Хилда испытала настоящее потрясение.
— Когда… когда ты узнал об этом?
— Только сегодня утром.
— От кого?
— Я… не могу тебе этого сказать. Информация сугубо конфиденциальная.
— Мне очень жаль его жену. Как ты думаешь, она знала?
— Не стоит жалеть Алексис Шеридан, — неприязненно посоветовал Бертолд. — Она гуляла — не меньше, чем Бернард. У них был так называемый… современный брак.
Хилда не удержалась и поморщилась от отвращения.
— Не бери в голову! — буркнул Бертолд.
Однако от Хилды не ускользнул его презрительный тон. Бертолд действительно был чрезвычайно старомоден в некоторых аспектах жизни. Он не осуждал холостяков за частую смену партнерш, однако брак означал для него верность и определенные обязательства. Возможно, он стремился избежать супружеских уз именно потому, что не встретил женщину, которую мог бы полюбить на всю жизнь.
Что ж, по крайней мере, честная позиция. Лучше оставаться холостым, чем разводиться в суде. Развод так травмирует детей…
— О! — воскликнула Хилда. — До меня только что дошло! Если Бернард не является отцом Петл, тогда остается только…
— Да, ты совершенно права. — На губах Бертолда появилась какая-то странная улыбка.
— Но… но… почему ты улыбаешься?.. Разве тебя это не огорчает? Я же знаю, Петл тебе не нужна.
— Кто это тебе сказал? — В голосе Бертолда явственно прозвучало негодование.
— Ты… ты сам говорил!
— Это я просто со злости и от неожиданности известия, — заявил Бертолд, небрежно махнув рукой. — Меня возмутило обвинение в том, чего я не совершал, а именно — соблазнил Флору и бросил ее беременную и без средств к существованию. Я никогда не поступал подобным образом, Хилда. Никогда, — с ожесточением подчеркнул он.
— Теперь я знаю это, — сдержанно промолвила Хилда, хотя душа ее ликовала от радости.
Значит, Бертолд — отец Петл. И теперь все будет хорошо. Фредерика не испытает огорчения, Петл обретет хорошего отца. А я? Что ж, я переживу, если хоть иногда буду видеть Бертолда. Кто знает? Может, в один прекрасный день я и перестану тосковать по нему. И, возможно, мы останемся добрыми друзьями.
Бертолд поднялся из-за стола и с серьезным видом принялся расхаживать вдоль окна, сцепив руки за спиной.
— Я не из тех, кто боится отвечать за свои поступки, — сказал он. — А теперь, когда я уже привык к мысли, что у меня есть ребенок, мне это даже нравится. Петл прекрасная девочка. И очень умная. Это сразу видно. И у меня есть две хороших женщины, желающих помочь мне вырастить дочь. — Резко остановившись, Бертолд с благодарностью посмотрел на Хилду и улыбнулся. — Что еще нужно мужчине?
— Это… слишком хорошо, чтобы быть правдой! — горячо воскликнула она, чем несколько смутила Бертолда.
Он шагнул к Хилде, и в глазах его появилось совсем иное выражение, отчего ее охватила дрожь.
— Более того, — мягко продолжал Бертолд, положив сильные ладони на хрупкие плечи Хилды, — опекунша моей дочери вызывает у меня такое сексуальное возбуждение, которого я никогда не испытывал раньше. — Он притянул ее к себе. — Она смотрит на меня своими огромными темными глазами, которые подсказывают мне ее желания, заставляют выполнять их молчаливые приказы… — Губы Бертолда потянулись к лицу Хилды.
Она тихо застонала.
Это был необычайно страстный поцелуй, Хилде не оставалось ничего другого, как ответить на него с той же истовостью, утонуть в этом поцелуе, нестись по реке желаний, пока непреодолимая сила не вынесет в океан наслаждения.
Спустя пять минут Хилда пришла в себя и обнаружила, что сидит на краю стола, обхватив ногами бедра Бертолда, и дышит тяжело и прерывисто.
Кружилась голова, поплыло перед глазами. Руки Хилды, обнимавшие шею Бертолда, разомкнулись и безвольно рухнули на полированную столешницу. Если бы Бертолд не поддерживал ее, она упала бы на спину. Когда он отступил на шаг, Хилда испустила прерывистый вздох, похожий скорее на стон.
