Удивленно наставив уши, волк недоверчиво посмотрел на меня, словно бы спрашивая — разве ты посмеешь мне что-то сделать?
А я продолжал свою мантру, громче и громче:
— Не тронь меня. Я опасен. Не тронь меня. Я опасен!
И заклинание это больше помогало не отпугнуть зверя, а убедить самого себя, дать решительности. Я вдруг почувствовал, что и в самом деле могу дать отпор зверю.
— Я опасен. Я опасен. Не тронь меня.
Волк вдруг замер. А потом, вытянув морду вверх, к луне, жалобно заскулил, взывая то ли к небу и несправедливой судьбе, то ли к самому себе, изгнанному, слабому, даже не достойному добыть себе пропитание и обреченному на верную погибель.
— Я опасен! — рявкнул я и угрожающе дернулся вперед.
Волк отпрянул назад и сжался как пружина. Загривок его вздыбился, глаза дико загорелись. Пасть оскалилась. Но было поздно. Это понял и он, и я. Волк испугался, а значит, ничего уже не поможет вернуть перед ним страх.
— Уходи! Уходи! — закричал я.
И бросился вперед, прямо в сторону волку.
Зверь поджал хвост и отскочил в сторону. А потом, тявкнув, скрылся в темноте леса.
И только теперь, когда волк ушел, меня накрыло. Сердце забилось, а спина в мгновении вспотела. Меня бил крупный озноб, я едва не падал в обморок. Но страх быстро сменился истерической радостью. Прогнал волка! Без оружия, голыми руками! Кому рассказать — не поверят.
Меня начал разрывать смех. Я смеялся и плакал, выплескивая накопившиеся эмоции. Сколько так продолжалось, я не знал, но когда успокоился, почувствовал, что опустошен. Не было внутри уже ничего, лишь звенящая пустота и хотелось только одного — лечь и уснуть.
Но спать тут было нельзя. Нужно идти.
И я шел. Топал и топал по рельсам, вспоминая какие только можно песни, пел их, перемежая куплеты друг с другом, путая слова и припевы, просто мычал, когда не помнил слов — лишь бы не оставаться в этой холодной тишине наедине с ночью.
Ранним утром я дошел, наконец, до какого-то небольшого городка. Железнодорожная станция была маленькой, почти пустой. Уставший, вымотанный, я едва шевелил ногами, и мне уже было все равно где именно я. Лишь бы найти отделение милиции и сообщить обо всем. Там разберутся. Там помогут.
Пункт милиции нашелся довольно скоро. Он располагался близко со станцией и я, окрыленный находкой, рванул туда. Ворвался в дежурку, принялся сбивчиво объяснять ситуацию. Сонный дежурный прервал на полуслове, спросил:
— Парень, у тебя заявление?
— Я даже не знаю, — растерялся я. — Мне бы до Москвы добраться. И сообщить по поводу преследования. В общем, дело важное.
Дежурный как-то подозрительно посмотрел на меня, потом перевел взгляд в сторону, на стену, где висели фотороботы бандитов.
— Ладно, коли важное, то пройди в пятый кабинет. Там лейтенант Смирнов. Ему все объяснишь.
— Пятый кабинет? — уточнил я.
Тот кивнул. Взял трубку, сказал:
— Смирнов? К тебе сейчас парень подойдет. Прими, пожалуйста. Да, важное дело у него, надо помочь. И про утреннюю ориентировку не забудь. Давай, — он положил трубку, сказал мне: — Все, иди. Он ждет тебя.
Я зашел в нужный кабинет, где меня уже ждал лейтенант Смирнов. Было ему от силы лет тридцать. Голубые глаза и доброе лицо внушали доверие, и я полностью успокоился, почувствовав, что здесь мне помогут с моей бедой.
— Здравствуйте! — воскликнул я.
— Доброе утро.
— Я по поводу преследования. Мне нужно в Москву, но меня похитили, а потом…
— Так, постой, парень. Не тараторь. Давай еще раз, — устало произнес лейтенант, пряча зевок в кулак. — Все по порядку и по существу. Кто такой, куда идешь, что случилось?
— Меня зовут Андрей Герасимов, я…
— Медленней, я записывать буду.
Злоба начала подступать к горлу, но я сдержался, принялся чуть ли не по слогам диктовать ответы на его вопросы.
— Меня зову Герасимов Андрей. Я ехал на поезде до Москвы, потому что на самолет не успел.
— А зачем тебе в Москву?
Я тяжело вздохнул. Кажется, ситуация затянется надолго.
