Читать интересную книгу Российская империя 2.0 (сборник) - Ольга Елисеева

– А может… разок пустить его к этому… гурушаману, – наивно предложил я. – Может, шляться к нам больше не станет?

– И пусть каждый его шаг на пути к заветной цели усеян будет эпидемиями… – резюмировал Сманов, глядя на меня, как на полного идиота.

Амфибию же, на которой Вшивца доставили, тогда мало не прокипятили…

Недели бежали за неделями. Полили дожди. Холод бродил по холмам и оврагам, перепрыгивал с кочки на кочку среди топких болот, но его было слишком мало, чтобы остановить превращение доброй почвы под ногами в непролазную грязь. Солдаты то и дело болели; Моисеенко разводил руками: «Я, конечно, магистр ксеномедицинских наук, но не до такой же степени…» Любая царапина норовила загноиться.

Застава превратилась в унылое место.

Общую печаль – природы и людей – скрашивали воскресные обеды у Сманова. Отстояв литургию, мы досыпали часок-другой и появлялись у Максима Андреевича после полудня. Тут собирались все офицеры заставы, отец Димитрий, дьякон Максим, отчаянный атеист доктор Моисеенко, да дамы во главе с майоршей Мариной Николаевной, да две поповские дочки-близняшки, пребывавшие в том счастливом возрасте, когда девочки превращаются в барышень. С самого начала мне было легко в этом обществе. Словно некий кулинар, власть имеющий, заготовил меня на роль ингредиента для салата. Вот, салат порезан, пора бы добавить майонеза и перемешать все, однако не хватает какой-то последней мелочи, где ж она? Появляюсь я… Здесь каждый был мне своим, и я своим был каждому. Никогда прежде, даже в училище, не знал я столь теплого чувства.

Жена капитана Дреева, миловидная полная хохлушка, смешливая, добрая и хозяйственная, приносила заветную бутылочку вишневой наливки. Точнее, по ее словам – вишневой, на самом же деле бог весть из какого местного фрукта-овоща сделанной, поскольку вишен тут никогда не водилось, не привилась земная вишня: что-то крепко не устраивало ее то ли в почве, то ли в погодах… Для серьезных мужчин ставили на стол игнатьевскую дынную настойку, либо коньяк «Бастион КВВК», регулярно выписываемый Смановым с Земли. Рыжая языкатая дьяконица, тишайшего супруга своего державшая в кулаке, баловала дам легким домашним вином. А попадья традиционно приносила большой пирог с кабаниной, и сама она очень походила на этот пирог – пышная, белая, с румянцем во всю щеку, медлительная в движениях и словах. Супруга отца Димитрия, как истинная волжанка, сладко окала. Еще она боготворила мужа и Сманова, умела доить коз, почитывала исторические романы и тайно недолюбливала дьяконицу – «за егозистость». Чудесно, чудесно! Истинная беда, что не встретил я эту женщину прежде отца Димитрия… и прости мне, господи, грешные мысли. Дабы традиция поповского пирога не пресекалась, раз в месяц мы с Саней и Роговским, а иногда в компании Моисеенко, отправлялись в самую дебрь, выслеживали с помощью сверхсекретной техники диких свиней и тратили боезапас на кабанчика. Тут ведь земля Барятинского, и не составляет никакого труда списать патроны на расход иного свойства…

Минул месяц со времен бесславного приключения со Вшивцем. В очередной раз мы собрались на воскресный обед в домике у Сманова. Пригубили разок наливки и принялись за уху, но тут майор потребовал нашего внимания.

– У меня для вас, господа офицеры, два сообщения. Первое, скорее, потешное: километрах в ста вверх по Петляке изловили пятерых землекопов. Шельмецы углубляли какую-то старицу, ожидая, что река покинет новое русло и потечет по древнему. А поскольку договор у нас с тамошним князьцом называет границей реку, лукавый этот фортель отбирал у Империи столько земли, что хватило бы построить уездный город…

– От-т… – Дреев, человек резкий, одной интонацией умел выразить длинное радикальное выражение.

– Тут я с вами согласен, Степан Сергеевич, – кивнул Сманов. – Несчастные работяги возвращаться к злобному князьцу отказались, попросили крещения и по малому участочку землицы на нашей стороне.

– Всякого проныры дело обратит Господь на добро. – С этими словами отец Димитрий опрокинул стопку игнатьевской настоечки и под тревожным взглядом супруги хрустко закусил малосольным огурцом.

– А не приходит ли вам в голову, отец Димитрий, – ехидно осведомился доктор – что землекопы ради спокойного житья сами попросились на «тайную операцию» и только искали, кому бы у нас побыстрее сдаться? Не Бог тут ваш, а простой здравый смысл.