Глядя ей прямо в глаза, Бертолд стал приводить в порядок одежду. При звуке застежки-молнии на его брюках Хилда вздрогнула.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— С тобой все в порядке? — озабоченно спросил Бертолд.
— Я… не знаю, — дрожащим голосом ответила Хилда.
Ей была понятна тревога Бертолда. Ведь он действовал почти грубо, когда усадил ее на стол, стянул трусики и овладел ею, охваченный страстью и нетерпением.
Но Хилда не винила его за это. Ведь она сама расстегивала на нем брюки, пока он целовал ее. Ласкала, отбросив стыд. Вспомнив о своем поведении, Хилда в изумлении покачала головой и смущенно потупилась. Неужели это она, которая не видела никакой прелести в сексе, которая презирала женщин, легко и быстро сходящихся с мужчинами? Да ни одна из них, наверное, не была такой доступной и не вела себя так бесстыдно, как она только что!
Хилде хотелось бы назвать любовью то, что сейчас произошло между ними, однако она не считала слово «любовь» подходящим, когда речь шла о Бертолде и сексе с ним.
И все же… она не могла отрицать, что получила невероятное наслаждение. Когда Хилда подняла голову и посмотрела на Бертолда, ее ресницы затрепетали, а щеки запылали. От чего? От стыда? Или от нового возбуждения?
— Пойдем, — пробормотал Бертолд и помог Хилде встать на ноги. — Ванная вон там. — Он кивнул на боковую дверь и убрал прядь волос за ухо Хилды. — Я вызову такси, а ты пока приведи себя в порядок. У тебя усталый вид, поедешь домой и поспишь. А ночью нас с тобой ждет чудесное продолжение.
Хилда судорожно вздохнула, а Бертолд ласково улыбнулся и сказал:
— Ты ведь не думаешь, что я остановлюсь на этом? Мы с тобой два раза наспех занимались любовью, но это было так прекрасно, что только распалило мои желания. Я хочу, чтобы мы любили друг друга, не торопясь, наслаждаясь каждым мгновением. Ты ведь тоже хочешь этого, да?
Хилда сглотнула комок, подступивший к горлу. Боже мой, о чем он говорит? Неужели о всех тех любовных ласках, о которых я читала, не веря, что они могут доставлять наслаждение?
Да, наверняка об этом. Бертолд самый лучший мужчина. И, похоже, меня он считает лучшей женщиной. При этой мысли Хилда нервно облизнула губы.
— Я вижу, что хочешь. — Бертолд прижался губами к дрожащим губам Хилды. — Господи, как же я смогу дождаться конца рабочего дня?.. — пробормотал он. — Я же буду постоянно думать о сегодняшней ночи… о тебе…
И он снова поцеловал ее.
15
Такси довезло Хилду до дома Кертисов, в дверях ее встретила Фредерика, державшая на руках Петл.
— Ну, как все прошло? — спросила Фредерика. Ее проницательные голубые глаза с любопытством разглядывали все еще ошеломленную Хилду. — Ты выяснила у Бертолда что хотела?
Вопрос вернул Хилду к действительности. Все ее личные проблемы с Бертолдом меркли в сравнении с вопросом будущего Петл и радости Фредерики.
— Да, выяснила. — Она улыбнулась и забрала у Фредерики девочку. — Мы поговорили, и ваш сын признал большую вероятность того, что отец Петл он, а не Бернард Шеридан. По срокам не получается, что отцом является Бернард, — на ходу придумала Хилда, поскольку не имела права говорить, что у Шеридана вообще не могло быть детей.
— Сроки, подсчеты, — пробурчала Фредерика. — Да стоит только посмотреть на Петл — это же вылитый Бертолд! У нее на лбу написано, что она Кертис!
Хилда же по-прежнему считала, что Петл совершенно не похожа на Бертолда. Тонкие черты лица, светленькая, необычайно женственная, ну совсем как Флора. Но разве могла она расстраивать счастливую бабушку?
— Если бы он слушал мои доводы, то я бы представила его незрячим глаза массу доказательств, — продолжила Фредерика. — Но Бертолд уперся, как осел, и я решила не пытаться разубедить его, пока не будут готовы результаты анализа. Мне даже немного жаль, что он уже готов признать себя отцом. Хотела бы я посмотреть, каким глупцом он бы выглядел, получив результаты анализа!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Не могу представить Бертолда, выглядящего глупцом, — пробормотала Хилда, направляясь в дом.