Пришлось рассказать все подробно, начиная с самих тренировок на Эльбрусе и выбором группы, согласованием кандидата в Москве и внезапным похищением и заканчивая схваткой в поезде и полетом из этого самого поезда в темноту.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Лейтенант слушал молча, словно история эта для него была будничной и лишь иногда уточнял некоторые моменты, записывая все в протокол. Когда я закончил и замолчал, он поднял заспанные глаза и спросил:
— Всё?
— Всё, — облегченно кивнул я.
— Хорошо. Теперь распишись вот здесь. Ага. Сейчас понятых приглашу, карманы вывернешь.
— Это еще зачем? — не понял я.
— Надо. Ты под описание одного человечка подходишь, который тут дела кое-какие мутные делает. Да одежда твоя тоже один-в-один похожа под описание.
— Причем здесь одежда⁈ — искренне удивился я. — Я же вам рассказал, как все было. Меня похитили! А одежда у всех одинаковая. Джинсы вон в магазине продаются, все сейчас в таких ходят. А куртка… куртка вообще не моя!
— Как это — не ваша?
— Я же рассказывал…
— Вы, Герасимов, подождите, не нервничайте. Посидите тут. Стандартная процедура, ничего страшного. Тем более вы же не какой-то хулиган или бандит?
— Нет конечно!
— Ну вот и хорошо. У меня по процедуре надо проверить, вот я и занимаюсь. Ну да, бывает одежда похожа, согласен. Но мне то нужно отработать, перед начальством отчитаться. Сейчас разберемся с этим, быстро закроем вопрос и начнем твоего Виктора ловить, или как его там?
— Хорошо, — нехотя согласился я.
Лейтенант ушел и долго не возвращался. Я терпеливо ждал его, понимая, что милиция — единственная моя сейчас помощь. Они могут разобраться во всем, позвонить куда следуют, может быть, даже Юрию Карповичу и он все решит. Только вот стыдно, конечно, перед ним будет. Вляпался я в какую-то переделку на ровном месте, проблем подкинул.
Вернулся лейтенант с двумя гражданскими — стариками. В руках у одного была авоська с пустой трехлитровой банкой, второй держал коробку с шахматами.
— Уважаемые понятые, сейчас при вашем присутствии будет произведен личный досмотр гражданина Герасимова А. и находящихся при нем вещей.
Лейтенант подошел ближе ко мне, шепнул:
— Снимешь куртку? Или мне на тебе по карманам гулять?
Я снял куртку, протянул ему.
— Черная болоньевая куртка, — начал привычно бубнить лейтенант, досматривая ее. — Имеются два наружных кармана и один внутренний. На правом рукаве имеется надрыв. В левом наружном кармане при досмотре обнаружены… монеты, сорок пять копеек мелкими монетами. В правом кармане… пусто. Во внутреннем кармане имеется небольшой, размером с половину спичечного коробка, пакетик, целлофановый, наполненный сыпучим веществом серого цвета.
Я даже не сразу понял, что говорит лейтенант и только вытянувшиеся лица дедов подсказали мне, что происходит что-то не то.
— Постойте, какое еще вещество? — насторожился я.
— Лаборатория установит, — холодно ответил лейтенант. И добавил: — Похоже на наркотики.
— Какие еще наркотики? Вы что, издеваетесь⁈
— Гражданин Герасимов, успокойтесь, сядьте, — приказал лейтенант и в его голосе зазвенела сталь. — Понятые, вам все видно?
Старики испугано закивали. Я кожей почувствовал на себе их полные упрека взгляды.
— Это не моя куртка! Я же вам рассказывал! — принялся я объяснять, но лейтенант меня не слушал, продолжая досмотр.
— Гражданин Герасимов, карманы джинсов вывернете пожалуйста.
Там ожидаемо ничего не оказалось.
— Сейчас я составлю протокол досмотра, вы, — он кивнул на стариков, — распишетесь и можете быть свободны. А вам, — он глянул на меня, — придется задержаться. И подсказывает мне моя интуиция, что надолго.
Глава 12
Комитет
Я уже рисовал свое не радостное ближайшее будущее — тюрьма, нары, баланда, чифир, четки из хлеба. Попутно вспоминал, что нужно ответить на загадку про два стула и вилку в глаз. А еще корил себя за то, что не проверил карманы куртки, которую выменял у первого встречного прохожего. Но ведь кто знал, что этот прохожий будет наркоманом! Да и не до того было. А другая одежда мне тогда нужна была позарез — попасться в руки Вектор не было никакого желания.