– А кто, по-вашему, вложил им такую мысль в головы? – подцепив ломтик сала, отвечал отец Димитрий с непобедимым благодушием, – Так ли, этак ли, а вышло по-хорошему, и, значит, без воли Божьей тут не обошлось.

– Ну, подобным образом любую случайность можно…

Ножик Марины Николаевны требовательно звякнул по графину с настойкой.

– Полно вам, петухи! – строгим голосом прервала спор майорша. – Всякий раз затеваете диспут! Извольте-ка прежде дослушать вашего командира.

За столом воцарилось молчание. Сманов, улыбаясь, положил свою ладонь на ладонь Марины Николаевны и легонько пожал ее.

– Следующая новость хуже. Наши дела с Амир-ханом нехороши. Говорят, он подчинил себе князьцов на полтыщи километров по Сулатонгу… Сейчас в Елизаветином Посаде – половина корпуса, в том числе все наши МООН’ы. Быть побоищу. А наш Ли, как вы знаете, милостивые государи, особенный клеврет Амир-хана…

Дреев и Роговский разом кивнули. Мол, знаем, а как же.

– Надо бы упредить супостата превентивным ударом, однако мы уважаем договоры с каждой кочкой и бочажиной на той стороне, будто бы они – настоящие государства, – продолжил Максим Андреевич. – Который раз я слышу это словосочетание: «Международное право»! И сколько народу мы опять положим за его соблюдение!

Дреев сунул в рот сигарету и нервно похлопал себя по карманам в поисках зажигалки, но Марина Николаевна сделала ему страшные глаза, и сигарета немедленно была демобилизована.

– …Теперь то, что касается нас, господа. Вчера из штаба погранотряда пришло сообщение: на следующей неделе ждите от Ли неприятностей. Будет провокация.

– Святый Боже! – разом перекрестились поп, дьякон и попадья.

– С-сучок, – буркнул Дреев. И его жена немедленно погладила его по плечу, мол, тише, тише, любимый, дома душу отведешь.

– А вы, Степан Сергеевич, держите непристойности свои при себе. Видите, даже поповны наши засмущались! – сурово выговорила ему Марина Николаевна.

Щеки барышень, сидевших на дальнем конце стола, и впрямь сделались краснее томатного соуса.

– Извините, право же, напрасно я не сдержался…

Сманов продолжил, как ни в чем не бывало:

– Господа офицеры, там, где в наряды ходило по два человека, будут ходит трое, а там где по три – четверо. Через каждые десять минут все наряды выходят на связь. С каждым из вас завтра утром я переговорю отдельно. А сегодня поручик Роговский заступает дежурным, и он останется у меня после обеда… На том и закончим беседу о делах. Давайте-ка лучше выпьем за… да хоть за новое платье Анны Васильевны. Я вижу, оно приковало к себе взгляды многих.

Дреев шутливо погрозил всем пальцем.

– Не сами ли шили? Чудо как хорошо сидит на вас. Неужто сами? – любезно осведомилась Марина Николаевна.

– Сама… – с робостью ответила Дреева, и голос ее потонул в звоне бокалов…

Наутро Максим Андреевич инструктировал меня. Я не имею права распространяться о предметах, затронутых нами в беседе. Все это относится к сфере тактики, принятой в подразделениях пограничной стражи, а значит, составляет военную тайну Российской империи. Коротко говоря, начальник заставы нарисовал мне несколько сценариев, по которым, скорее всего, будут развиваться события в случае конфликта с той стороной. Мне надлежало знать, когда и где я должен быть, как действовать и чего не предпринимать ни при каких обстоятельствах. Забегая вперед, скажу: один из смановских сценариев чуть было не материализовался в нашей жизни, только кончилось все не тем, на что мы надеялись…

Закончив разговор о делах, майор сделал паузу и произнес:

– Вы у нас уже несколько месяцев, Сергей… И я доволен вами. Военный человек – это предназначение от Бога. Полагаю, из вас может получиться отличный офицер.

Услышать такое было очень приятно. Сманов не имел привычки бросаться похвалами направо и налево.

– А как же Вшивец, Максим Андреевич?

Он пожал плечами.

– Ничего. С каждым из нас по неопытности случалась какая-нибудь…

Тут дверь распахнулась, и в комнату вплыл почтовый контейнер из пластикета.

– Разрешите?

Роль крейсера-контейнероносца играл Дреев. За ним вошел сержант Мякинцев. Опущенные плечи и взгляд, выражающий покорность тягостной судьбе, говорили о настоящей большой трагедии.

– Вот, Максим Андреевич! Извольте. Опять!

С этими словами он открыл контейнер.

– Не сейчас. Я занят, поручик… хотя…

Майор неотрывно смотрел на содержимое контейнера. Роговский и Мякинцев смотрели в ту же точку.