фломастеров. — Ну, девочка, ступай.
Богатырь открыл дверцу «Гелентвагена», Влада поспешила выскочить на свежий воздух.
— О, постой! — вспомнил Фролов. — Вот, возьми.
— До свидания, дорогая, — сказала Ева Карловна ласковым голосом.
Кот мяукнул.
Черная как смоль машина рванула с места и исчезла за поворотом, ведущим прямо на шоссе.
Влада минуту постояла, пытаясь собраться с мыслями. Затем направилась в сторону дома. В руке было что-то тяжелое. Она посмотрела.
Буханка бородинского хлеба.
Проходя мимо колодца, Влада кинула буханку. С первого раза не попала. Подобрала, снова кинула. Раздался плеск воды и бульканье:
— Хлееепппппц!
— Все хорошо, Владочка?
Лицо мамы было встревоженным.
— Да, мам. Помогала подруге с английским, задержалась.
— Скорее ужинать.
Наскоро перекусив, почистив зубы, Влада отправилась в свою комнату. Не включая свет, не раздеваясь, упала лицом на постель лицом в подушку.
За что ей это «приключение»? Нет, когда-то в детстве она мечтала попасть в сказку, но не в такую!
Ева Карловна и ее банда оказались еще более мерзкими, чем Долгов. Вернее сказать, препод совсем не мерзкий! Разве он хоть раз угрожал ей? Ни разу. Александр Степанович всегда был исключительно вежлив и галантен. Вот, точно! Это слово — галантен — идеально подходит, чтобы описать, как вел себя с ней Долгов.
Но она предала его, и теперь расплачивается.
Влада тихонько заскулила. Кошка Рыська запрыгнула хозяйке прямо на спину, свернулась клубком, замурчала.
Во вторник факультатив, Долгов вполне может прийти, и она ему все расскажет!
«Во вторник?! — Влада села на кровати. — «Может прийти?!».
Ева Карловна потребовала, чтобы Влада стала поляницей до пятницы!
Забыв с перепугу, какой сегодня день, Влада схватила смартфон. Четверг! Только что наступил четверг. У нее есть один день, или…
«Я отрублю тебе голову, и твоим маме и бабушке также не поздоровится».
К Долгову! Срочно!
Влада вскочила. И тут же без сил осела на постель.
Куда? К какому Долгову? Ночь. Полпинка. Начался дождь…
«С утра еду к нему! И с ним — к отцу!».
«К отцу!».
Лишь подумав об этом, Влада почти физически ощутила, как по ее телу побежали мурашки. Она не существовала для этого человека, он оставил ее мать, бросил, как ненужную тряпку.
И тем не менее, встреча с отцом может дать ей силу для того, чтобы защитить, спасти самых дорогих ей людей. Спасти маму! Да чтобы спасти маму, она встретится не то что с отцом, но с чертом!
Опустив голову на подушку, Влада свернулась калачиком и уснула. Если бы кто-то сказал ей раньше, что она спокойно уснет накануне встречи с отцом, ни за что бы не поверила.
Утром Влада дождалась, когда мама ушла на работу и на цыпочках, словно воришка, проникла в мамину комнату. В шкафу в нижней полке лежала толстая тетрадь. «Моя летопись», — смеясь, называла ее Светлана Егоровна.
В детстве, тоже украдкой, Влада часто брала эту тетрадь. Смотрела на бережно приклеенные к бумажным страницам фотографии. Фотографии счастливой мамы, счастливого отца. Поражалась, насколько «этот человек» похож на нее. Глотая слезы, читала написанные маминым почерком стихи о любви и верности — такие наивные, такие трогательные.
На последней странице — Влада прекрасно это знала — был записан адрес ее отца.
— Улица Калинина, дом… — прошептала девушка, еще даже не перелистнув страницу. Надо же! Она не забыла. Давно, в раннем детстве, впервые открыв страницу с адресом, замерла, тут же захлопнула тетрадь. Эту страницу Влада больше никогда не открывала, но, как оказалось, все эти годы она помнила адрес своего отца.
На этот раз дверь в доме Долгова была закрыта. «Не ждет меня», — подумала Влада. Тихонько постучалась. Тут же раздались шаги, препод появился на пороге. Он был бледнее обычного. Запястья перемотаны, на щеке — свежая, довольно глубокая рана.
— Входите, Речкина, — сказал Долгов своим официальным, преподавательским тоном.
Влада прошмыгнула в коридор. Кощей закрыл дверь.
— А что это у вас? Ну, на щеке?
— Ничего особенного, не обращай внимания. Зачем пожаловала?
Влада набрала в грудь воздуха и выпалила:
— Александр Степанович, я передумала! Я хочу, чтобы вы помогли мне стать поляницей! Готова встретиться с отцом.
— То есть, помощь Бабы-Яги в этом деле тебя не устроила? — язвительно спросил Долгов. Он опустился на диван, взял в руки книжку. «Мастер и Маргарита».
Влада вкратце пересказала все, что произошло с ней накануне.
— Окучивает Ева Карловна, окучивает, — процедил Кощей. — Но могла бы и тоньше работать.
— Так вы поможете мне стать поляницей? — с вызовом спросила Влада.
Кощей рывком сел на диване, отбросил книгу.
— Знаешь, Речкина! Вчера, когда ты убежала, я подумал: а зачем? Зачем я спасаю тебя? Твоих родных? Зачем спасаю эту версию человеческого мирка? Ведь мирок-то гнилой! Что в нем есть хорошего, чтобы это спасать?
Влада была несколько обескуражена этой вспышкой, и не нашлась, что ответить.
— Ладно, едем, — вздохнул Долгов, поднимаясь с дивана.
И вот Влада все-таки очутилась в салоне «Ламборджини Ураган». Наверное, если бы ей не предстояла унизительная встреча с отцом, Влада оценила